Он докурил сигарету. Собирался было вздохнуть, перевесить ноги обратно в квартиру и пойти спать, чтобы уснуть, чтобы начать новый день, чтобы продолжить крутить колесо. Но что-то дернуло его достать пачку и вытащить еще одну сигарету. Что-то совершенно неведомое, не чувство грусти, не желание пополнить свой организм дополнительной дозой никотина. Нет, что-то совсем ему непонятное. Мастер бы назвал это «Ка», незримая сила судьбы, ведущая нас за ручку и указывающая путь к неведомым тропам.

Алукард вытащил сигарету, засунул в рот, поджог, затянулся, бездумно смотря вдаль, на возвышающиеся этажи высотных зданий и не так сильно возвышающиеся этажи панелек.

– Эй!

Крикнуло воображение. Хотя погоди-ка секунду. Его воображение, конечно, бедностью не славилось, однако голоса он пока не слышал. Нет, это не воображение, это было на самом деле, кто-то окликнул кого-то.

– Эй там, на балконе!

Его. Голос окликнул Алукарда. Какого хрена? Он медленно перевел взгляд с крыш на тропинки двора, выискивая источник звука. Много времени это не заняло: он увидел молодую, на вид – его возраста, девушку. Она смотрела прямо на него. Ошибки быть не может. Какая-то дама окликнула Алукарда в двенадцать часов ночи в его богом забытом районе, богом забытом дворе. Обычно, всегда, если быть точным, люди не поднимали взгляд выше первого этажа, нет, они просто шли по свои делам, совершенно не интересуясь происходящим над их головами, так что Алукард мог спокойно пялиться на них и рассуждать, даже вслух, как он это часто делал, о том, куда и зачем идут эти люди. Но эта девушка… Она смотрела прямо на него. Она обращалась к нему.

– Че ты застыл? Я к тебе обращаюсь.

Ему понадобилось некоторое время, чтобы сформулировать свои мысли, сигарета медленно тлела, оставляя еле заметный огонек, один из миллионов огоньков города.

– Да? Что вам… нужно что-то подсказать по району?

Других идей, почему в столь поздний час эта девушка к нему обращалась у Алукарда не возникло. Вероятно, он оказался единственным, кого она смогла найти этой ночью в округе, и ей нужна была помощь. Спросить дорогу, узнать, где ближайший супермаркет, который бы работал круглосуточно или где находится улица Абрикосовая дом три, в который ее пригласили на ночные посиделки за бокалом вина. Но он ошибся. Ей не нужна была помощь.

– Что? Зачем? Нет, мне просто интересно, что ты там делаешь.

– Что я… что?

– Ну, че ты там сидишь так поздно, такой весь загадочный, куришь. Еще ноги свесил вот… так. Не страшно так сидеть?

Алукард впал в ступор. Таких вопросов он уж точно не ожидал. Что значит ей интересно, че он тут делает? Как че? Сидит. Курит. Никому не мешает.

– Сижу, курю, никому не мешаю.

– Мне мешаешь.

– Это как?

– Мешаешь сосредоточить внимание.

– На чем?

– На всем остальном кроме тебя.

Такую фразу можно было бы легко записать, например, в список «Топ десять самых тупых подкатов в мире», однако она явно не пыталась его склеить.

– Вы пьяны? – Мысли Алукарда путались, он судорожно пытался найти логичный ответ происходящему.

– Нет.

– Вы ведете себя странно.

Ему не приходилось кричать, однако, чтобы она услышала его он говорил в полный голос, даже немного громче обычного. Она же говорила не очень громко, тем не менее, из-за общей тишины он ее хорошо слышал.

– Почему?

– Молодые девушки не слоняются вот так без дела по окраинным районам города, не спрашивают незнакомцев в окнах чем они занимаются.

– А я вот слоняюсь, спрашиваю.

– Ну вот – странно.

– Делаю то, что не делают другие – значит веду себя странно?

– Ну, не обязательно, просто… короче странно.

– Ты, конечно, ни разу не Толстой.

– Че?

– Красиво говорить, говорю, не твоя сильная сторона.

– Звучит, как оскорбление.

– Ну да. Я тебя оскорбила. Что скажешь в ответ?

– Зачем мне… вам заняться нечем? – Алукард поморщился, дернул руку. Сигарета дотлела без его разрешения и обожгла пальцы. Опять.

