Отстроенный монастырь еще раз сгорел в 1754 году; на месте сгоревших поставлены, опять-таки деревянные, церкви, здания и стена, о которых в 1785 году тогдашний путешественник академик Озерецковский свидетельствует, что хотя местоположение монастыря красиво и, можно сказать, величественно, но монастырское строение нимало ему не соответствует, так как оно обветшало. В том же году утвержден общий план построек каменных, составленный строителем Назарием, впоследствии игуменом, вызванным из Саровской пустыни по настоятельному требованию митрополита Гавриила, писавшего о нем в Саровскую пустынь: «у меня много своих умников, пришлите мне вашего глупца». Митрополит не ошибся в этом «глупце», и с 1811 года обитель стояла готовой вся в новом каменном одеянии. Следует упомянуть, что император Павел I особенно щедро одарил ее в 1797 году доходными статьями рыбных ловлей и покосов и мельницей, составляющими и теперь существенный доход монастыря. За время управления игумена Назария удален был с острова в город Сердоболь последний след светской жизни — ярмарка, бывшая на Валааме много лет, и весь он отдался исключительно духовной жизни и подвижничеству.
Из ближайшего былого Валаамской обители следует упомянуть о том, что когда на Алеутских островах образовалась русская торговая компания, то в духовную миссию, согласно постановлению синода, поручено отцу Назарию послать своих валаамских монахов. В 1794 году, по повелению Екатерины II, миссия действительно отправилась и находилась в пути девять месяцев; иеромонах Ювеналий погиб на полуострове Аляске мученической смертью, но на острове Кадьяке дело пошло лучше и совершились многие обращения. В 1796 году Екатерина II повелела синоду посвятить начальника алеутской миссии, архимандрита Иоасафа, во епископа кадьякского, с титулом викария иркутской епархии; хиротописанный в Иркутск, Иоасаф на обратном пути сел в Охотске на компанейский корабль «Феникс» и погиб с ним вместе без вести в 1799 году. В 1804 году путешественник, иеромонах Александро-Невской лавры Гедеон, застал на Кадьяке четырех валаамских братий; покойный митрополит московский Иннокентий подвизался на Алеутских островах с 1823 года; еще жив епископ Иоанн, бывший алеутский, и миссия, по словам его, продолжающаяся и теперь — «одна из цветущих в ряду всех прочих наших миссий». Другие события на Валааме имели место позднее. В 1819 году игуменом Иннокентием получено от министра духовных дел, князя Голицына, уведомление, что на Валаам прибудет император Александр I. В непогоду 10 августа, государь на монастырском судне прибыл из Сольны, после трех часов пути, поздно вечером. Уже в два часа пополуночи император стоял у заутрени и, пробыв в монастыре более суток, находился решительно на всех службах церковных, днем и ночью. Государем обойдена вся обитель, и посещены отшельники. По пути из монастыря в Сердоболь, государь пожелал, чтобы монахи, его сопровождавшие, пели духовные песни, что и было исполнено. По возвращении в Петербург, он повелел князю Голицыну, в знак особого своего расположения, учредить на Валааме архимандрию, о чем говорил еще в самой обители, но, снизойдя на просьбу монахов, соизволил: «архимандрии в обители не уставлять, а быть игуменству, как более приличествующему для общежития уединенного монастыря». взамен этого, тогда же, в 1822 году, обитель сделана «первоклассною» и постановлено, чтобы игумены её впредь были избираемы только из братий Валаамского монастыря.
В 1858 году, 28 июня, около шести часов утра, на пароходах «Александр» и «Стрельна» прибыли к монастырю император Александр II с государыней, цесаревичем Николаем, великими князьями Александром, Владимиром и Алексеем и великой княгиней Ольгой Николаевной, с супругом её, наследным принцем Виртембергским. Тогдашний генерал-губернатор Финляндии граф Берг и прочие власти встретили Августейших путешественников. Посещения святыни, скитов, пустыней и братского кладбища следовали одно за другим; к 21/2 часам пополудни осчастливленная братия монастырская проводила высоких гостей в обратный путь, и пароходы отчалили под звуки пения: «Спаси, Господи, люди Твоя».
