Я открываю глаза.

Я в раю. В кокосовом раю.

Теплый ветерок несет запах океана, мелкая рябь на поверхности лагуны подбирается к моим пяткам, рядом — пальмы и всё такое.

Мысли в голове спутаны. Не очень понятно, кто я. Сейчас бы поспать.

Но — нельзя. Рядом со мной девушка. Она смотрит на меня с надеждой и страхом.

Она хочет, чтобы я стал ее первым мужчиной.

В своей первой жизни я бы счел девушку непривлекательной. Она коренастая, темнокожая, ее курчавые черные волосы выглядят, как растрепанная пакля. Черты лица у нее почти европейские, только нос короткий и широкий, с характерной глубокой переносицей.

На самом деле она молода, здорова и по местным меркам красива.

И она вполне подходит моему нынешнему телу. Такому же коренастому и темнокожему.

Даже если бы я возродился на Земле, шансов попасть в тело белокожего голубоглазого блондина у меня практически не было бы. Формально почти половина населения Земли — европеоиды. Но на самом деле три четверти из этой половины — индусы, арабы, персы, кавказцы и прочие весьма смуглые люди. Так что, если оценить примерно количество метисов, мулатов и иммигрантов в «белых» странах, окажется, что действительно белокожих людей, которых мы представляем себе при словах «европейская раса» на современной Земле процентов десять, вряд ли больше.

А в этом мире их нет вовсе.

Здесь география почти не отличается от Земной. Почти ни в чем, кроме одной маленькой детальки — супервулкана, который на Земле взорвался в Индонезии семьдесят четыре тысячи лет назад. Там он разнес один островок, устроил небольшую «ядерную зиму» и уничтожил озоновый слой на всей планете. А здесь он тихо спустил пар без особых потрясений.

На Земле, где я прожил первую жизнь, этот вулкан сильно ударил по первой волне древнейших переселенцев, которые уже успели заселить южное побережье Азии, острова Океании и Австралию. Земное человечество — потомки второй волны, вышедшей из Африки на три десятка тысячелетий позже.

Здесь человечество первой волны удержало за собой Азию и расселилось из нее в Европу и обе Америки. Чернокожие африканцы и смуглые предки индусов и семитов остались в Африке. Вершина их цивилизации — Нильская империя, построенная на рабстве диких племен. Азиатская ветвь с раскосыми глазами не возникла вовсе, как и белокожие люди. Так что здесь весь мир, кроме Африки, заселен темнокожими, загорающими до черноты, людьми, похожими на земных аборигенов Австралии. Правда, блондины среди этих папуасов всё же встречаются, примерно каждый десятый.

Здесь у человечества было больше времени для развития.

Думаете, оно полетело к звездам?

Нет. Оно ловит рыбу, ест кокосы и отлично себя чувствует.

Тут научились строить удивительные парусные корабли с идеальными обводами и совершенной оснасткой, а вот в остальном — остановились на бронзовых инструментах. Им просто большего и не надо. Всю энергию местное человечество направило на освоение островов, берегов континентов и крупных рек. Если идет война и надо дать кому-то по голове — бьют палкой, в крайнем случае — палкой с тяжелым золотым набалдашником.

В земледелии и скотоводстве у человека разумного успехи намного скромнее, чем в мореходстве и рыбной ловле. А в горы и леса, где можно найти ресурсы для металлургии, люди и вовсе не считают нужным лезть. Там до сих пор живут неандертальцы, замершие в своем развитии. Они живы, потому что современному человеку не понадобились их земли. И мамонты выжили, благополучно пережили ледниковый период и расселились после него по всей Европе и Сибири. И шерстистые носороги до сих пор разгребают своими огромными рогами снег в тундре.

Десятки тысяч лет люди живут в теплых краях, ловят рыбу, растят масличные пальмы и хлебное дерево, совершенствуют корабли, и ходят на этих кораблях по всей планете, чтобы обменять африканский кофе на американский какао, а какао — на азиатские пряности.

