деньги, моду

(список куц), живётся всласть.

К чёрту оды!

Только красные от слёз

я закрою –

чернышевсковский вопрос

предо мною.

Валяюсь вялым языком,

сказать не в силах ни о ком

и ни о чём – не в силах.

Другие хвалят, матерят

и пустозвонят. Я же, я

безмолвствую уныло.

Красуюсь мёртвым языком

на глиняной табличке – сонм

червеобразных закорючек.

Мои носители во мне

теперь, а были-то вовне.

Земля людей живучей.

Лежу тяжёлым языком,

без колокола, под песком,

и жду, когда отроют.

Однако если и найдут,

то как металлолом сдадут,

решат, что вторсырьё – я.

Сижу упрямым языком

под пытками. То кулаком,

то вдруг коленом с разворота –

удар, удар… «Тащи сюда

сапёрную лопату. Да,

отрубим пальцы идиоту!»

Четыре разных языка.

Я всеми ими был, пока

не кончился творкризис.

Рад: вялость, мёртвость, тяжесть и

упрямство наконец прошли,

в столбцы переродились.

Совершай променад почаще,

соверши променад по чаще,

где вода вдоль стволов бежит

снизу вверх, будто явь лишилась

гравитации; знай, магнит

в виде центра Земли терпимость

проявляет сугубо к тем,

кто безмозгл, статичен, нем…

Нагулявшись, присядь на грунт.

Одержимый судьбой секунд,

ты захочешь помчаться вон.

Время – деньги, которым здесь

делать нечего. Зря пленён

каждый третий призывом «Грезь

о наживе!»… Короче, Стёп,

протори-ка систему троп.

Вся моя одежда,

за исключением пары футболок и рубах,

купленных давно на родительские деньги, –

соткана из букв.

Моя шапка

равняется одной статье,

пуховик – шести статьям,

кофта – трём,

джинсы – четырём.

На джинсах, пожалуй, и остановлюсь.

Питаюсь я опять-таки ими,

буквами.

Всё, что ем –

если меня, конечно, не угощают, –

имеет приятный привкус типографской краски,

хотя мои тексты публикуются в интернете.

Был и неприятный момент –

я сломал зуб

об орешек в конфете

(это «ъ» попался).

Да, журналистика –

работа с сиюминутным, актуальным.

Сегодня материал читают и цитируют,

завтра он обязательно канет в информационную Лету.

Поэзия – работа с вечным,

однако за неё не платят,

во всяком случае, мне.

А ходить в обносках

и жить впроголодь –

как-то не хочется.

С детства

я мечтал зарабатывать умственным трудом,

потому что труда физического мне хватало:

приходишь после школы домой –

дров наколи,

воды натаскай.

Летом мы всегда что-нибудь строили.

Ну и за огородом нужно было ухаживать.

Благо скотину не держали –

а то когда бы я читал?

На здании библиотеки Томского госуниверситета

крупными литерами написано:

«МЫ – БУКВЫ, С НАМИ ТЕКСТ».

Мы – люди, с нами Бог,

но мы и буквы.

По последним подсчётам,

на Земле восемь миллиардов «Я».

У каждого «Я» – своё имя.

Моё имя образуют буквы

«А», «Л», «Е», «К», «С», «Н», «Д», «Р».

У ба́бра гигантского мучаюсь в лапах

и не обоняю живительный запах

черёмухи-памяти. Лишь изо рта,

точнее из пасти, воняет гниеньем.

Есть фотки, конечно,

но лень им, но лень им

прошедшее строить… Das Ende. Черта.

Покамест висит лепестковая перхоть –

окончу (осталось чуть-чуть) универ хоть,

а после помилует города тигр

меня. При таком-то шикарном раскладе

во имя мечты,

возвращения ради

уйду от придурками созданных игр.

С другой стороны, ностальгия чревата

потерей реальности вне аромата.

Господь, умол-я-я-я-ю, довольно химер!

Растают ли дни, что представлены кроной,

всегда белоснежной,

никак не зелёной?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Желудок зверюги бурлит по-ангарски.

Сгущаются краски.

До трапезы, значит, мгновенье осталось,

ну, самая малость…

Ура!

Цветущая веточка черёмухи,

сорванная и засушенная мной много лет назад,

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.