Эмили хотела опять пойти к беличьему дереву, но Моисей позвал ее.

– Эмили, – сказал он. – Иди-ка сюда, присядь рядом со мной.

Эмили села рядом с ним.

– Твоя мама сейчас вернется, – сказал ей Моисей.

– Я знаю.

– Ты похожа на свою мать, ты знаешь это? – продолжал он.

Эмили посмотрела на Моисея. Ей пришлось прищуриться, потому что солнце было прямо у него над головой.

– Бабушка говорит, что я похожа на папу.

– Нет. – Моисей улыбнулся. – У тебя мамины глаза, и ты блондинка, как и твоя мама.

– Папа тоже блондин.

– В самом деле?

– Да.

– Но ты красивая, как твоя мать.

Эмили почувствовала, как от этих слов у нее защекотало в животе, как это иногда бывает от слов, и уставилась в снег под ногами.

– Знаешь, а мы ведь уже давным-давно знакомы с твоей мамой. Она-то этого не помнит, но это так.

– Правда? – Эмили наморщила личико и опять покосилась на Моисея. – Вы с ней дружили?

– Да. Мы были лучшими друзьями. А ты хочешь, чтобы мы с твоей мамой опять стали друзьями?

Эмили ненадолго задумалась.

– Да. Мама говорит, что друзья – это важно.

– Ну вот и отлично. Мы опять станем друзьями. И у тебя будет еще один братец или сестричка. Тебе бы этого хотелось?

Эмили не была готова сходу ответить.

– Как Рон? – спросила она.

– Нет. Они будут особенными. Они будут ангелами.

Эмили было трудно себе такое представить.

– С крыльями?

– Точно. У твоей мамы будет еще один ребенок. Ангел. С крыльями.

Может, ее новый младший брат возьмет ее с собой в полет… И ощущения будут такие же, как на карусели.

– Мне бы этого хотелось.

– Ну вот и славно.

Эмили посмотрела на небо.

– Когда я вырасту и буду такого же возраста, как мама, я тоже хочу маленьких ангелочков.

Моисей положил свою руку ей на ладошку и улыбнулся.

– Если вы с мамой пойдете со мной, мы сможем это устроить.

А потом вернулась мама с Роном. И Моисей рассказал маме, что Эмили хочет детишек-ангелочков, когда вырастет, а мама засмеялась, погладила ее по волосам и сказала, что у Эмили отлично развито воображение, и это было правдой, потому что Эмили умела придумывать всякие истории, а маме всегда нравилось их слушать. Моисей сказал что-то о мудрости детей, а остальное Эмили не дослушала, потому что опять приметила белку.

Вернувшись к своему письменному столу, Эбби глянула на часы и невольно застонала. Визит Карвера, каким бы замечательным и приятным он ни был, отнял у нее пару часов рабочего времени. Дети должны были вернуться домой в любую секунду, а у нее оставалась еще целая куча несделанных дел.

Перво-наперво она позвонила сестре Гретхен Вуд, надеясь, что девушка согласится поговорить с ней.

– Алло? – Тихий, хрупкий голосок.

– Привет, это Мейген?

– Да. А кто это?

– Меня зовут Эбби. – Маллен улыбнулась так, чтобы эту улыбку можно было услышать у нее в голосе. Улыбки могут иметь большое значение, даже если их никто не видит. – Одна подруга Гретхен сказала, что мне надо поговорить с тобой.

– Поговорить со мной о чем? – Голос Мейген утратил всякую мягкость. У Эбби сразу возникло предчувствие, что та уже разговаривала о Гретхен с целой кучей народу. И что совсем не рада опять поднимать эту тему.

– О твоей сестре.

– Послушайте, я не знаю, кто дал вам мой номер. Я не знаю, где Гретхен, ясно? Она даже не поговорила со мной перед уходом! И знаете что? Мне плевать, даже если она и вправду сожгла дом этого поганца дотла! Просто оставьте меня…

– Я не думаю, что это она сожгла тот дом, – быстро сказала Эбби, прежде чем Мейген успела повесить трубку.

– Да ну? Хм, тогда вы практически единственная, кто…

– Я не единственная. Ты ведь тоже не думаешь, что это ее рук дело.

Последовало короткое молчание.

– Да, не думаю, – наконец произнесла Мейген. – Хотя вообще-то неважно. Я не знаю, где она. И, по правде говоря, даже не уверена, что она этого не делала. Ей просто до ужаса этого хотелось.

– Хотелось? – переспросила Эбби.

– Все в Дугласе хотели смерти Йейтса.