На многочисленных островах Валаамских рассеяны обильно кресты, часовни, скиты, келейки, храмы, и в центре всего этого над широким проливом поднимаются стены центральные святыни. Собственно монастырские здания — это два каменных четырехугольника, помещенных один в другом; вход к ним сквозь Святые ворота, и над ними купола церкви Петра и Павла. за Святыми воротами открываются другие, ведущие во внутренний двор, в котором расположен храм Успения Богородицы; здесь же, на этом дворе, помещаются: келья настоятеля, трапеза, ризница, братские кельи. Во внешнем четырехугольнике расположены: кельи царские, архив, канцелярия, библиотека, больница, при ней церковь Троицы и под ней храм Живоносного Источника Пресвятой Богородицы.
На небольшом протяжении монастырской святыни, вдоль и поперек исхоженной стопами целого сонма выдающихся светил монашества, совершаются все главные священнодействия Валаамской обители. Обитель посещается очень большим числом богомольцев, летом до 400 человек в день, а в день Петра и Павла количество это достигает 4,000. В такие дни не диво встретить здесь, у св. мощей, странников и странниц, побывавших в Иерусалиме, на Афоне, в Соловках, побывавших не раз; здесь же видятся всякие больные, одержимые, кликуши, чающие облегчения. В таком молитвенном месте, как Валаам, они, несомненно, чувствуют хотя временное облегчение, и в монастыре приняты все меры к точному, достоверному изложению особых явлений чудотворной силы Божией.
Всякий, поступающий в монастырь с целью остаться в нем, отдается под руководство старца, чрез которого преемственно и в полной чистоте передаются поступающему все предания и обычаи монастырские. После испытания, более или менее долгого, следует пострижение в рясу и камилавку. В иноческий чин постригается брат в одной «срачице», покрытый «мантиями иноков», и произносит обеты: «девства, нестяжания и послушания», Пострижение в мантию не может иметь места ранее трех лет послушничества. Высшее — это принятие схимы, т. е. полное отшельничество, для которого на островах много удобных мест; оно здесь настолько развито, что бывали примеры иноков, подвизавшихся шестьдесят лет и ни разу не бывавших даже на святом острове. Множество имен отошедших в иной мир схимников значится в книгах монастырских. Переход от жизни к смерти в таких случаях едва ли труден: три удара в большой колокол оповещают братию о том, что один из них преставился, все единовременно творят молитву и, обвив почившего мантией, возложив на него «клобук — шлем надежды спасения», опускают в могилу на братском кладбище. Имя усопшего тотчас заносится во все синодики для вечного поминовения. Братское кладбище изобилует могилами, из которых многие уравнены с землей все покоряющим временем; виднеется на нем несколько каменных памятников, крестов, насыпей, и все они оттенены густыми, старыми кленами; имеются тут и две могилы двух купчих.
Одна из каменных гробниц обращает на себя внимание: в ней, по преданию монастырскому, схоронен бывший король шведский Магнус, много воевавший с Россией и, наконец, прибитый бурей к Валааму в 1371 году, постригшийся здесь в монахи и скончавшийся по принятии схимы. Местное монашество утверждает, что будто нельзя «выдумать могилы»; между тем, исторические факты доказывают возможность этого. Замечательно, что Карамзин в своей истории только дважды упоминает о Валааме, тогда как, по общему строю его богатых сказаний, по тому вниманию, с которым он пользовался летописями, ему об этой обители следовало бы сказать больше, чем сказано. Предание о могиле Магнуса называет он прямо «сказкой», имеющейся во многих летописях, в которых приведено и апокрифическое «рукописание», а именно завещание Магнуса своим преемникам, королям шведским, о том, чтоб им не воевать с Россией. настоящий Магнус с ума не сходил, был действительно свергнут с престола, освобожден своим сыном и утонул в Готландии, близ Бломесгольма. Во всяком случае, любопытно знать: чья могила, уже не первый век, называется здесь Магнусовою? Любопытно знать также и то, кто написал на ней длинную стихотворную надпись, кончающуюся так:
