Хорошо заметно, что Эмерик не хотел столь сильно углублять этот разговор при мне, но… Тёмный Лорд решил всё за него. Причём я не верю, что он настолько пьян, как хочет показать. Не с его уровнем окклюменции и сил.

— И вся эта мощь сыграет нам на руку в ожидаемой войне, — всё-таки сказал отец. — Как и поглощаемые души. А чем больше будет жертв, тем сильнее станет «новый бог», как вы… ты его назвал.

— А через него уже мы, — прищурился Министр. — Как всё просто…

Вот оно что. Действительно просто. Не власть над миром ради идеи, а скорее личная выгода, приправленная политическим курсом. За красивыми словами скрывается банальный «отжор» новоявленного божка…

— Плата, за обретение сил, которая начнётся уже сегодня, — решительно отставив стакан, Гриндевальд поднялся на ноги, переведя абсолютно трезвый взгляд на Эмерика. — И в конце, когда «новый бог» поглотит миллионы чужих душ, раздувшись силой, как пузырь, этот жертвенный агнец станет уже нашей добычей, — руки Тёмного Лорда крутанули пульсирующий куб. — Мы станем Архимагами, друг мой. Первыми за тысячи лет. Единственными.

Глава 38

29 августа 1938 года — 30 августа 1938 года

— Мы станем Архимагами, друг мой. Первыми за тысячи лет. Единственными, — сверкнув глазами, сказал Министр.

— А ты, Геллерт, даже больше, чем Архимагом, — отец поднялся на ноги, бросив на меня взгляд.

А я что? Занимаю место чуть в сторонке, не мешая говорить важным людям.

— Планы далеко идущих дней. В конце концов, нужно быть готовым к чему угодно, — Гриндевальд взял со стола Куб и махнул нам рукой, отправившись на выход.

— Но мне стоит заняться следующим этапом? — уточнил Эмерик, направляясь следом.

— Безусловно, подготовка должна быть завершена заранее, — знакомым уже движением он подкинул Куб и поймал его, ловко крутанув в руке.

Путь был достаточно долгим и замок, этот Кохельсбрунн, был абсолютно пуст. Это даже немного пугало. Впрочем, я сейчас находился в таком состоянии, что меня с словами «Бу-у!» могла напугать даже Рика в костюме пикачу.

Нервное напряжение, конечно, подавлялось, но легче от этого не становилось. Наверное, так себя ощущает заключённый, которого ведут на казнь. Вот только он хотя бы точно знает, что его ждёт. Понимает, что вот-вот жизнь закончится. Что всё прекратится. Может, кто-то даже рад этому. Мне такой привилегии не дали. Я как гладиатор, идущий на арену. Кто выйдет против меня? Грязный, безоружный крестьянин? Измученный пленник, которого нужно красиво убить на потеху толпе? Группа солдат, с копьями и щитами? Голодные львы? Другие гладиаторы? Что задумал распорядитель этой арены? А он точно что-то задумал, ведь сегодня обещал быть сам император…

Мы спустились в подвал, но здесь почему-то было окно, которое выходило на заходящее солнце. Какие-то игры с пространством? Или иллюзия? Кто бы знал…

— Вольфганг, — покосился на меня Геллерт, — ты сегодня особо молчалив.

— Набираюсь мудрости, герр Гриндевальд, — едва заметно улыбаюсь ему.

— Действительно, — полностью развернулся он ко мне, пристально посмотрев прямо в глаза. Ощущаю, будто бы кто-то провёл рукой по водяной поверхности моего «Озера Страха» — окклюментному барьеру.

Ещё более жёстко подавил в себе все эмоции и непроизвольные движения, но не замер, как олень, увидевший свет фар автомобиля, а продолжал изображать расслабленное положение, не меняя выражения лица.

— Чувствую школу Альбуса, — сделал Геллерт шаг ближе, немного наклоняя голову. Он был выше меня примерно на тридцать сантиметров. Да уж, пока что мой рост едва превышал полтора метра… тринадцать лет, что поделать?

— Я продолжаю заниматься магией Разума уже здесь, с герром Винченбахом, — сдержать себя было не просто. Что-то во взгляде Министра пробирало до мурашек.

