Наставник слегка обернулся и, бросив взгляд через своё плечо, не глядя на меня, с вопросительной интонацией произнес одно-единственное слово, ставшее традиционным после первого вопроса:

– Цитаты?

– Каких взглядов придерживаются массы и каких не придерживаются – безразлично. Им можно предоставить интеллектуальную свободу, потому что интеллекта у них нет.

– Ещё.

– Если ты в меньшинстве – и даже в единственном числе, – это не значит, что ты безумен.

– Ещё.

– Война – это мир, свобода – это рабство, незнание – сила.

– Это так?

– Нет. Всё наоборот.

– Что это значит?

– Это значит, что оригиналы во многом живут наоборот. Может быть, даже во всём? – я перевела свой взгляд с монитора на наставника. Удерживая перед собой флягу, он рассматривал носки своих протёртых от коричневого цвета до бежевого оттенка ботинок.

– Что ты сейчас искала в интернете?

– Хотела узнать побольше о путешествиях.

– Например, что?

– Как оригиналы их совершают?

– Социуму, значит, хочешь научиться, деталь ты бездушная.

– Я и так в социуме, – сдвинула брови я. – Миссис Лундберг обучает нас этикету.

– И чему вас обучает эта старая дева на своих заплесневелых уроках? Словам “здравствуйте”, “пожалуйста”, “извините”? Основам поведения при столкновении с прохожим оригиналом, которого для ваших клоновских жизней изначально намеренно не предусмотрено?

Я закусила губу. Потому что и сама серьёзно подозревала, что уроки миссис Лундберг не иначе как чепуха – вежливость у меня и так врожденная, как мне кажется, – а здесь ещё и другой, да ещё и кажущийся более здравомыслящим наставник высмеивает то, на что нам предписали тратить свои жизни.

– О мире за забором вы можете спросить и у меня, любезные органы.

– У меня есть имя, – всё же я не выдержала. Даже сжала кулак.

– Вот как? И как же тебя зовут, цифра ты пятизначная?

Я снова закусила губу. Я не могла позволить себе роскоши спорить с этим оригиналом. По крайней мере, на данном этапе развития наших взаимоотношений. Он даёт мне книги. Он учит меня боевому искусству, пусть и делает это крайне сурово. Он только начал учить меня пользованию компьютером. Нет, на кону слишком многое.

Выждав и не дождавшись от меня боя – непонятно, удовлетворился он этим или напротив его это раздосадовало, – наставник, отставив свою фляжку на стол, сел на высокий табурет и, врезавшись в меня раздраженным взглядом, продолжил говорить:

– Люди путешествуют на автомобилях. Ты ведь знаешь о существовании таких?

– Конечно. У всех наставников есть автомобили. И у всех, кто приезжает в Миррор…

– Ну естественно, по-другому ведь не продраться в эту тёмную глушь, – в его голосе всё ещё звучало раздражение, но уже другого оттенка. Теперь он как будто злился не на меня, а на собственные мысли о чём-то мне неведомом. Попыхтев немного, он взял свою фляжку, отпил из нее и только после этого продолжил, уже более спокойным тоном. – Ещё люди путешествуют на самолетах, кораблях или на автобусах, фотографий которых ты, как я понимаю, уже насмотрелась.

– Они просто погружаются в них, и всё?

– Ты бездушная, но не безмозглая ведь? Пока ещё не безмозглая, пока Роудриг не вскрыл твою черепную коробчонку. Конечно это не “всё”! Для того чтобы “погрузиться”, как ты выразилась, нужно сначала купить билет. Такой специальный квиток, который тебе должны пробить.

– А где оригиналы берут эти билеты?

– Я же сказал, покупают за деньги. В специальных кассах. Там, в реальном мире, всё за деньги, слышишь? Это здесь вас кормят задарма, так сказать, в кредит – вы кушаете, а после расплачиваетесь.

– Не понимаю. У нас ведь нет денег…

– Органами вы своими расплачиваетесь, понимаешь ты это, печень да селезёнка?

– Понятно, – я отвела взгляд и увидела на мониторе фотографию большого красного автобуса. – И что, оригиналы могут ездить совсем куда захотят?

– Ну как совсем. Если у тебя есть паспорт и деньги, то, конечно, хоть куда. Ты хоть раз видела такое?

