Это приглашение было подкреплено улыбкой третьего офицера Джейни Джи-ксинг; и, слушая инструкции Гази Маджура, Уолтерс с удивлением понял, что уже целых десять минут не вспоминал о Долли.

На самом деле все не так просто. Пилотирование – это пилотирование. Об этом не нужно забывать. А вот навигация – нечто совсем иное. Особенно когда были расшифрованы старые навигационные карты хичи, вернее, частично расшифрованы. Это произошло, когда Уолтерс возил пастухов и изыскателей по Пегги.

Звездные карты, которыми пользовались на «С.Я.», были гораздо сложнее, чем те, к которым привык Уолтерс. Они существовали в двух вариантах. Более интересный – это карты самих хичи. Странные золотистые и серо-зеленые обозначения расшифровали лишь частично, но на этих картах было обозначено все. Другие, гораздо менее подробные, но зато гораздо более полезные для людей, это карты, изготовленные на Земле и снабженные надписями на английском языке. Нужно было также следить за корабельным журналом, куда автоматически записывалось все происходящее. Имелась также система слежения за всеми помещениями корабля – конечно, это не дело пилотов, но если случались какие-нибудь неисправности, пилот должен об этом знать. Все это оказалось новым для Оди.

Хорошо то, что все эти новинки занимали время Уолтерса. Учила его Джейни Джи-ксинг, и это тоже было хорошо, потому что она направляла его мысли в другую сторону… конечно, кроме тяжелых минут перед сном.

На обратном пути «С.Я.» почти пустовала. Более тридцати восьми сотен колонистов высадились на Пегги. А не возвращался почти никто. Тридцать членов экипажа; военная команда, направленная четырьмя державами, совладельцами Корпорации «Врата»; и около шестидесяти иммигрантов-неудачников. Это самый низкий класс. Для того чтобы иметь возможность улететь, они лишились всего. И теперь возвращались в свою пустыню или трущобу, откуда бежали, потому что не выдержали испытаний нового мира. «Бедняги», – заметил Уолтерс, минуя группу таких неудачников, которые неохотно чистили воздушные фильтры. Но Джи-ксинг с ним не согласилась.

– Не стоит их жалеть, Уолтерс. Они сами этого захотели, но не выдержали. – Она что-то презрительно сказала по-китайски, и рабочие на минуту зашевелились проворнее.

– Нельзя винить людей за тоску по дому.

– Дом! Боже, Уолтерс, ты говоришь так, словно еще остался какой-то дом. Ты слишком долго не был на Земле.

Она остановилась на пересечении двух коридоров, голубого, крытого металлом хичи, и золотого. Помахала солдатам в формах Китая, Бразилии, Соединенных Штатов и Советского Союза.

– Видишь, как они подружились? – спросила она. – Раньше они не очень серьезно относились к своему делу. Болтались по кораблю, дружили с экипажем, никогда не носили оружие, для них это просто был оплаченный круиз по космосу. Но теперь… – Она покачала головой и неожиданно схватила Уолтерса за руку, когда он собрался подойти к солдатам. – Ты почему меня не слушаешь? Они тебе покажут, если попробуешь туда подойти.

– А что там?

Она пожала плечами.

– Приборы хичи, которые не убрали, когда приспосабливали корабль. Именно их они и охраняют, хотя, – добавила она, понизив голос, – если бы они знали корабль лучше, то лучше смогли бы выполнять свою работу. Пошли, нам сюда.

Уолтерс охотно пошел за ней. Он был благодарен за эту туристскую экскурсию. «С.Я.» – самый огромный корабль, какой приходилось видеть и ему, и остальным людям, построенный хичи, очень старый и все же во многих отношениях поразительный. Они уже на полпути к дому, а Уолтерс не исследовал и четверти его сверкающих запутанных коридоров. Неисследованной оставалась и личная каюта Джи-ксинг, и он ждал этого исследования с интересом мужчины, уже десять дней сохранявшего вынужденное воздержание.

– Что это? – спросил он, остановившись у пирамидального сооружения из зеленоватого металла в углублении стены. Альков закрывала припаянная тяжелая стальная решетка, преграждающая доступ любопытным.

– Самой интересно, – сказала Джи-ксинг. – Никто этого не знает, поэтому и оставили на месте. Кое-что нельзя убрать, кое-что при этом выходит из строя или может взорваться, если попробовать удалить. Сюда, в этот коридор. Здесь я живу.

