Но тут адмирал его перебил:
– Подполковник, слушай меня внимательно! Очень вероятно появление в районе высадки корабельной ударной группы противника! Сегодня утром она уничтожила нашу береговую батарею на мысе Лопатка. Сведения поступили об этом только сейчас, на батарее огнем противника была повреждена связь. По нашим данным, в группу входят два тяжелых крейсера типа «Балтимор» и один типа «Де Мойн».
Командир батареи ответил, перебив старшего по званию:
– Товарищ адмирал, они уже здесь. Обнаружены пять минут назад, при включении обзорной РЛС, дистанция двадцать пять миль, идут прямо на нас. Но я буду топить десантные транспорты до последней возможности. Прощайте!
Адмирал ответил:
– Двести шестнадцатый батальон попробует прикрыть тебя помехами, но сильно на это не рассчитывай, особенно если американцы станут маневрировать. – И добавил просто: – Удачи, комбат.
Повесив трубку, командир погрузился в мрачные мысли. Три тяжелых крейсера. Целых двадцать семь орудий калибра 203 миллиметра. Причем девять из них – самые мощные в мире орудия такого калибра. Во время Корейской войны такие крейсера с легкостью расправлялись с десятками береговых орудий калибром от 100 до 152 миллиметров, будучи совершенно неповрежденными сами. Во всяком случае он не слышал о сколь-либо серьезном ремонте американских крейсеров после таких поединков. И вот они здесь. А что осталось у него? Два орудия, да еще со скорострельностью один выстрел в три минуты. Ложные цели уничтожены все, после утреннего боя. Маскировка… от нее не осталось буквально ничего, вдобавок после выгорания топлива из американской ракеты на башне сгорела вся краска, теперь она пепельно-черная на фоне окружающего снега. Дымзавеса? Ветер сменился на южный, ее надо ставить с воды, а на море уже минимум три балла, ни лодки, ни плотики не годятся, они просто будут быстро перевернуты волнами. От безысходности просто хотелось завыть, но вместо этого он пошел на наблюдательный пост.
02 ноября, местное время 14:25. Камчатка. Бухта Безымянная, побережье Авачинского залива
На кораблях десанта и на немногочисленном оставшемся эскорте последние полчаса царило сдержанное ликование. Береговые батареи красных все уничтожены. Судя по донесениям с берега, десант успешно продвигается. К тому же вот-вот подойдет группа крейсеров во главе с «Де Мойном», и тогда продвижение десанта превратится просто в победный марш, ну, по крайней мере, в пределах дальности орудий крейсеров. Ни одной из лоханок красного флота не удалось уйти, и, судя по всему, кораблей у них больше нет. Правда, маломерные суденышки все-таки выскочили из бухты, спасать своих с тонущего ракетного катера. Артиллерийский офицер фрегата US NAVY DE 796 «Major» хотел было обстрелять их из носовой трехдюймовки, ведь до них было всего четыре мили, но командир фрегата зарубил эту идею. Только что эти катера прошли над местом гибели эсминца «Benner» и, судя по всему, кого-то спасли из воды. Так что на этих катерах могут быть выжившие американские моряки. Сам фрегат получил приказ обеспечить противолодочный патруль на северном фланге десантного ордера, до подхода подкреплений отвлекаться на спасение своих ему было категорически запрещено. Потому как он в настоящее время являлся единственным кораблем ПЛО в составе десанта. Ну, может быть, кроме ракетного эсминца «Мэхан», но на том висела еще и задача ПВО, которую эсминец пока выполнял хорошо, уже сбив двух «бандитов». Сигнальщик на фрегате первым заметил неладное. Обозревая безлюдные, дымящиеся после бомбежек берега северного входа в Авачинскую бухту, его глаза зацепились за что-то неправильное. Что-то изменилось в этом унылом и мертвом пейзаже, только он никак не мог понять, что. Он повернул свой бинокль обратно, в то место, где что-то ему показалось неправильным. Русская башенная батарея, так навредившая им сегодня. Сейчас башни хорошо было видно, всю маскировку разметало многочисленными взрывами и пожарами. Одна башня, развороченная и покосившаяся. Вторая, еще горящая, с бессильно поникшими стволами. Стоп, какие, к черту, бессильно поникшие! Они уже хищно шевелятся, причем направлены в сторону десантных кораблей!
– Сэр, – обратился было сигнальщик к вахтенному офицеру, но тут первый ствол неожиданно ожившей русской батареи выдал многометровый форс пламени. Через несколько секунд в ста ярдах по носу от «Комстока» встал высокий столб разрыва.
