Они пытаются спрятаться за столбами, дверями, шинами и деревянными поддонами.

Я иду и стреляю.

И они падают.

Один за другим, они падают.

Я скорее слышу их, чем вижу.

Удар. Удар. Удар.

Их тела падают в такт моему сердцу.

А потом один из охранников не подчиняется приказу и стреляет мне в ебаную ногу. Больно, блядь, гребаный хуесос.

Но я продолжаю идти вперед.

Хромая, я иду к Сторм. Рори присоединяется ко мне, а через минуту к нему присоединяются остальные парни.

— Господи, — бросает Кроу, глядя на меня как на умалишенную.

— Да, — соглашается Рори. — А ты думал, что только твоя женщина съехала с катушек. Только посмотрите на маленького монстра, которого я создал.

— Действительно, ты ее создал, Франкенштейн. Погладь себя по головушке.

Мы прячемся за машиной, и Сторм выползает к нам. У нее в руке окровавленный нож, и мне не нужно спрашивать, использовала ли она его.

— Это не то, на что я подписывалась, — говорит она.

— Ты в порядке?

Я осматриваю ее рану, и она кивает.

— Что такое, еще один боевой шрам?

— Навылет, — говорит Кроу, осмотрев ее руку. — Просто сдавливай ее руку.

Из дома все еще летит несколько шальных пуль, но Рори и ребята расправляются с врагами в течение нескольких минут.

И на этот раз у них все по делу.

Кроу бросает каждому по АК из чемодана.

— Полагаю, это один из чертовых способов сделать это, — говорит Дом. — Теперь, когда мы знаем, что Сторм в безопасности.

— Это единственный способ, — говорю я им. — Эти трусы сами не выйдут.

И вот мы образуем цепь. Пять мужчин и две женщины.

— Умеешь стрелять из этих штуковин? — спрашивает Конор Сторм.

— Ни хрена не умею, парень, — отвечает она, забирая у него пистолет.

На счет «три» изрешечиваем дом пулями. Дом разлетается на кусочки, как будто сейчас чертов День Независимости. Стекло, дерево и обломки разлетаются по двору и попадают в гравий.

— Надеюсь, у них нет соседей, — кричит Кроу, перекрывая шум.

— Нет, — заверяю я его. — Здесь как на кладбище. Никто не слышит их криков.

Он смотрит на меня, но не задает лишних вопросов.

Мы расстреляли все до последнего патрона, прежде чем в помещении снова стало тихо.

— Жди здесь, пока мы не зачистим территорию, — говорит мне Рори.

Я, конечно, не слушаю и следую за ними, как только парни оказываются внутри. Оставшиеся охранники все мертвы, разбросаны по гостиной и кухне.

А парни находят Куина и Дюка наверху.

Рори и Кроу связывают их и усаживают в машину, прежде чем я успеваю причинить им какой-либо вред. А потом они обливают дом жидкостью для заправки зажигалок. Кроу оставляет след на крыльце, а Рори протягивает мне пачку спичек.

— Поджигай и сжигай, детка.

Я поджигаю.

И сжигаю все до тла.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Рори

Алексей предоставляет нам убежище в своем доме.

У него есть дежурный хирург и куча медицинского оборудования, не говоря уже о собственной оборудованной пыточной в доме.

Алексей — честный человек, и не смешивает кровавый бизнес с делами семейными.

Его жена Талия и их маленький сын Франко остаются на главном уровне дома, а мы размещаемся на третьем.

— Доктор скоро будет здесь, — говорит он нам. — Магда пока окажет первую помощь.

Его домработница кивает, неся охапку средств первой помощи, и я поручаю ей сначала помочь Сторм, пока Дом будет заниматься Конором.

Моя рана может подождать, и я хочу осмотреть Скарлетт.

Но Магда вскрикивает в другом конце комнаты, привлекая наше внимание к себе. Она отрезала рукав платья Сторм, обнажив глубокие шрамы по всей длине ее руки. Ее лицо тоже покрыто шрамами, и хотя она хорошо постаралась скрыть их под макияжем, они никогда не исчезнут полностью.

Скарлетт прочищает горло и тычет меня в руку. Ее взгляд говорит мне то, что не стоит произносить. Сторм не любит, когда люди пялятся, и я не могу винить девушку.