Узкая аккуратная постель, портрет пожилой восточной пары на стене – родители Джейни? – пестро раскрашенный стенной шкаф. Джи-ксинг сделала эту каюту своей.

– На обратном пути, – пояснила она. – На пути туда это каюта капитана, а все остальные спят на койках в рулевой рубке. – Она поправила покрывало на койке; впрочем, оно и так было безупречно опрятным. – На пути туда немного шансов отдохнуть, – задумчиво сказала она. – Хочешь вина?

– Пожалуй, – ответил Уолтерс. Он сел, взял бокал вина, потом они выкурили вместе с Джейни сигарету с травкой, и постепенно выяснились и другие возможности каюты, они дарили удобства для тела и удовлетворение для души, и если Уолтерс и вспоминал в ближайшие полчаса о Долли, то не с гневом, а скорее с сочувствием.

На обратном пути достаточно места, чтобы развлекаться в корабле, даже в такой крошечной каюте, какую столетия назад занимал Горацио Хорнблауэр. Они пили лучшее вино Пегги, а когда прикончили бутылку, каюта стала казаться еще меньше, а до начала смены у них было еще больше часа.

– Я хочу есть, – заявила Джи-ксинг. – У меня тут есть немного риса с соусом, но, может быть…

Домашняя еда – это совсем неплохо. Даже рис с соусом.

– Пошли в камбуз, – сказал Уолтерс, и, не особенно торопясь, рука об руку они пошли в рабочую часть корабля. Задержались на перекрестке коридоров, где давно ушедшие хичи по какой-то только им ведомой причине посадили кусты – ну конечно, не те, что росли сейчас. Джи-ксинг сорвала ярко-синюю ягоду.

– Посмотри, – сказала она, – спелые, а эти бедняги их и не срывают.

– Ты имеешь в виду возвращающихся колонистов? Но они ведь оплатили свой полет…

– Конечно, – с горечью сказала она. – Нет платы, нет полета. Но, вернувшись, они будут жить только на пособие. Что еще у них остается?

Уолтерс попробовал сочную, с тонкой кожицей ягоду.

– Ты не очень-то любишь этих возвращенцев.

Джи-ксинг улыбнулась.

– Я этого и не скрываю, верно? – Но тут же ее улыбка поблекла. – Во-первых, им незачем возвращаться: если бы они жили хорошо, они бы не улетели. Во-вторых, со времени их отлета стало гораздо хуже. Больше актов терроризма. Больше международных конфликтов – да ведь есть страны, которые заново создают армии! А в-третьих, они не только будут от всего этого страдать, отчасти они сами причина этого. Половина тупиц, которых ты тут видишь, через месяц будет в составе террористической группы или в группах поддержки.

Они пошли дальше, и Уолтерс сказал:

– Конечно, я давно не был дома, но слышал, что дела идут все хуже – бомбы, стрельба.

– Бомбы! Если бы только это! У них теперь есть ТПП. На Земле никогда не знаешь, когда ты вдруг без всякого предупреждения спятишь!

– ТПП? А что такое ТПП?

– О боже, Уолтерс, – сказала она, – ты действительно долго отсутствовал. Это раньше называли Сумасшествием, не помнишь? Телемпатический психокинетический приемопередатчик, один из приборов хичи. Их всего около десятка, и один попал в руки к террористам.

– Сумасшествие, – повторил Уолтерс, и воспоминания начали пробиваться из подсознания.

– Да. Сумасшествие, – с мрачным удовлетворением подтвердила Джи-ксинг. – Я была ребенком в Канчу, когда мой отец пришел домой в крови. Кто-то выпрыгнул с верхнего этажа стекольной фабрики. И прямо на моего отца. Спятивший, явно! И все из-за ТПП.

Уолтерс, не отвечая, кивнул, лицо его помрачнело. Джи-ксинг удивленно посмотрела на него, потом показала на солдат.

– Главным образом это они и охраняют: на борту «С.Я.» есть одна штука. Их вообще слишком много. И слишком поздно надумали их охранять, потому что у террористов есть пятиместный корабль, а в нем ТПП и кто-то по-настоящему спятивший. Сумасшедший. Когда он добирается до этой штуки, у тебя в голове все переворачивается – Уолтерс, в чем дело?