"В отношениях с революционными странами, которыми изобилует мир, мы ни в коем случае не должны загонять их за железный занавес, воздвигнутый нами самими", - предупреждал Уолтер Липпманн в своей колонке после ухода "сахарных королей". "Напротив, даже если их соблазнили, подмяли под себя и увлекли за черту, правильнее всего будет оставить открытым путь для их возвращения".

* * *

Опасения по поводу угрозы со стороны Кубы охватили Вашингтон. Как и опасения по поводу бушующего национализма в Конго. Однако Аллена больше всего занимала третья страна: Лаос.

История пестрит названиями небольших населенных пунктов, которые внезапно оказываются в центре мирового внимания. Так было и с Лаосом в конце 1950-х годов. Некоторые американцы стали рассматривать его как уязвимый форпост свободы, которому угрожала коммунистическая агрессия. Аллен был одним из них. В джунглях Лаоса он и его люди начали самую крупную военизированную операцию, которую только задумывало ЦРУ.

Лаосские лидеры стремились оградить свою страну от конфликта между Востоком и Западом, и американский посол Хорас Смит советовал Вашингтону принять нейтральный Лаос. Однако Эйзенхауэр отверг нейтралитет, поскольку он предполагал сотрудничество с коммунистами. Посол Смит был отстранен от должности. Сотрудники ЦРУ сформировали из нескольких тысяч соплеменников тайную армию и поддержали роялистские группировки в гражданской войне против нейтралистов и коммунистов. Хо Ши Мин направил части северовьетнамской армии для участия в боевых действиях в Лаосе. В страну хлынуло американское и советское оружие. Упорные бои предвещали грядущую кровавую бойню во Вьетнаме.

"Мы не должны допустить, чтобы Лаос оказался в руках коммунистов, - сказал Эйзенхауэр помощникам в Белом доме, - даже если это повлечет за собой войну".

Хотя Аллен впоследствии никогда не говорил об этой "тайной войне", его правая рука Бисселл пришел к выводу, что она могла быть неправильно понята. "Наша неспособность поддержать [нейтралитет] отражала неспособность Вашингтона понять ситуацию в Лаосе", - писал он позднее. "Если бы мы проявили больше непредвзятости (что не всегда совместимо с управлением кризисом), советы и мнения экспертов по лаосской политике, истории и культуре могли бы привлечь больше внимания".

* * *

23 июля 1960 г. Аллен вышел из курьерского самолета и сел в машину, которая доставила его в порт Хайаннис, куда он прибыл для проведения брифинга с сенатором Кеннеди. Это было частью традиционных усилий, направленных на поддержание минимальной вежливости между кандидатами в президенты по вопросам национальной безопасности. Аллен знал Кеннеди еще со времен их отдыха во Флориде, и их общее увлечение тайными операциями обеспечило им особую связь. В тот летний день директор центральной разведки провел два часа с кандидатом в президенты от демократов. По его собственному признанию, он упомянул Кубу, но ничего не сказал о "планах или программах действий нашего правительства". На улице они общались с журналистами.

"Я просто рассказал Кеннеди, что он может прочитать в утренней "Таймс", - сказал им Аллен.

Вокруг этого брифинга было много споров. Противник Кеннеди, вице-президент Ричард Никсон, позже предположил, что это могло стоить ему президентства. В администрации Эйзенхауэра Никсон активно содействовал заговору против Кастро, но при этом он дал клятву хранить тайну. Он подозревал, что Кеннеди понял это после брифинга Аллена. В предвыборных речах Кеннеди смело клялся, что никогда не потерпит "враждебного и воинственного коммунистического спутника" или "потенциальной вражеской базы ракет или подводных лодок всего в девяноста милях от наших берегов". Никсон не смог ничего ответить.

"Они там падают замертво?" спросил Никсон у помощника, расстроенный бездействием ЦРУ. "Что они там делают, на что уходят месяцы?"

Американские газеты внимательно следили за ходом президентской кампании. Кроме того, они сообщали много новостей из других стран: о расколе между Китаем и Советским Союзом, о начале войны в Индокитае, об отголосках кризиса с самолетом-шпионом U-2. Однако одна историческая история осталась неопубликованной и оставалась секретной на протяжении десятилетий.

