– И что ты там унюхала? – я сунула руку в унт и вытащила… пачку пятитысячных купюр, аккуратно завернутых в пакетик.

– Плакала чья-то заначка! А ты у меня умница! – погладила я собаку.

– Еще соли мне найди, а то рыбу и мясо солить нечем, вообще будет здорово!

Альма посмотрела на меня умными глазами и умчалась на другую сторону свежих куч. Пока я собирала коробки сухпайка на палки, ее не было. Я забеспокоилась и пошла в ту сторону, куда она убежала. Зайдя за очередную кучу, я остановилась, увидев картину маслом: собака, которая две недели назад должна была умереть от ран и истощения, тащила мешок с чем-то тяжелым. Я видела только ее хвост и задние лапы и слышала недовольное рычание, так как мешок за что-то зацепился, и не хотел двигаться. Альма бросила мешок и повернулась уже бежать за мной, но, увидев меня она нетерпеливо взвизгнула и показала взглядом на мешок.

– Да, да, поняла, сейчас помогу. Чего ты там нашла?

Я подошла, заглянула в мешок…

– Неужели ты понимаешь, что я тебе говорю? – посмотрела я ей в глаза, она меня снова удивила.

В мешке лежала соль. Крупная, каменная соль в пакетиках по килограмму.

– И за что мы там зацепились? – я отцепила мешок от железки.

Откидав мешки с мусором, я вытащила из-под завалов сумку на колесиках годов эдак семидесятых, но она была целая.

– А вот и транспорт для твоего мешка!

Соорудив из каких-то колготок что-то типа шлейки, я подвязала к ней сумку, помогла Альме вытащить ее на ровное место, сама взяла сухпайки, пакеты с вещами и семенами, и мы пошли домой.

Прибрав вещи, я разожгла костер, а пока он горел, перекопала еще две грядки. Затем разгребла угли и закопала карпа, сверху засыпала углями. Дело шло к вечеру, но мы с Альмой успели сходить по воду и я еще выровняла дощечкой грядки под морковь и зелень. Потом мы вкусно поужинали и пошли спать. Уже совсем стемнело. Уже в постели я решила завтра продолжать копать пещеру, после похода на свалку, конечно. Но утром я обнаружила, что идет дождь.

Сегодня 21 мая и это первый дождь. На свалку мы, конечно не пошли, я начала углубляться в холм, а Альма вальяжно развалилась на своем матрасе и наблюдала за работой. Работа спорилась, пещера на глазах увеличивалась, но обед никто не отменял. Я сходила за сух пайком под брезент, выложила содержимое одного из них Альме, а сама взялась за свой. Я успела съесть только кашу, а она уже сидела передо мной, держав в зубах свою чашку.

– Ого, аппетиты увеличиваются? – я положила ей тушенку, крекеры и шпик из своей коробки и она моментально все проглотила.

– Все-все, хватит, – сказала я. И тогда она притащила с улицы бутыль с водой.

– Хочешь запить? Держи – налила ей в чашку воды, она вылакала, лизнула мне руку и снова легла на матрац.

Я внимательно посмотрела на нее. Что-то в ней изменилось. Я подошла, погладила ее по богу, задержала руку на животе. Там явно кто-то шевелился и соски как будто стали больше.

– Альма, это то, что я думаю?! Как ты умудрилась их сохранить, ты же была уже совсем как скелет?!

Умная собака снова лизнула мне руку, а потом стала лизать бок там, где я почувствовала шевеление.

– Ну что ж, значит, нам просто необходимо жилье побольше.

Весь день я копала, а к вечеру дождь прекратился и вышло солнышко. Альма улеглась на солнце, а я посадила морковь, лук, зелень и поставила на плиту варить зайчатину. Потом сходила на свалку, принесла кусок линолеума, застелила пол в пещере, потом нарвала полыни на краю свалки и связала веник. Начала подметать и Альма вдруг начала чихать и выскочила из пещеры. Я вышла следом.

– Ты что, не любишь запах полыни? – я дала ей понюхать веник, и она опять чихнула, веник улетел с обрыва. – придумаем что-нибудь другое.

Сегодня 1 июня. За это время пещера стала больше, теперь она в ширину три метра, а в длину семь метров. Альма тоже увеличилась в ширь, а я, наоборот, постройнела. Исчез живот, целлюлит с бедер, морщины с лица и мои очки. Да, да, я сняла очки, которые я носила больше сорока лет. И как же это здорово! Видела я великолепно; не смотря на тяжелый труд, не болят ни спина, ни руки; усталость к вечеру есть, но она приятная и к утру полностью проходит. И у меня прибывают запасы рыбы и золота. Почти все коробки сух пайка мы перетаскали на поляну, Альму я теперь не загружала, но пакеты с легкими вещами и сухарями она приносила сама.