– Вы про что? – я вновь вернула свой взгляд к наставнику.

– Деньги, паспорт – видела их, своими пока ещё находящимися на месте глазами?

– Нет.

Мой собеседник вдруг поднялся с табурета и привычно хромым шагом прошествовал к единственному шкафу, находящемуся в комнате. Начал в нём рыться.

– А кассы, они где находятся?

– Ясно где – там же, где и сами средства передвижения: на переправах и на вокзалах. Вот! – вынырнув из шкафа, он подошел к столу и бросил на него какие-то бумажки.

Поднявшись, я приблизилась к столу и, взяв бумажки в руки, начала рассматривать их.

– Это деньги. В обмен на них можно получить еду, крышу над головой, треклятые билеты, про которые ты мне все уши прожужжала и которых в округе Миррор ты не сыщешь даже с миллионом долларов.

– Что такое миллион долларов?

– То, что тебе не светит, только если не распродашь на ярмарке тщеславия все свои органы и заодно органы своего дружка 11112.

– Ваша фотография…

– Это паспорт. Без него на свете туго. Много куда не пустят. Да и без него даже внутри страны проблем не оберешься. Нужно иметь, – с этими словами он забрал документ из моих рук. – Обязательно свой, персональный, со своими данными, своей фотографией.

– Паспорт для оригинала, как ID-card для клона, в котором указана индивидуальная информация?

– Кхм… Ну да… Что-то вроде того.

– Вы принесли мне новую книгу?

Мы встретились взглядами. Угрюмость моего собеседника продолжала нарастать. Значит, скоро прогонит.

– Нет.

– Почему?! – эмоция так быстро взорвалась внутри меня, что я, совершенно неожиданно для себя, не успела отконтролировать её. По выражению лица наставника было заметно, что моя реакция стала неожиданностью и для него тоже. – Я ведь прочла предыдущую книгу. Вы обещали давать мне новые книги, как только я прочту те, что Вы приносите мне…

– Зачем тебе?

– Что?

– Зачем тебе, разменной монете, пушечному мясу, органам на ножках, читать? – он впился в меня странным взглядом. Я растерялась. – Почему ты согласилась ходить на боевые искусства? Что тебе даёт знание интернета? Тебе ведь незачем. Тебя ведь разберут. Будешь печенью своего оригинала, почками для его семьи, кожей для его друзей…

– Мне интересно, – неосознанно до боли сжимая кулаки, я ответила сквозь сжатые зубы.

– Почему не интересно 11112?

– Он другой.

– Почему не интересно другим клонам?

– Они другие.

– Может быть, не они?

– Я не знаю! Просто… – я вдруг тяжело выдохнула и резко разжала кулаки, как будто вулкан не взорвался, а лишь выпустил лёгкую испарину.

Пройдя к дверям мимо наставника уверенным и каким-то одновременно уставшим шагом, я слегка повернула голову, но не обернулась:

– Просто принесите мне ещё одну хорошую книгу. Пожалуйста.

Сегодня день забора крови для благотворительной донорской программы. Так как я и 11112 входим в малый процент клонов, оригиналы которых утвердили свой отказ от участия своих клонов в данной программе, что значит, что их клоны не должны участвовать в сдаче своей крови на благотворительные нужды оригинального общества, я, как и обычно, решила разыскать 11112, чтобы вместе побродить по Миррор, посидеть на лавочках или поваляться на газоне. Если бы сегодня Джером Баркер принес мне книгу, как обещал, я бы наверняка спряталась с ней в каком-нибудь закоулке и не стала бы разыскивать 11112, но книги у меня сегодня не было, так что я вышла на поиски друга.

Обычно 11112 предпочитал проводить своё свободное время за играми в бадминтон или шашки, но его не оказалось ни на лужайке справа от парадного входа, ни у игральных досок. В дни забора крови Миррор как будто опустошается – всех клонов одновременно сгоняют на подвальный этаж, где десятки лаборантов, во главе с Роудригом, сливают с их вен необходимые унции крови. Ещё одна причина, по которой клоны боятся и ненавидят Роудрига – он втыкает иглы в вены так больно, “словно желает проткнуть руку до самой кости”. Так говорят все и так говорила 11110 – её оригинал дала разрешение на участие своего клона во взносах для банка крови.