02 ноября, местное время 17:30. Тихий океан, 80 миль к юго-западу от острова Беринга. Ситуационный центр авианосца «Форрестол»
– Я хочу услышать всю историю произошедшего. И не от вас, сэр. Уже понятно, что от вашего отдела можно услышать что угодно, кроме правды, – обратился адмирал Холлоуэй к начальнику второго отдела. Итак, господа, я внимательно вас слушаю. С этими словами он демонстративно повернулся к начальнику оперативного отдела и старшему офицеру дежурной смены ситуационного центра АУГ. Они переглянулись, и начальник оперативного отдела, откашлявшись, начал:
– Примерно три часа назад…
– Нет, так не пойдет. Бруси, ты что, не понимаешь! Красные опять нас умудрились поиметь, причем с ничтожными силами. И пока у меня не будет полной информации, расписанной по минутам, я не пойму, как действовать в следующий раз, когда красный медведь решит вновь высунуть лапу и потрясти клетку. Доложите по минутам!
– Есть, по минутам, сэр! – отозвался старший офицер дежурной смены. – В 14:25 сигнальщики с фрегата «Major», осуществлявшего противолодочный патруль на северном фланге ордера десанта, заметили шевеление на башенной батарее красных. Той самой, которая утопила кучу наших кораблей перед входом в Авачинскую бухту. Ее потом уничтожили наши самолеты, но, видно, не до конца. В эту же минуту батарея открыла стрельбу одной башней, пристреливаясь по «Комстоку». К сожалению, мы уже отозвали все постановщики помех, дежурившие с утра над ордером, последний «Небесный воин» в это время как раз сел на палубу. Об ожившей батарее было также доложено на группу крейсеров коммодора Снайдера. Группа в этот момент была в 17 милях, шла курсом 355, имела скорость 28 узлов. После полученного сообщения коммодор разделил свою группу, «Де Мойн» под флагом коммодора, «Толедо» и «Лос-Анджелес» довернули влево на курс 340 и увеличили ход до 33 узлов, остальные корабли остались на прежнем курсе, но сбавили ход до 18 узлов. В 14:29 «Де Мойн» начал пристрелку носовой башней по батарее красных. Дистанция в этот момент была 148 кабельтовых. Красные в 14:26 добились одного попадания в «Комсток», снаряд попал для него очень неудачно, в отсек над машинным отделением. Десантный транспорт ход в это время дать не мог, он как раз заполнил доковую камеру и выводил катера со следующей волной десанта. Чуть позднее, в 14:27, на низкой высоте, с юга пришли красные самолеты, два «Мясника» и два «Фреско». Они шли на высоте шестьсот футов, почти у кромки береговой линии, и остались незамеченными радиолокаторами. Ни с кораблей, ни с самолетов ДРЛО. Поскольку погода в районе высадки уже испортилась, низкие облака и частые снежные заряды, визуально их смогли заметить, только когда они зашли на наш десант в бухте Безымянная. В это же время в «Комсток» попал еще один снаряд. Штаб высадки десанта, находящийся на «Комстоке», не выдал вовремя оповещение о налете красных. То есть подразделения корпуса были застигнуты врасплох. Огонь средств ПВО был открыт с запозданием и был слабым и разрозненным, удалось повредить лишь замыкающий «Фреско», да и тот смог дотянуть до своих. Теперь самое главное: самолеты красных применили химическое оружие. «Мясники» высыпали два десятка химических бомб, прямо на головы инженерного батальона, «Фреско» при помощи выливных приборов распылили газ от береговой линии в бухте Безымянная до горы Столовая. Причем это какая-то новая пакость, наши химики утверждают, что это аналог GD, того самого, что у нас маркируют тремя зелеными кольцами. У боевых подразделений корпуса выучка в части химзащиты оказалась на высоте, даже без предварительного оповещения потери оказались незначительные. Точная цифра еще неизвестна, но не больше пятнадцати процентов личного состава. А вот инженерный батальон потерял гораздо больше. Он первым попал под удар, бухта с трех сторон окружена высотами, поэтому концентрация ОВ там оказалась просто запредельной. Бойцы, даже успевшие надеть противогаз, получали смертельную дозу через открытые участки кожи и даже через обмундирование. Рота батальона, работавшая над сборкой плавучего пирса, погибла почти полностью. Более того, в неразберихе, последовавшей вслед за атакой, часть незакрепленных секций плавучего пирса вынесло из бухты в открытое море. Так что готовность «Понтонамми» откладывается минимум на двенадцать часов.