На нашем огороде взошло все! Ровными рядками стоит картошка. Морковь, которую я садила поштучно, взошла вся и дружно пошла в рост. И зелень тоже радует глаз.

На свалке мы нашли кое-что из инструментов: топор и молоток без ручек, ножовку- тупую и без развода, пару напильников и кучу гвоздей и саморезов. К тому же я принесла несколько ковров и дорожек и раскинула их на кучи хвороста, дождем их намочило, и я их пошоркала щеткой с обмылками разного мыла. Следующий дождь их выполощет. Еще я натаскала пятилитровых бутылок. Семь из них надрезала по плечикам и ссыпала в них найденные крупы. В пакетиках понемногу попадали и рис, и гречка, и перловка, и макароны, и геркулес. Альма мне находила даже муку и сахар. Она действительно была послана Богом мне в помощь. Без неё было бы намного сложнее выживать в столь трудных условиях. А самое главное, она спасала меня от одиночества и я могла радоваться жизни.

За мои почти 50 лет, у меня ни разу не было натуральной шубы, а теперь у меня их целых три: норка, горностай и соболь, полушубок не знаю из чего, но с песцовым воротником, штук пять воротников и четыре мутоновые шубы, которые я хочу перешить в зимнее одеяло. Штук десять жестяных баночек из-под чая, я собрала специально под золото, сделала у себя в пещере тайник и складывала туда свое богатство. Еще нашла длинную трубу где-то три с небольшим метра и диаметром в 3см., устроила ее под потолком, перегородив пещеру на две части. Теперь мне надо готовить кирпичи для печки. И придумать, как сделать окно и дверь. Сегодня мы с Альмой пойдем искать глину. А еще вчера я видела, как над нашим озером кружили две пары уток.

Мы шли по лесу, иногда я ковыряла лопаткой землю, проверяя, какой там грунт. И вдруг Альма резко бросилась мне под ноги, я отступила, а она отталкивала меня еще и еще.

– Альма, успокойся, я поняла, что там опасность, но что там? – я внимательно осмотрела землю впереди себя и уже сама отступила назад. Возле куста смородины лежала, свернувшись в пружину змея, а кончик хвоста торчал из центра кольца и мелко-мелко дрожал. Только сейчас я услышала тихий треск. Морда змеи была широкая, а окраской она почти сливалась с землей. Щитомордник! Очень опасная, ядовитая змея! И она охраняла свою кладку!

– Еще этого нам не хватало в нашей райской долине! – сказала я, оглядываясь в поисках палки подлиннее. Прикрутила лопатку черенком к палке и с размаху ударила по змее. Четыре части змеиного тела завертелись возле яиц, а голова с небольшой частью тела изловчилась и прыгнула на меня. До меня она не долетела. Альма в прыжке закрыла меня собой и змея впилась ей в лапу, да так и повисла. Альма упала.

– Альма, Альмочка, не умирай! – я заплакала, подхватила тяжелую собаку на руки и побежала к ручью. Я летела сквозь кусты, чувствуя, как Альма обвисает у меня на руках.

– Потерпи милая, только не умирай! – я буквально с разлета рухнула на колени у ручья и бережно опустила собаку в живительную воду. Голова змеи отвалилась где-то в лесу, лапа распухла, из пасти Альмы капала пена. Она не реагировала на мои слова и даже не шевелилась.

– Господи, помоги, спаси, прошу тебя – я уже рыдала в голос. – Альма, девочка моя, очнись, пожалуйста! – я пыталась влить ей в пасть воды ладошкой, но она не дышала. Я отползла на бугорок, и, уткнувшись в колени плакала. Я не представляла себя без нее, одну, сейчас, когда мы ждали ее щеночков… и вдруг я одна. Сквозь рыдания я молилась, просила, чтоб не забирали у меня мою Альмочку. Потом затихла и просто сидела, стараясь не смотреть в сторону ручья.

Не знаю, сколько я так просидела, но вдруг мне в руки уткнулся мокрый нос. Я подняла голову. Передо мной стояла Альма! Живая! Я обняла ее за мокрую шею и снова разревелась, на этот раз, от радости.