– Похоже, Гретхен была не такой, как все. Как она относилась к Йейтсу?

– Я не знаю. В смысле, этот мужик ведь был педофилом, верно? – Голос Мейген дрожал.

Тут явно что-то прослеживалось.

– Откуда Гретхен знала Йейтса?

– Она не… Послушайте, абсолютно все знали Йейтса. Он был тем мужиком-извращенцем, от которого нам всем советовали держаться подальше, ясно?

– Да, советовали держаться подальше, – эхом повторила Эбби.

– Вот именно. Вот и всё.

– И всё?

– Послушайте, вы вроде сказали, что, по-вашему, Гретхен этого не делала…

– Я и вправду думаю, что Гретхен этого не делала, – подтвердила Эбби. – Но еще я думаю, что она знала Йейтса.

– Не напомните, кто вы такая? Вы, типа… репортер или что-то в этом роде?

– Я из департамента полиции Нью-Йорка, – ответила Эбби, надеясь, что Мейген не бросит трубку.

– Нью-Йорка? – Та явно недоумевала. – Тогда почему вы пытаетесь найти Гретхен?

– Я уверена, что Гретхен попала в беду. Она связалась с кое-какими плохими людьми. И я хочу найти ее до того, как она пострадает.

– Послушайте, мне и вправду жаль, но я не знаю, где сейчас Гретхен. Если она позвонит мне или что-то типа того, то я…

– Не против, если я сходу попробую угадать? – спросила Эбби. – И если я ошибаюсь, то с Гретхен, скорее всего, всё в порядке и тебе не о чем волноваться.

– Ладно… – Мейген явно напряглась. Она, несомненно, уже довольно давно ждала хоть какой-то развязки, пусть даже и неблагоприятной. С тех самых пор, как ушла Гретхен. Ей нужно было расставить все по местам.

– Некоторое время назад Гретхен начала меняться. Вроде как была чем-то взволнована, но никому не говорила, в чем дело. По крайней мере, поначалу. Даже уезжала на несколько дней. На какого-то рода тренинг или в молодежный лагерь.

– На семинар, – дрожащим голосом поправила Мейген. – Она попросила меня не говорить об этом папе с мамой.

– Точно. И после того семинара ты ее как будто не узнала. Она стала какой-то не такой, как всегда.

– Угу, – глухо подтвердила Мейген. – Она присоединилась к этой христианской группе. Они управляли молодежным лагерем, в который ее отправили мама с папой. Гретхен даже хотела, чтобы я сходила на одно из богослужений этой группы.

Эбби крепче сжала телефонную трубку.

– И ты пошла?

– Да. Они меня сразу насторожили. Этот их проповедник больно уж пыжился – как будто он, типа, пуп земли. А после службы они и меня пытались заманить на один из их семинаров, так и эдак подкатывали. Но кое-кто из остальных считал, что всё супер. В смысле, Гретхен была в полном восторге. И еще несколько человек. Этот проповедник предлагал ежемесячную программу пожертвований, и я видела, как какие-то люди это с ним обсуждали. Хотя просто не пойму, за что платить такому типу?

– И ты высказала Гретхен свое мнение?

– Да.

– Как она это восприняла? – спросила Эбби, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Она совершенно взбесилась. Орала на меня чуть ли не час. А потом и вовсе перестала со мной разговаривать.

– И давно это было?

– Вообще-то точно не помню… Недели три назад, где-то так.

Итак, за две недели до поджога.

Мейген фыркнула.

– Послушайте, мне и вправду нужно идти. Я могу поговорить чуть позже, хорошо?

– Подожди, – сказала Эбби. – Тот проповедник… Как он выглядел?

– Ну не знаю… Старый. В очках.

– Можно прислать тебе фотку? Посмотрим, сможешь ли ты его узнать, – продолжала Эбби.

– Да, конечно. Я вам позже перезвоню, хорошо?

– Да. Спасибо тебе, Мейген. – Повесив трубку, Эбби откинулась на спинку кресла.

Девушка явно что-то утаивала. Эбби была почти уверена, что Гретхен Вуд все-таки знала Йейтса. Полиция Дугласа была права? Не пытался ли Йейтс растлить Гретхен, когда она была младше? Или дело в чем-то совсем другом? Поводив пальцем по экрану своего мобильника, Эбби нашла размытое изображение Моисея Уилкокса. Он позвонил ей по видеосвязи несколько недель назад, чтобы поговорить. И сообщить, что он – ее отец, который хотел бы увидеться со своими внуками. Она тогда настоятельно посоветовала ему держаться от них подальше.