– Не волнуйся. Победа за вами. Молодцы, молодцы. У меня больше нет ни одного воина! – Оодзару почему-то оживленно улыбался. – Теперь тебе осталось только убить меня.

Герой нахмурился.

– Я здесь нахожусь как герой – истребитель чудовищ. Разумеется, я уничтожу тебя, но… почему?!

– Почему ты это сделал? Ведь у тебя почти не осталось соплеменников! – изумлялся Надзукихико.

Никакого иного мира обезьян, которого так боялись ятагарасу, не было. Все сородичи Оодзару влачили скромное существование в этих пещерах, прислуживая Ямагами.

Герой тоже удивился:

– Вы же знали, какой военной силой владеют ятагарасу и что вас всех убьют.

Будучи героем – истребителем чудовищ, он вынужден отрубить голову обезьяне-людоеду. Но ведь существовали детеныши, которые пока не пробовали мяса.

– Я не собирался их убивать. У них оставался другой путь – жить как обычные обезьяны. Не было никакой необходимости устраивать эту атаку на ятагарасу, чтобы всем погибнуть.

Улыбка Оодзару чуть изменилась, и он добавил с грустью:

– К слову сказать, мы умерли очень давно, пятьсот лет назад. Что уж теперь говорить…

И он перевел взгляд на Надзукихико:

– А жили мы до сегодняшнего дня, словно духи смерти, ради этого момента – ради того, чтобы поговорить с тобой, старейшина ятагарасу.

– Со мной?

– Именно. Я знаю, почему к тебе не возвращается память.

Надзукихико ахнул, а Оодзару спокойно улыбнулся:

– Не возвращается, верно? Может быть, вернулась лишь часть воспоминаний о том, что произошло сто лет назад, и то не целиком. Все остальное скрыто от тебя, и ты не знаешь, кто ты такой на самом деле. Я расскажу тебе.

Оодзару перевел взгляд на героя и склонился перед ним:

– О новый Ямагами! Я не собираюсь убегать и прятаться, не подаришь ли ты мне толику времени?

Обезьяна заговорила неожиданно почтительно, и герой, взглянув на Надзукихико, молча отошел на шаг и оперся на своего пса, будто говоря: делай как знаешь. Оодзару снова поклонился и поблагодарил божество, а затем повернулся к Надзукихико.

– Что ж, расскажу тебе одну сказку. Это история о том, как давным-давно с небес спустился могущественный бог.

Когда-то на этой горе жило невероятно много богов. И в озере, и в полях у деревни, и в деревьях, и в животных, и в ветре, и в дожде, и в грозе – в различных предметах и явлениях обитали сонмы божеств. А правили ими хозяева горы – обезьяна и самка ворона. Оба они происходили из племени солнца.

Люди, чьи крохотные поля находились у озера, построили святилища и почитали там этих двух богов. Если подношения приносили только одному божеству, второе злилось и насылало на людей кару. Поэтому праздники им устраивали одинаковые – такое сложилось неписаное правило.

На одной горе два божества. Не сказать, что жили они дружно, а все-таки как-то мирились друг с другом, ведь им приходилось вместе править одной горой. Иногда они ссорились, но, поскольку оба оберегали эту гору с незапамятных времен, между ними установилась связь, которую другие не могли нарушить.

И вот однажды жизнь на горе изменилась. Вороньи сородичи привели туда божество грома, обладавшее огромной мощью. Они сказали, что пришли за поддержкой соплеменников.

На боге были невиданно роскошные одежды, он обладал иноземной мудростью и прибыл роскошной процессией на запряженной быками колеснице, пригнав с собой коней. И повелел он здешним хозяевам уступить ему гору и прислуживать ему.

Обезьяна изумилась. Это их гора. Разве можно просто так отдать ее кому-то? Однако его соправительница, вместе с которой они до сих пор оберегали эту гору, с готовностью приняла божество грома и своих сородичей.

– Представляете? Она была хозяйкой горы, но не могла понять, что плохого в том, что ей вдруг велят стать обычной прислужницей. Ее это не задевало. Она ведь в один миг влюбилась в ворона, который привел сюда бога грома.

Так великолепные боги из столицы нашли новое пристанище.