– Ха-ха-ха. – Девушка рассмеялась довольно искренне, будто увидела маленького котенка, залезшего головой в пустую пачку от чипсов, и не способного вылезти обратно.

– Что смешного?

– Ты еще и неуклюжий.

– Вы так и будете меня оскорблять по чем зря?

– А кто мне запретит?

– Ну, я, допустим.

Она снова рассмеялась. Было в этом смехе что-то привлекательное. Неуловимая легкость, искренность, опять же.

– Ты мне ниче запретить не в силах. – Она ехидно посмотрела на него, склонив голову набок.

– Еще как в силах. – Алукарда медленно начинала забавлять эта встреча, он постепенно вливался и примерял на себя маску случайного встречного, охотливого на разговор.

– Докажешь?

– Легко, щас спрыгну и закрою ваш рот.

– Куда ты спрыгнешь? Ноги переломаешь.

Бабушку инфаркт хватит – промелькнуло у него в голове.

– Ну, переломаю, но потом доползу и закрою. Рот. Ваш.

– Так ты сам подумай, если ты ползти будешь, как ты дотянешься до моего рта? Не дотянешься никак.

– Ну я… придумаю что-нибудь. По ходу дела.

– Пока падать будешь?

– Хоть бы и так. – Улыбка потихоньку расползалась на его лице. Он не мог это контролировать, хотя происходящее отдавало странным сюрреализмом. Они общались так, словно знают друг друга сто лет, словно лучшие друзья.

Девушка внезапно развернулась и, ни слова не говоря, побежала в противоположную от его дома сторону. Во тьму, не освященную фонарем.

– Подожди! – Инстинктивно крикнул Алукард. – Куда ты? – Когда он успел перейти на ты? Хотя, она-то его с самого начала тыкала.

– Домой пошла. – Она обернулась, по-прежнему улыбаясь.

– Далеко живешь?

– Не очень.

– А чего так внезапно? Уходишь?

– Захотелось.

– Ты сумасшедшая.

– Ну вот, теперь ты меня оскорбил. Еще один раз так сделаешь, и мы квиты. – Ее улыбка расширилась.

– Так как я это сделаю, если ты уходишь?

– Оскорби сейчас.

– Так не за что.

– Придумай.

– Это глупо, я не буду.

– Тогда ты проиграл. Жаль, что ты такой бесхребетный.

– Эй! Это третий раз уже!

– Ха-ха-ха. Действительно. Тогда три-один.

– Ты все равно уходишь?

– Я же сказала, что ухожу. Да.

– Тогда… приходи еще.

Она будто удивилась. На самой границе светового круга она стояла перед ним как на ладони, их разделяло каких-то метров сто. Она вновь ехидно, нет, кокетливо усмехнулась, снова свесила голову набок.

– Когда? – Она произнесла это таким тоном, каким ребенок спрашивает про обещанные ему конфеты.

– Завтра. В то же время. Сможешь?

– Может и смогу. А может и нет. Жди.

– Ну тогда… жду.

После этого она, ни слова больше не сказав, развернулась и убежала в тень. А Алукард еще какое-то время сидел там. Свесив ноги в прохладную тьму улицы. Он думал обо всем и ни о чем одновременно. Словно ураган всевозможных чувств пробежался по его маленькому домику посреди пустыни, срывая кровлю, обнажая темные комнаты его души. Он просто сидел и тупо смотрел в ту точку, в которой последний раз мелькнули ее кроссовки.

Она была в кроссовках. Он только теперь начал вырисовывать ее образ у себя в голове. Она была в легких кроссовках, темно-синих джинсах, кофте на молнии на распашку и выглядывающей из-под нее футболкой. Фиолетовой. У нее были длинные волосы, примерно по грудь, светлые. И она была красивой. Она была очень красивой. Такие девушки никогда не носят кофты на молнии, они всегда либо в платье, либо одеты так, что в количестве сложных закорючек их одеяний очень сложно запутаться. Они обычно накрашены, но не сильно, так, чтобы подчеркнуть естественную красоту. На ней не было макияжа. Никакого. Вероятно, она просто его смыла, потому что уже ночь, однако в таком случае она уже должна была лежать в кровати, читать книжку или залипать в телефоне.

Но она была там, на улице, под его окном. Что бы ни привело ее туда в эту ночь, что бы ни заставило его достать из пачки еще одну сигарету. Это что-то изменило их жизни навсегда.