Нора сидела на кровати, жадно слушая пение птиц, пытаясь выкинуть из головы этот странный сон. Вторую ночь подряд ей снилась авария со смертью. Первый раз Нора была водителем, ощущала всё от первого лица, в этот раз она словно смотрела на всё со стороны. Только теперь она была не одна – кто-то незримый стоял рядом всю дорогу. Нора чувствовала, что этот кто-то опасен. Причём опасен для самой Норы.

На кухне хозяйничала бабушка, она переговаривалась с мамой. Доносился запах творожников и кофе.

Нора быстро встала, убрала кровать и пошла на солнце.

– Я думала, ты сегодня долго спать будешь, – удивилась мама.

– Сон плохой приснился.

– Значит, надо позавтракать, и сон забудется, – подхватила бабушка.

– А кофе есть? – уточнила Нора.

– Есть, но только растворимый. – Бабушка достала из шкафа жестяную банку.

Нора махнула рукой: на даче даже растворимый кофе заходит на ура.

Мама уже заканчивала завтракать, спешила на встречу с подругой.

– Опять посуду бросила за собой, – проворчала бабушка, а Нора улыбнулась.

Рутина успокаивала. Вокруг цветника вертелись пчёлы, на гортензию мостился огромный шмель.

– Вторую ночь подряд снится авария, – проговорила Нора, подчищая с тарелки остатки творожников. – Причём каждый раз разная, но ощущения от них одинаково гадкие.

– Ты просто себя загнала уже. – Бабушка сидела рядом и перебирала семена. – Вот мозг тебе и говорит, что ты устала. Учёба, работа… А ты ещё дружишь с этой твоей, как её?

– С Таисой? Да, мы почти каждый день общаемся.

– Так себе она подруга.

– Ты мне это уже пятнадцать лет говоришь.

– Вот как вы познакомились, с тех пор и говорю. И этот твой невнятный парень.

– Саша Плотвичкин. – Нора задумчиво посмотрела в чашку с остатками кофе.

– Забавная у него фамилия, но он какой-то бесхребетный. – Бабушка разобрала пакетики с семенами по кучкам: часть на следующий год, а часть засеять на свободные места на грядках. – Тоже давно с ним знакомы, а встречаться так и не начали.

– Ему Таиса нравится.

– А он тебе? – Кучка для следующего года пополнилась новым пакетиком.

Нора перевела взгляд на клумбы. Окна кухни выходили на огород и цветник. Бесконечно можно было смотреть, как лёгкий летний ветер играет листьями на кустах, как скворцы ходят по грядкам и собирают жучков.

– Никогда не думала о нём в таком ключе, – призналась Нора.

– И не надо, – махнула рукой бабушка. – Нормального себе найдёшь. Главное – не спешить.

Бабушка говорила эту фразу каждый раз, когда разговор заходил о семейном благополучии Норы. А заводила она этот разговор стабильно раз в две недели. И каждый раз он сводился к одному и тому же. Нора научилась уже переводить беседу на другую тему.

– Хочу уволиться, – выдала она.

– Новое место нашла? – Бабушка даже не отвлекалась от семян.

– Пока нет. – Девушка допила кофе. – Но работать я там больше не могу.

– Хорошее же место, тебе нравилось.

– Знаешь, я всё больше утверждаюсь в мысли, что я стагнирую. Застряла в одном и дальше не развиваюсь. И что я должна делать что-то другое.

– Твоё дело молодое, тем более что это подработка на время учёбы, – пожала плечами бабушка. – Маме только не говори, она расстроится.

Нора сидела за пустым столом и пыталась растянуть это спокойное утро. Не хотелось делать ничего.

В окно залетела пчела, покружилась, села на нарисованный цветок, разочаровано пожужжала на нём и вылетела.

– Сходишь на рынок? – спросила вдруг бабушка. – Овощи закончились.

Нора кивнула.

Дорога до рынка шла через станцию. Уже подходя к железнодорожным путям, Нора вспомнила вчерашнего попутчика и фотографию в интернете. Сейчас невозможно было найти ничего, что хоть как-то касалось новости о странной смерти в стене панельного дома. Зато Нора нашла упоминание жуткой аварии с оленем. Она чуть не рухнула под поезд, пока читала подробности. Ей снилась именно эта авария, причём в тот самый момент, когда она происходила. Неужели вторая авария тоже случилась на самом деле?

