Ладонь сжала асфальт в попытке подняться, но тот, словно насмехаясь над ним, обломился и Бейн куклой полетел вниз. Туда, откуда он пытался выбраться. Туда, где его победили за пару ударов. И именно в момент падения Бейн почувствовал, как энергия из второй двери стала намного слабее.

Затылок проломил часть сухой земли, распавшейся трещинами по всему кратеру. Сил не осталось. Тело не слушалось. Оно вновь начало процесс регенерации, но в этот раз, не повинуясь приказу мозга, отказывалось двигаться хоть на миллиметр.

«Нет, мне надо двигаться. Саша не справиться. Она не сможет победить. Она не может умереть… Я не могу… её потерять…» — однако какими бы не были мысли, организм продолжал бороться с травмами, не внимания голосу разума.

Бейн даже не мог открыть первую дверь. Во внутреннем мире он появлялся такой же бездвижной куклой.

— Не… надо… — бесцветные слёзы сами собой хлынули из глаз, когда он почувствовал исчезновение мощной ауры пропала. — Нет… пожалуйста… нет…

Воздух исказился от скорости врага. Глухой звук раздался возле левого уха. Даже сейчас тело не слушалось. Оно смотрело на белые абсолютно холодные к его мольбам звезды, на луну, освещающую небосвод своим голубым свечением и на лицо врага, в ладони которого были сжаты тёмные волосы.

Он медленно, растягивая собственное удовольствие от жалкого вида его противника, поднял голову Саши, застывшую в гримасе ужаса и безысходности. Сердце сжалось в титановых тисках, слезы перекрыли обзор, размывая картину мира. Осознание, что рядом с тобой, по левую сторону, лежит бездыханное тело твоей сестры. Моральная боль, многократно перекрывающая физическую. И отчаяние, что он ничего не смог сделать. Он опять не смог защитить дорогого человека. Как и в те сотни попыток.

Мужчина насладился застывшим лицом Бейна и кинул голову в кратер. С противным звуком, она приземлилась на грудь Просветлённого, оставляя лицо сестры прямо возле его лица. От неё всё ещё пахло дорогими, только сегодня купленными духами в перемешку с запахом крови. Он видел изрезанное, как в страшных фильмах, лицо его света. Мысли о его первоначальной задаче смылись ещё более сильным потоком отчаяния.

Уже было плевать на детей. Плевать на себя. Сейчас его волновало только застывший перед ним лик сестры. И повинуясь его порыву, в памяти всплыли десятки осколков воспоминаний.

Он не успевает и злосчастный кролик пробивает голову ребёнка и своими тупыми, но до безобразия сильными зубами, и откусывает голову второму. Кусочки наслаивались друг на друга, контрастируя со светлыми воспоминаниями этого дня. Вот они с сестрой заходят в один из магазинчиков, и вот он видит её голову, изрубленную на куски, словно пришитую к телу безумным учёным к остальному телу.

Глаза перестали воспринимать реальность, реальность смазалась и наполнилась искажениями. Картинка ломалась, деформировалась, здания закручивались в безумные узоры, лежащая на груди голова истлела, а стоявший на дороге противник изменился. Его лик, обезображенный сотней шрамов и светящиеся, словно солнце, белые глаза, продолжающие непрерывно смотреть на Бейна.

Края зрения наполнились чёрными линиями, словно недавно разлитые чернила, они продолжали медленно захватывать всё. Белые глаза приблизились, в груди появилось противное тянущее чувство. В момент всё захватывает Тьма.

«Начинаю перестройку,» — в голове раздался знакомый хриплый басистый голос.

Тело оказалось в поглощённом пламенем мире с главенствующим огромным големом, своими ногами уничтожающий всё, до чего мог дотянуться. Переваливший за сотню метров, его плечи возвышались над тёмными от дыма облаками, лишь сияющие алым глаза смотрели только вперёд, не замечая сеянных разрушений. Он остановился, вместе с ним остановились и разрушения. Казалось, остановился сам мир. Лишь огонь продолжал поглощать всё сущее. Его глаза медленно опустились, сосредотачиваясь на мне.