— И что ты думаешь по поводу этого всего? — незаинтересованно и как-то даже обыденно спросил он. Будто бы мы обсуждали коллегу по работе, который сегодня, почему-то, нацепил галстук. Вроде бы и хочется узнать, в чём причина, но одновременно так плевать…

— Достойная цель всегда стоит затраченных средств, — делаю улыбку чуть шире. — А то, чему я стал свидетелем, очень достойная цель. Переход на уровень Архимага — это мечта поколений волшебников. Возможно, с вашей помощью, этот незримый барьер будет пробит и тогда всему миру откроются невообразимые перспективы. Разумеется это стоит какого-то количества жертв. Подобного требует прогресс.

По его лицу было решительно непонятно, понравился Тёмному Лорду мой ответ или же нет. Это не Том, который сразу бы начал довольно улыбаться, либо гневно хмурить брови. Передо мной матёрый волчара… политик, который варится в этом котле с дерьмом уже долгие-долгие годы.

Гриндевальд положил руку мне на плечо и встал ещё ближе. Теперь между нашими лицами было порядка двадцати сантиметров. Я мог разглядеть каждую его морщинку, каждую складку кожи, едва заметные бугорки, лёгкую щетину и конечно же, уловил алкогольный дух.

— Скажи, Вольфганг, что ты видишь? — прозвучал удивительно холодный, чистый голос.

На миг мне даже показалось, что это говорит не он. Куб, который Геллерт всё ещё держал в руке, начал пульсировать особенно сильно.

На моё второе плечо легла рука Лин. Её ободранное лицо натянуло мышцы около рта. Смеётся, зараза…

«Скажи, что ты видишь?» — вспомнился мне её вопрос, заданный после затмения, перевернувшего этот мир.

Тогда я так и не смог найти ответ.

— Усталость, — говорю я. — Стресс оставляет следы, в первую очередь на лице. Вам не помешала бы хорошая напитка магией Жизни, герр Гриндевальд. Иначе рискуете выглядеть даже старше профессора Дамблдора.

Он молчал, продолжая смотреть. Ни один мускул не дёрнулся. Секунды летели, одна за одной, а напряжение лишь нарастало, как и пульсация, которая проходила через Куб. Она набирала обороты, всё быстрее и быстрее…

Его левая рука двинулась, а потом протянула Куб в сторону моей груди. Интуитивно задерживаю дыхание, а потом артефакт касается меня, начиная… жечь.

Окклюменция мгновенно блокирует болевые ощущения. Перевожу взгляд на Куб и вижу, как он прожёг мой пиджак и рубашку, начиная вплавляться в кожу. Организм отчётливо сигнализирует о получении вреда. Мерзость взволнованно вскочила на ноги, начав бродить по пустой лаборатории. Кемпински сразу перевела на неё свой взгляд, как и собаки Уоррена, закопошившиеся в клетках. Химеры-насекомые внутри тела тоже встревоженно зашевелились, но все получили приказ оставаться на месте.

Решаю пока не направлять магию Жизни к груди, а подождать, ведь я чувствовал своё тело, понимая, что сознание от такого не потеряю, смогу продержаться ещё…

Кажется, началось… Что-то наполняет меня, сторонняя энергия, это оно?

На миг прикрыв глаза, я оказался совершенно в другом месте. Что происходит..?

Моргнув, ощущаю, как в моё тело впиваются незримые клыки, раскусывая чуть ли не пополам, разрывая на части… К каждой мышце будто бы что-то подключается, пытается мной управлять и двигать…

Осознанно закрываю глаза, перестав полагаться на зрение, отчего незримо ощущаю потерю контроля над телом. Оно действует без участия моего сознания!

Ходит, двигается, странно изгибается…

Через несколько мгновений, решившись открыть глаза, осознаю, что моя рука — не моя рука. Её пальцы стали длиннее, а ногти странно посинели. Мертвец? Я вижу будто бы со стороны…

Из горла вырывается смешок, вокруг мелькают краски, огни, символы и всё это закручивается, хлещет меня, будто кнут, с каждым ударом что-то неуловимо меняя и отпечатывая.

Моя магия, моя сила стала дёргаться, хаотично двигаясь по телу, она самовольно покидает источник, исторгаясь наружу. Её место занимает новая энергия, ядовито-оранжевого оттенка. Меня меняет, уносит, превращает во что-то иное…

Будто бы река, вылившаяся из берегов, словно волна, вырвавшаяся из океана, тайфун, цунами… Окутывает, задевая всё тело — всё без остатка. Мой разум, моя суть, моя магия, моё ядро, мои клятвы, мои привязанности, мои планы и мысли…