И всем всё нравится, потому что океан почти беспределен и рыбы в нем хватит на всех.

* * *

Девушку, которая оказалась рядом со мной, зовут Нгама. Сегодня она стала совершеннолетней. Ей нанесли взрослую племенную татуировку на лоб.

Теперь ей не терпится стать женщиной и получить синюю точку над переносицей, чтобы все знали — она взрослая не только по возрасту.

В этом мире никогда не было христианства с их культом женщины-девственницы. Здесь девственность воспринимают как небольшую проблему, от которой надо избавиться. Если девушка не может или не хочет найти себе парня, ей помогут с дефлорацией старшие родственники, старейшины или шаман. У разных племен по-разному. Говорят, в Индийской империи принято лишать себя девственности в храме бога плодородия, усаживаясь на каменный фаллос, торчащий на алтаре.

На нашем острове девушка выбирает себе на роль первого мужчины друга и приглашает его в укромное место на берег лагуны. Вот меня Нгама и пригласила.

Сейчас она боится. Боится боли, боится сделать что-то не так, боится, что я откажусь в последний момент.

Еще она в глубине души надеется. Надеется, что понравится мне, надеется забеременеть именно от меня, надеется, что за первые месяцы беременности она быстренько получит опыт с несколькими любовниками, а затем родит ребенка, отдаст его на воспитание своим родителям, а после я приглашу ее стать моей женой.

Тут так принято. Девушка должна не только получить опыт с разными мужчинами, но и показать всем, насколько она хороша, чтобы найти достойного мужа, и чтобы муж мог гордиться ею. Своего рода рекламная акция. Многие современные девушки на Земле тоже так делают, позволяют перспективным женихам оттестдрайвить себя, так что удивляться тут нечему, просто местные делают это открыто и честно. И за каждого любовника ставят новую точку в свою татуировку на лбу, над левой бровью. Потом меряются количеством этих точек с подругами и сплетничают о парнях. А рождение здорового ребенка подтвердит способность девушки рожать. И тоже добавит ей точку на лоб, но уже красную и справа.

Парень, который жил в этом теле до меня, не заходил в своих мыслях так далеко, не думал о семье. Он просто хотел Нгаму. Но девушка ему действительно нравилась, они давно дружили, и мысль о браке с ней его не пугала. Тем более, он из богатой семьи, был уверен, что жена у него будет не одна.

* * *

В голове сумятица из чужих и своих воспоминаний, мне бы поспать и разобраться в них. Но не обижать же девушку? Она ждет.

Я укладываю ее спиной на покрывало и целую в губы. И ласкаю ее рукой. Долго, неторопливо.

Она не раз видела людей, занимающихся любовью, тут это несложно, парочки делают это и на пляже, и в почти прозрачных хижинах, сплетенных из листьев пальм. Нгама знает, как это происходит. Поэтому некоторые ласки, принесенные мной из других миров, ее удивляют. Но сейчас ей не до вопросов. Она позволяет мне делать то, что хочу. Я ласкаю, пока она не теряет над собой контроль.

Потом вхожу и делаю то, что должен.

Ей это нравится. И мне это нравится. Не только потому, что мое тело хочет ее. Мне приятно наблюдать за ее эмоциями. Приятно ловить губами ее тихие стоны. Молодые девушки — такие живые, такие сочные. Они буквально разбрызгивают вокруг себя свои чувства. А я радуюсь вместе с ними. Потому что радоваться самостоятельно так ярко у меня уже давно не получается.

Для меня это просто один из нескольких тысяч или десятков тысяч постельных эпизодов, которые я пережил. Объективно — он не лучше и не хуже многих других. И девушка эта — одна из многих.

Но она так замечательно переживает свой первый раз, что ненадолго и я могу забыть о прошлом и вместе с ней пережить яркие эмоции.

* * *

После финальных стонов и конвульсий я замираю. Приятные мгновения полной расслабленности.