Именно этим летом Эйзенхауэр дважды совершил то, что, как известно, не делал ни один предыдущий американский президент: одобрил планы убийства иностранного лидера.

В соответствии с древними принципами государственного устройства Эйзенхауэр никогда не отдавал прямого распоряжения о чьей-либо смерти. Понимание его намерений появилось из частных бесед с Алленом и из его завуалированных комментариев на небольших совещаниях. Кастро был первым, кому он, казалось, вынес приговор. 13 мая 1960 г., после брифинга Аллена, Эйзенхауэр сказал Специальной группе, что хочет "отпилить" кубинского лидера. Вторая его цель, Лумумба, еще не пришла к власти.

Спустя годы Ричард Бисселл, который привел в действие оба плана покушения, дал показания, что Аллен приказал ему это сделать. Оба раза, по его словам, Аллен говорил ему, что приказы были одобрены "на самом высоком уровне".

"В тот период истории его смысл был бы понятен", - вспоминает Бисселл. "За улыбкой Эйзенхауэра скрывался жесткий человек".

Поскольку ни один сотрудник американской разведки никогда не был послан убить иностранного лидера, Бисселл должен был придумать, как нанести удар по Кастро. Его идея была то ли гениальной, то ли смехотворной: нанять мафию.

Американские гангстеры заключили выгодное партнерство с Батистой и потеряли все, когда к власти пришел Кастро. Бисселл увидел, что ему нужно: люди, достаточно злые на Кастро, чтобы желать ему смерти, и достаточно опытные, чтобы знать, как его убить. Он отправил посредника на встречу с "Красавчиком" Джонни Розелли, щеголеватым мафиози, которого ФБР связывало с тринадцатью убийствами. Розелли привлек к участию в заговоре других гангстеров. В какой-то момент ЦРУ передало им шесть таблеток с ядом, приготовленных доктором Сиднеем Готлибом, руководителем "комитета по изменению здоровья". Аллен не следил за этим проектом. Бисселл однажды упомянул ему о нем, и он "только кивнул".

18 августа 1960 г., когда разворачивался заговор с целью убийства Кастро, Эйзенхауэр вынес ему второй смертный приговор. Стремительный взлет Лумумбы в Конго привел Вашингтон в ужас. Это на время отвлекло Эйзенхауэра. Он оказался вовлечен в две операции по смене режима, обе из которых были связаны с убийством.

После победы Кеннеди на президентских выборах в ноябре Эйзенхауэр мог бы заморозить антикастровскую операцию или, по крайней мере, попросить Аллена проверить заинтересованность Кеннеди. Вместо этого он расширил ее. Он одобрил то, что Бисселл позже назвал "изменением концепции": вместо того, чтобы переправлять на Кубу небольшие группы лазутчиков, ЦРУ должно было начать полномасштабное вторжение, возможно, при поддержке американских вооруженных сил. Советник Эйзенхауэра по национальной безопасности Гордон Грей предложил инсценировать нападение кубинцев на американскую базу в Гуантанамо, чтобы использовать его в качестве предлога для войны.

На этом фоне Аллен и Бисселл 18 ноября прилетели в Палм-Бич, чтобы проинформировать избранного президента Кеннеди об операциях ЦРУ по всему миру. Они сидели возле бассейна, сгорбившись над картой. Что именно было сказано, остается неясным. По большинству предположений, сотрудники ЦРУ упомянули о заговоре против Кастро, но не впечатлили Кеннеди его масштабами.

29 ноября Эйзенхауэр проснулся от радостной новости, что Лумумба арестован. Спустя много лет реконструкция ЦРУ антикастровского заговора включала такой фрагмент: "29 ноября 1960 года уровень интереса правительства США резко возрос в связи с внезапным оживлением интереса со стороны президента Дуайта Дэвида Эйзенхауэра. В отличие от периода с июля 1960 г. до президентских выборов начала ноября, когда, как отмечалось ранее, на уровне Белого дома внимание к разрабатываемой антикастровской программе было минимальным, внезапно президент стал одним из главных лиц, принимающих решения... Когда Джейка Эстерлайна, тогдашнего руководителя [оперативной группы ЦРУ по Кубе], попросили объяснить причину этого внезапного оживления, он заявил: "Я не могу этого объяснить".