Два алых солнца прищурились, рост великана стремительно уменьшился, сравниваясь с моим. Он перенял мою внешность. Только алые глаза и покрытые трещинами до плеч руки контрастировали с моими, трещины на которых дошли лишь до конца кистей. Он медленно, словно привыкая к нынешним габаритам, двинулся ко мне. Его рука легла на мою и рывком сорвала ту, не оставляя даже шанса на сопротивление.

Однако боли не было. Не было ничего. Не было запаха гари, не было жара полыхающего всюду огня, не было не единого дуновения ветерка.

Следующим движением он оторвал уже свою руку и протянул мне. Оставшаяся рука сама собой потянулась и прикрепила инородную на место оторванной. Следом пошла и вторая рука. А после, когда уже ничего не оставалось, его руки восстановились, поглотив часть пламени из округи.

Пространство заволокло алым светом, выкидывая меня в совершенно другое место, но не уступающее по мрачности предыдущему, если не в разы его превосходящее. Но этот мир уже был мне знаком. Алый туман, странные деревья, состоящие словно из тысяч игл и в цвет тумана луна, освещающая панцирь огромного существа, чуть меньше прошлого голема.

Процедура повторилась. Чёрные, темнее самой ночи, глаза паука встретились с моими. Вновь метаморфоза. Вновь моё тело. Тёмно-фиолетовые трещины на груди паука просвечивались сквозь одежду, сжигая ту своей силой. Вновь рука потянулась, но уже к груди. Резкий выброс и моё сердце оказывается в руке паука. Ещё один миг и второе сердце, покрытое теми же трещинами оказывается в другой руке. Мгновение на то, чтобы рана на груди залечилась и сознание затопила тьма.

Следующий мир контрастировал с предыдущими. Вершина горы, тянущей свой пик к солнцу, небесная синь заполняла весь горизонт. Солнце приветливо светило на лицо, но не приносило тепла. Словно ожившая живопись, всё казалось слишком настоящим, но полное отсутствие хоть чего-то говорило об обратном. Облака задвигались, на секунду показывая острый хребет длинного существа, от скорости которого тучи расходились, постепенно обнажая голубую чешую дракона.

Его светло-голубые глаза смотрели на меня с грустью, но в них же плескалось томительное ожидание. Прямо в воздухе мифическое создание приобрело мой облик. В этот раз были ноги, покрытые светящимися голубым трещинами. Я даже не заметил, как тело упало на пик горы с уже отсутствующими ногами. И как в следующую секунду я ужк оказался на ногах. Перед тем, как сознание вновь затопил уже голубой свет, я увидел, как дракон в человеческом обличии прошептал одними губами:

«Спасибо и прощай»

Картина нынешнего мира не сильно отличалась от предыдущей, но была больше похожа на картину из легенд. Огромные белоснежные колонны вокруг, поддерживающие украшенный золотом потолок. Впереди возвышался трон с золотым венком на вершине. Пробоины, служащие окнами, показывали за зданием небесную синь, лучи солнца проникали в любые щели, даря отличное освящение.

Ворота, уходящие далеко в небо, слившись на вершине в единую точку, медленно отворились, впуская внутрь на этот раз человека. Но человека лишь на первый взгляд. За его спиной виднелись десятиметровые белоснежные крылья, испускающие мягкий белый свет. Казалось, лишь от одного присутствия этого существа все тревоги испарялись, а его серебряные глаза были наполнены теплотой, направленной на единственного присутствующего здесь человека. Хотя человеком его теперь вряд ли уже можно назвать.

Его тело, покрытое сетью разноцветных трещин и глаза, цвет которых смешался в непонятную кашу. От него исходила невозможная энергетика отчаяния. Одна из колонн начала трескаться. Это место разрушается лишь от одного его присутствия.

Ангел медленно подошёл к человека и обнял. Тело высшего существа начало гнить на глазах, вбирая в себя весь имевшийся негатив. Но не заметил, как вместе с отрицательными эмоциями уходит и всё остальное. Сознание самостоятельно пыталось избавиться от своего бедственного состояния и единственным, что оно смогло придумать — отдать абсолютно всё. Ангел заметил это, но было слишком поздно. Вернуть всё не получиться. Он отдал те не успевшие абсорбироваться в нём частицы обратно. Там были лишь счастливые моменты. Радость, грусть, переживания, смех и доброта — единственное, что он смог вернуть человеку. Но вместе с ними вернулась и ненависть.