– Они пообещали в обмен на гору подарить воронам и обезьянам человеческий облик. Подарить речь, мудрость, цивилизацию. Надо же! – презрительно бросил Оодзару. – Наверное, считали нас глупыми, ничего не знающими, жалкими, презренными существами. Но у нас была собственная речь. Свой разум. Своя культура. Уверенность в себе соединялась с накопленным знанием древних местных божеств, живших здесь долгое время.

Разве мог это понять бог, разряженный в роскошные одежды и увешанный драгоценностями, сверкающими ярче утренней росы на паутине? Их грязную, вонючую, дикую, добрую жизнь. Возможно, пришельцы не видели в ней смысла, но смысл был. У обезьян своя гордость. Их жизнь имела свою ценность – возможно, не такую, какую оценил бы столичный житель.

– Вороны не могли этого не знать. Вполне естественно. Ведь они до того момента тоже несли в груди то же, что и мы. Но старейшина воронов легко отказалась от этого.

Тогда небольшой, красиво устроенный внутри горы мир Ямаути был распахнут диким столичным богом, там создали двор по образцу столичного, построили усадьбы для аристократов. Красивым обезьяньим самкам с пушистым, теплым мехом подарили гладкую бесцветную кожу и слабые кости. Обильные плодами деревья сожгли, вместо них насадили рис и велели его есть.

Но обезьянам не нужны были жесткие скучные усадьбы. Им хватало огромных ветвистых деревьев. Тела, которые не могли толком лазать по этим деревьям, их не привлекали. Им был вкуснее не белый, противно мягкий рис, а твердые питательные каштаны.

– Но ты сказал нам так: «Чем вы недовольны? Мы будем вместе служить Ямагами, мы будем вести гордую, тучную жизнь!» Это была удивительная чушь!

А вороны ожидали от обезьян признания. Их усилиями удалось пригласить из столицы замечательного бога. Они были уверены, что обезьяны будут благодарить их со слезами радости на глазах.

– Что ж, возможно, для вас это было хорошо. Пришли ваши родные. Вы не чувствовали себя униженными и сумели с гордостью принять пришельцев. Вы не заметили, что для вас и обезьян жизнь складывалась по-разному. Если вороны хотели стать прислужниками, они могли поступать как им нравится. Но мы совершенно не желали служить богу, который не имел к нам никакого отношения. И мы открыто об этом заявили: не хотим! И что в этом было плохого?

Тон Оодзару стал жестче.

– Мы хотели защитить то, что нам дорого. Поэтому, в отличие от вас, сопротивлялись. Но тогда ты, опираясь на власть столичных богов, силой попытался принудить нас к послушанию. «Я не хочу с тобой биться, но я обязан защитить товарищей. И если ты хочешь навредить нам, мы не можем выбирать средства», – говорил ты с печалью на лице, словно сам был пострадавшим. Ишь, что придумал! А ведь это вы начали первыми!

Оодзару искренне раздосадовался.

– Столичный бог грома силой занял место Ямагами, а вороны стали ему прислуживать. В наказание непослушным обезьянам мир внутри горы полностью отдали воронам. Четверо детей, которых столичный ворон привел с собой, получили наделы в этой стране и право их разрабатывать. У него и жившей на горе старейшины рода тоже родилось дитя. Оно и стало первым представителем дома Сокэ – основного дома, который вы так почитаете.

Она, уступив гору, легко встретила свои последние дни в роли простой прислужницы, столичный ворон тоже вернулся в лоно природы. А в доме Сокэ, приняв божественность обоих своих воронов-предков и их память, стали рождаться правители Ямаути – истинные Золотые Вороны.

Золотой Ворон – отец и мать всех ятагарасу.

Надзукихико тихонько ахнул. Так вот что это значило!

А обезьяна продолжала:

– Итак, моих соплеменников вынудили принять человеческий облик, чтобы заставить их выполнять грязную работу. Они получили одежду, выучили человеческий язык и научились писать. Но мы не желали такого процветания. Мы обезьяны. Что плохого в том, что нам хотелось жить по-обезьяньи? Вы попрали нашу гордость. Тогда мы и умерли – а потом возродились богатыми невольниками.