Овощи по бабушкиному списку нашлись быстро, обратная дорога буквально жгла ноги. Стоило огромных усилий не уткнуться в телефон, чтобы начать искать упоминания нового бедствия.

Свежих аварий не находилось, но был случай двадцать лет назад. Какой-то лихач на «Святогоре» сбил беременную женщину и скрылся. Никаких фотографий, описаний машины и женщины тоже не отыскалось. Нора целый час провозилась со старыми сводками, но так ничего и не нашла. Интернет в то время не мог похвастаться богатством источников. Девушка не заметила, как пошёл дождь, и бабушка закрыла балкон. Крупные капли стучали по крыше, не успокаивая, а вселяя ещё бо́льшую тревогу. Нора ушла с кухни вглубь дома, села у окна и попробовала ещё поискать информацию по трём запросам. За окном стало ещё темнее. Девушка глянула на улицу и с криком отпрянула.

Огромная чёрная фигура полностью загородила окно и смотрела на Нору единственным глазом.

– Ты чего голосишь? – С кухни прибежала испуганная бабушка.

Нора моргнула. В окне никого не было.

– Чудовище показалось.

– Так, – разозлилась бабушка, – отложила телефон и пошла мне помогать с обедом! Хоть отвлечёшься от своих страстей.

Нора спорить не стала и покорно пошла за бабушкой. На кухне пахло бульоном, шкворчала поджарка, а на столе лежало разобранное мясо. За окном лило. Стена дождя была такой плотной, что почти скрывала вид на грядки. Но Нора всё равно различила в самом конце огорода высокую чёрную фигуру. Та стояла, не двигаясь. В сумрачном свете горел один глаз.

– Порежь капусту, – попросила бабушка.

– Щи будут? – без энтузиазма спросила Нора.

– Да, не питаться же одним борщом!

Нора поморщилась. Щи она не любила, но терпела. Щи лучше рыбного супа, тот она вообще на дух не переносила.

– Когда планируешь уходить? – спросила вдруг бабушка.

– Откуда? Куда? – не поняла Нора.

– С работы, увольняться же собралась.

– А… – Нора строгала капусту старым ножом с деревянной ручкой. – Наверное, сессию закрою и уволюсь. Устала.

Бабушка кивнула.

А дождь не планировал заканчиваться. Вода уже стояла в межах, стекала с крыши. Сверкнула молния, загрохотало.

– Мама же у подруги остаётся? – спросила Нора, глядя на потоки воды за окном,

Бабушка кивнула, не отвлекаясь от готовки.

– Хотела салат посеять сегодня, – расстроенно добавила она, немного помолчав. – Как раз место на грядках было.

Это самая большая пытка – сосредоточиться на деле, когда тебя со всех сторон дёргают, требуют соответствующих результатов, а времени на само дело вообще не дают. И носишься ты в итоге вокруг, хватаешься за всё подряд, а изнутри тебя сжирает чувство вины. Не то делаешь, не так, всё плохо.

Брют сидел в новом кабинете, который нашёл Скат Иваныч, и пытался свести в одно оба убийства. Первое в Ладу, второе в Яви. И там и там знаток и всякий-разный, заключившие договор. Это не поддерживалось, но и не запрещалось. На такой случай существовали правила, а все возможные разногласия и неожиданности оставались уже на совести знатка, который решался на подобное сотрудничество.

Глеб сыпал предположениями, кто бы мог стоять за этим всем: человек или всякий-разный. Или это сообщники, которые объединились, чтобы крошить себе подобных.

– Вот смотри, в Явном мире живёт какой-нибудь сильный знаток, который убивает на своей стороне. А всякий-разный проходит в Лад и мочит тут, – рассуждал Глеб.

– И в чём прикол? – устало спросил Брют.

– Устраняют конкурентов?

Брют покачал головой, но теорию со счетов сбрасывать не стал. Дверь в кабинет открылась, и зашли Волчков с Зябликовым. Они тихо прошелестели мимо Глеба к столу Брюта. Глеб никак не мог их нормально разглядеть, постоянно что-то мешало, будто очки запотели. Вот и сейчас они стояли на расстоянии вытянутой руки, а понять, как выглядят, какие черты лица у одного и у второго, Глеб не мог.