– Ну и ладно. Не буду допытываться. Пока.

– Пока?

– Пока. А то не честно получится. Ты знаешь обо мне на один факт больше, чем я о тебе.

– Математически ты неплох.

– Спасибо. Теперь еще момент.

– Слушаю.

– Почему тебя интересовало, чем я займусь, когда ты уйдешь?

– Просто.

– Просто?

– Ага. Тебя устроит такой ответ? – Могло бы прозвучать зло, но не прозвучало.

– Ну… – Ал театрально задумался. – …вполне. – Хотя это была ложь. Конечно, его не устроил такой ответ. Это был странный вопрос, и он хотел бы знать его источник. Но не узнал. Похоже, с этой де… Кристиной… еще предстояло разобраться. Одно он знал точно – они еще встретятся.

– Отлично. Тогда… – Она помедлила. – …пока.

– Уходишь?

– Ага.

– Тогда давай. Буду… буду ждать тебя завтра.

– На том же месте, в то же время.

– Ага.

Она, как и в прошлый раз, внезапно развернулась и полу-бегом унеслась в тень улицы. Алукард еще минутку посмотрел ей вслед, затем вернулся в комнату. Посидел немного на кровати и лег спать.

Уснул быстро. Она действительно действовала, как хорошее снотворное.

Глава 7.

Очередной новый день не принес Алукарду ничего кроме зудящего желания его закончить. С момента пробуждения он мечтал только об одном: поскорее дождаться ночи. Полуночи, если быть точным.

Все на свете шло очень медленно. Утренняя рутина, трамвай, пары. Диалоги с Валерой не представляли никакого интереса, все его внимание было сосредоточено на Кристине. Бедный Валера сперва не понимал, почему его друг так малословен и отстранен, и понял только когда решил пошутить про призрачную девушку.

– Пришла?! – После ехидного ответа Алукарда он сначала удивился, потом еще немного поудивлялся, потом еще, и наконец перешел к осознанию, что теперь его сообщник по бессмысленной болтовне потерян.

Теперь Алу уже не нужен был Валера, по крайней мере до тех пор, пока Кристина не уйдет из его жизни, и в этот раз навсегда. Валера понимал, что это случится рано или поздно, однако не знал, как долго продлятся эти странные встречи, как не знал и перерастут ли они в нечто большее. С одной стороны, он желал Алукарду всего самого наилучшего, и, если эта девушка – его судьба и они проведут душа в душу всю жизнь, то он будет этому только рад. Хотя он в это и не верил. Ни капельки. С другой же стороны – он не хотел терять собеседника. Это было немного эгоистично с его стороны, и он это прекрасно понимал, но ничего не мог с собой поделать. На примере сегодняшнего дня он понял, что если так пойдет и дальше, то Алукарду будет не до него.

Все эти мысли принадлежали, разумеется, не Валере, а Алу. Ему просто казалось, что его друг так думает. Сам же Алукард уже построил у себя в голове прекрасный образ вечной жизни с Кристиной несмотря на то, что видел ее два раза в жизни.

– Ты понимаешь? – Вот теперь Ал горел разговором. Теперь, когда диалог перешел в интересовавшее его русло, он мог говорить часами. Плюс, ему все равно надо было выговориться хоть кому-нибудь. – Это же чудо из чудес. Она нашла меня, не я ее! Ты знаешь мое отношение к женщинам. И ты знаешь их отношение ко мне. Тут же все иначе. Она нашла меня!

– Ага, как находят киоск с вкусной шаурмой. – Хоть Валера и старался тщательно выбирать слова, чтобы не разозлить Ала, ему все же не нравилась столь ярая одержимость друга этой девушкой. Даже не самой Кристиной, скорее идеей, которую она воплощала. Идеей наконец-то нормально зажить.

– Да даже если и так, я блять стану самой вкусной шавой в ее жизни.

– Не многовато ли уверенности? Вы два раза общались.

– Да какая разница? Она сказала, Олежа, что «Кто знает»! «Кто знает»!

– Вот именно, Ал, «Кто знает?». Не она и не ты. С чего бы ты был так уверен, что все получится? Это был лишь один крошечный намек на то, что это «все» вообще может быть. – Валера, как казалось Алукарду, старался аккуратно вразумить друга если не отказаться от всей этой затеи с тайными встречами, то хотя бы поумерить свой пыл и свои ожидания.