Но Конору, как всегда, требуется больше времени, чем остальным, чтобы понять это. Он все еще таращится. А Сторм испепеляет его взглядом.

— Спроси меня, что случилось, и я проткну тебя здоровой рукой, которая у меня еще осталась.

Мы с Домом смеемся, а Конор стыдливо отворачивается.

Когда все закончилось, я поворачиваюсь к Скарлетт и проверяю ее взглядом. Она держит полотенце над моей раной, беспокоясь обо мне, что на нее не похоже. И она кажется вполне здоровой. Безопасной и немного вменяемой, хотя и немного грязной с безумными дикими волосами.

Все хорошо, пока я не замечаю багровые потеки с ее пятки. И конечно, когда я осматриваю Скарлетт, ее нога распухла и окровавлена.

— Господи, куколка, ты должна была мне сказать.

— Я в порядке, — говорит она.

— Ты не в порядке.

Но она не дает мне суетиться по этому поводу.

— Это просто царапина, пуля даже не попала мне в ногу. Спасибо, Обсидиан.

— Ты единственная, кто действительно ранен. А не добрая половина из нас.

Когда Скарлетт отворачивается, ее глаза слезятся. Я хватаю ее за лицо и притягиваю к себе.

— Дело не в тебе. Мы все знали, на что шли. И мы пошли, потому что хотели этого.

— Только не я, — ворчит Конор. — Я пошел, потому что ты сказал мне, что после я смогу взять выходной.

— И теперь ты, блядь, и правда можешь его взять, — говорю я.

— Можем ли мы все просто взять паузу, чтобы оценить, какая чертовски сумасшедшая твоя зазноба? — говорит Дом.

Скарлетт улыбается, но улыбка не касается ее глаз. И на этот раз, когда я притягиваю ее к своему израненному боку, она позволяет мне это сделать.

— Когда я смогу отыметь этих парней? — спрашивает Сторм.

Я смотрю на Скарлетт, и она пожимает плечами.

— Я обещала ей, что сначала она немного поиграет с ними.

— Да, конечно, обещала.

С приходом врача разговор сходит на нет. К счастью, никто из нас не пострадал, поэтому врач использует местные анестетики, чтобы извлечь пули и обработать раны.

Кроу проверяет нас и убеждается, что все в порядке, прежде чем он и остальные уходят и возвращаются в Бостон.

Остались только Скарлетт, Сторм и я. Благодаря щедрости Алексея у нас есть комната на ночь.

Скарлетт убеждается, что Сторм хорошо устроилась, прежде чем вернуться ко мне.

Она выглядит смертельно уставшей и гораздо меньше, чем обычно, когда задерживается в дверях. Я понятия не имею, что творится в ее голове.

Теперь все кончено. Скарлетт свободна.

Мужчины внизу будут мертвы завтра утром, и она уйдет отсюда без всякого груза на плечах.

Но я не знаю, понимает ли она это. Я не знаю, сколько времени это займет. Я не знаю ничего, кроме того, что когда она бросается в мои объятия, я позволяю ей это. Скарлетт ползает по мне, рвет на мне одежду и целует так, будто хочет убить. Она жестокая, нуждающаяся и безумная.

— Боже, ты такой чертовски сексуальный, — бормочет она мне в шею. — Ты мне нужен, Рори. Ты нужен мне прямо сейчас.

У меня болит плечо, а ее нога поджата, но это неважно. Я хватаю ее и бросаю на кровать, в грязной окровавленной одежде, но я принимаюсь за дело.

Я раздеваю Скарлетт догола и трахаю так, как никогда не трахал ее раньше.

Полное подчинение с ее стороны.

Я шлепаю ее по заднице, потому что я все еще зол на нее, и моя девочка позволяет мне. Конечно, маленькой дьяволице это нравится, и она умоляет меня о большем.

Весь остаточный адреналин, который еще оставался в моем теле, извергается в нее, когда я кончаю так сильно, что почти теряю сознание.

Скарлетт тоже кончает, оставляя следы царапин на моей спине.

Ни у кого из нас нет сил на душ. Поэтому я обнимаю ее, целую в макушку и уже наполовину засыпаю, когда она целует мою грудь и бормочет мне что-то.

Ее единственная неоспоримая истина.