Литмир - Электронная Библиотека

Икскюль. Штокмансгоф.

Древнейшие пажити немецкого водворения на прежней русской земле. Несостоятельность Полоцкого княжества. Икскюль. Кокенхузен. Дворянские имения — особый вид собственности. Временные уничтожения ландратов. Якобштадт.

Поезд, вышедший из Риги, двигался по тем именно местам Двины, от древнего холма «Риге», на котором возник первый рыцарский замок, до древнего Икскюля (финское слово, означающее деревню), где основана была первая католическая церковь. Уже тогда, во второй половине XII века, если бы зачатки будущей ливонской жизни могли подлежать обследованию, можно бы было, так сказать, предвидеть главные основные линии её развития: часть Двины, вдоль которой шел поезд, имела протяжение одного часа железнодорожного пути: на одном конце рыцарский замок, на другом католическую церковь, то есть те два могучие опорные пункта, на которых предстояло вертеться всей будущей местной истории. Если вдаваться в исследование зачатков этой жизни далее, то можно бы было заметить и третьего участника будущих судеб Ливонии, а именно Россию, в представительстве, правда, довольно неудачном, Полоцкого княжения. Одна из древнейших ливонских летописей, «рифмованная», говорит, как уже упомянуто выше, что земли эстов, ливов и латышей, до прихода немцев, принадлежали русским; что августинский монах Мейнгардт, гробницу которого можно видеть в рижской Domkirche, придя на берега Двины, как истый немец, счел нужным соблюсти форму испрошением «позволения» у владетеля страны, князя полоцкого Владимира, на проповедь между язычниками; что добродушный русский великий князь дал на это свое согласие, за что потом дорого и поплатился. Другое подтверждение — в том, что папа Климент III, в конце XII века, в одной из булл своих говорит, что епископство икскюльское было основано «в России» (Ruthenia) т. е., что наиболее глубоко залегшие в этих местах людские кости, давно истлевшие, принадлежали русским передовым колонизаторам.

Кроме того, стоит открыть «Историю Полоцка» Беляева, стоит возобновить в памяти первые книги Карамзина, Соловьева и других исследователей, прочно стоящих на современных летописях, чтобы не сомневаться ни одного мгновения в том, о чем не любят говорить источники немецкие, об исконной принадлежности этих земель России. От Припяти до Нарвы и Балтийского побережья шла в те дни Полоцкая земля; по свидетельству Генриха Латыша, полочане имели на Двине задолго до прихода немцев два укрепленные города: Кукенойс, нынешний Кокенхузен, и Герсик, от которого нет и помину; местонахождения последнего ищут подле Двинска или на месте нынешних железнодорожных станций Крейцбург и Штокмансгоф. Скорее всего, Герсик находился около нынешнего Штокмансгофа, так как до сих пор невдалеке от Зельбурга находятся остатки развалин, называемых развалинами Герсика. В 1030 году Ярослав Владимирович основал, как известно, Юрьев, называвшийся позднее Дерптом и ныне вновь получивший свое первоначальное русское название. Бунге в «Urlcundenbuch» вспоминает о нескольких других донемецких русских селах и деревнях. Если основываться на очень почтенном издании «Витебской Старины», то православие в крае утвердилось еще в конце десятого века, и, как справедливо замечает Иловайский, подвигалось оно без переворотов, без истребления и обнищания туземных племен. Не так ли движемся мы и теперь на дальнем Востоке, не в том ли причина сочувствия к нам бывших эстов и латышей здесь, в прибалтийской стране?

Полоцкое княжение, по древним стогнам которого поезд двигался, пошло с Изяслава Владимировича, сына Рогнеды, и лучшим временем его было время внука Изяславова — князя-чародея Всеслава, о котором «Слово о полку Игореве» гласит, что он:

«Суд давал и рядил князьям города,

а сам волком Рыскал в ночи.

Кидался из Киева к Тьмутаракани...

В Полоцке стольном ему позвонили к заутрене рано

В колокола у Софии святой,

а он в Киеве слышал Благовест тот...»

Вслед за смертью Всеслава, в 1101 году, Полоцкое княжение хилеет, на престоле его не появляется ни одной выдающейся личности, и немецкое влияние может устанавливаться вволю, что и совершается. Полоцкое княжение было придушено Литвой, погиб в бой князь Изяслав Василькович, —

«....Дружину его удалую

Крыльями птицы одели,

а звери кровь полизали!»

И затуманилась тогда же вся история всей русской земли до времен Иоанновых. Когда Иоанн III, в 1463 году, заключил с епископом Дерптским договор, то последний обязался, между прочим, оказывать в Юрьеве покровительство православным и «то держать по старине и по старинным грамотам». когда Иоанн III заключил с орденом в 1502 г. мирный договор, то епископ юрьевский или дерптский обязался, за ручательством магистра, платить России старинную поголовную дань; с полным сознанием своего «юридического» права, — права, которое здесь так любят. и теперь, вспомнил Иоанн Грозный так называемый «Glaubenszins», дань, которую выговорил себе и своим преемникам Ярослав с Дерпта, о которой вспоминает и Соловьев, как о «дани веры», взымавшейся неоднократно русскими князьями. Когда, еще ранее этого, пришло время реформации и вызвало в Дерпте кровопролитие, отразившееся и на тамошней православной церкви, Василий III, великий князь московский, произнес знаменитые слова: «Я не папа и не император, которые не умеют защитить своих храмов». Иоанн Грозный понимал эту святую преемственность не иначе и, как известно, покончил с орденом, взяв себе, как и подобало, «отчину князей московских».

По этой именно «отчине» двигался теперь поезд, на короткое время остановившись у станции Икскюль и торопясь в дальнейший путь: еще целые три остановки до прибытия к ночи в Двинск. Ближайшая остановка состоялась на станции Кокенхузен, около 3 часов пополудни. Хорошо слышится в немецком имени станции старое имя Кукенойса, древнерусского города, о котором уже упоминалось.

Здесь, в виду мелькающих мимо крупных дворянских имений, уместно будет вспомнить о том, что, в силу разных исторических обстоятельств, помимо той собственности дворянских имений, какая есть везде, в прибалтийском крае существуют и совершенно исключительные «коллективные собственности»; это так называемые имения, состоящие, «на особом положении», судейские или пасторатские видмы[6] или собственности, приписанные к тому или другому месту, занимаемому тем или другим, конечно, выборным от дворянства, лицом. Это нечто до такой степени своеобразное, что требует особого разъяснения и должно быть причтено к разряду таких же особенностей, как голубые орденские знаки на дамах Катериненштифта, как Шварцгауптеры, как «литераты».

Имений «на особом положении» имеется три разряда:

Имения, Высочайше пожалованные в бессрочное арендное содержание частным лицам; таких только три и пожалованы они в прошлом столетии: Еркюль, Паббать-Пемперн и Тайфер; особого интереса они не представляют до тех пор, конечно, пока не перейдут в разряд выморочных. Гораздо любопытнее категория:

Два имения, пожалованные в 1797 году на содержание феллинского общества благородных девиц. В 1870 году лифляндская ландратская коллегия, заведующая феллинским обществом, ходатайствовала у своего местного гофгерихта об укреплении общества в «полной собственности», что и было любезно исполнено коллегией; но сенат взглянул немного иначе и указом 7 февраля 1881 года признал, как и следовало, право собственности за казной. Существуют на подобном же положении, как и названные два имения, пять других имений на острове Эзеле; но самая любопытная категория — это: двадцать четыре имения, пожалованные: в Лифляндской губернии на содержание ландратов[7] — числом шесть, для той же цели на острове Эзеле — пять; в Эстляндской губернии на содержание канцелярии обер-ландгерихта, ландратов и мангерихта — три, и, наконец, в Курляндской «на общественные потребности» — десять.

30
{"b":"851036","o":1}