– Я. Я знаю. Я точно, сто процентов, абсолютно однозначно знаю, что «Кто знает» – это не «Ха-ха, даже не надейся». Это означает – «Ты мне нравишься, потому что ты такой умный и пиздатый».

– Она ведь такого не говорила?

– Нет. Но она об этом подумала! По любому подумала. Она знает, что я такой. И она решила ухватиться за меня, пока я не пропал. Она хочет…

– Она, она, она… ты-то откуда знаешь, что она думает?

– Знаю и все. Я думаю, мы очень похожи, практически одинаковые. Она… э-э-э… ну, Кристина смеется над моими шутками.

– И что? Вон, Лена тоже смеется. – Валера украдкой показал на их одногруппницу, которая сидела недалеко. Ту, с которой у Алукарда сложились специфические взаимоотношения.

– Лена… – Ал задумался на секунду. – …Лена другая. С ней у меня: а – ничего не выйдет и б – она моя одногруппница.

– Ну смотри: а – ты и не пытался и б – это проблема?

– А – я и не буду пытаться и б – конечно это проблема блин.

– А – а почему бы и нет и б – почему бы и да?

– А… – Да блин, короче мы с ней разные слишком, она хоть и понимает мой юмор…

– …А ты понимаешь ее…

– … Но все остальное, что из себя представляет мой быт ей было бы чуждо. Ей и есть чуждо.

– С чего ты взял?

– Потому что она отличница, Олег. Такие люди не просто так получают свои сто из ста за контрольные. Это их… ну типа… образ жизни.

– Объясни.

– Тебе пять лет? Твою мать Олежа, ты ниче о жизни не знаешь вообще!

– А ты у нас до хуя гуру, сто лет просидел на вершине горы и познал вселенную.

– Уж побольше твоего понимаю точно.

– Ну просвети же невежду.

– Отличники… – Алукард вздохнул. – …сумасшедшие. Они тратят все свое время на абстрактные оценки, чтобы получить золотую медаль, красный диплом и так далее, потому что не понимают, что это глупо.

– И почему же это глупо?

– А ты сам не знаешь?

– Знаю.

– Тогда хули спрашиваешь? Идем дальше. После того, как вся домашка сделана, все зачеты сданы, а все преподаватели подмаслены, они идут домой и садятся на стул, чтобы решить: а что же им делать теперь. И знаешь, к чему они приходят в своих сложных умоизлияниях?

– О ответь же мне, мудрейший из ныне живущих.

– Они решают, что, сидя на этом долбаном стуле, впустую тратят свое время. Поэтому встают и записываются в кружок танцев, вязания, секцию карате, ходят на дополнительные курсы по актерскому мастерству, ищут иностранцев в соцсетях, чтобы попрактиковать язык и так далее. Они «саморазвиваются». Сто процентов своего времени. Им больше ничего не нужно. Иногда, правда, бывает, что они ничем подобным не занимаются, но в таких случаях они оправдываются мол, у них папа болеет и они не могут выкроить и минутки на себя или еще какая жизнеусложняющая хуйня у них там происходит.

– Охренеть, ну ты сказал, а если бы у тебя родители заболели или еще чего похуже, ты бы просто болт положил?

– Нет. Но принципиальное отличие меня от таких людей в том, что даже при больном бате они все равно находят время и силы, чтобы получать «отлично» за тесты. Сечешь наконец?

– Нет.

– Полено. Объясняю для совсем одаренных: вся эта кутерьма с уходом за больным родственником, работой лишь бы свести концы с концами и прочей лабуденью – предлог. Лишь бы не сидеть на жопе ровно и смотреть сериалы, как нормальные, предпочитающие саморазрушение и стагнацию люди.

– Пометим галочкой, что, по-твоему, нормальные люди предпочитают страдать херней и медленно тонуть в говне. Давай ненадолго сосредоточимся на твоих заявлениях.

– Мы в зале суда или на паре сидим?

– Ты говоришь, – Валера пропустил замечание мимо ушей. Алукард был готов ударить по столу и закричать: «Objection!» – что отличники сумасшедшие, потому что пытаются получше устроиться в жизни? Добиться лучшего будущего для себя и родных?