Постепенно я стал учить лайдов и людей тому, что умею сам. Дьявольский Каньон – наше творение, это был наш тренировочный полигон, где я пытался создавать хэльды, а наши бойцы отрабатывали навыки боя, как рукопашного, так и с помощью искусства. Так я натренировал небольшой отряд из лайдов и людей, который, если что, сможет хотя бы не испугаться островных жрецов с их боевыми шайолами. Потом майрцы стали сбрасывать туда людей, и я велел лайдам убрать оттуда все аномалии. Сейчас это просто трещина в земле.

– А второй Каньон? – спросил Тэйн, в тайне восхищаясь и завидуя хильду.

– У него другое назначение, – продолжил Кельхандар. – Он охраняет Аттон, один из самых больших подземных городов, до сих пор неразграбленный. Аттонские ворота находятся буквально в нескольких шагах от Каньона, и в последнее время туда зачастили охотники за сокровищами. Они ведут себя не слишком красиво – ломают, гадят, нападают на лайдов, когда те случайно сталкиваются с людьми. С тех пор, как мы проложили Каньон, походы в Аттон прекратились.

Кельхандар замолчал, разлив по чашкам остатки арали.

– Карах – это ты? – уточнил Ройг после паузы.

Кельхандар кивнул.

– Откуда взялся Орден Феоллона?

–В предыдущую эпоху существовало сообщество людей, пытавшихся бороться с властью Агваллара. Их было довольно много, но верхушка Ордена базировалась в Эргалоне. Движение против островитян родилось задолго до Пришествия, сначала они ставили целью независимость от Агваллара, основание собственной школы илларов, потом, когда нашли три книги Свода, в том числе и Арта Сач Сал, цели их изменились. Узнав о грозящей в неизбежно скором будущем катастрофе и махинациях жрецов, они предприняли все, чтобы получить камни-защитники в свое распоряжение. Камни выкрали из Зар Алы вместе с Арта Ран Кэй, книгой Мастеров. Как я понял из записей главы Ордена, островитяне не смирились с потерей драгоценных артефактов, и за них развернулась самая настоящая война. Постепенно члены Ордена были уничтожены поодиночке, но они сделали все, чтобы камни жрецам не достались. Как их архив оказался в верхней части Джар Ил, а именно там я их обнаружил, я не знаю. Есть догадка, что в живых остался хранитель Колодца, который в войне за камни поддерживал Орден, а не Остров, и именно он спрятал Свод, защитные амулеты и библиотеку в илломайнском лабиринте. Вот, собственно, и все. Теперь твоя очередь исповедоваться, – усмехнулся он.

– С чего начинать? – спросил Тэйн. – С Карреи?

Кельхандар задумчиво покачал головой.

– Лучше с начала. Про поручение и планы островитян я знаю, и даже побольше тебя, а вот как ты взял меч…

– Подожди, – прервал его Тэйн. – Откуда ты мог узнать про поручение островитян?

– Это личный вопрос, – после паузы ответил хильд. – Я не хочу на него отвечать, – и, видя, как изменилось лицо Тэйна, сразу же став жестким и замкнутым и приобретя то странное, холодно-пристальное выражение, которое уже несколько раз возникало у него в течение разговора, поторопился поправиться. – В агвалларском свадебном посольстве, прибывшем в Эргалон в начале сезона Ветров, у меня был свой человек, посвященный в подробности.

– А он, случайно, не был посвящен в подробности убийства, совершившегося чуть позже? – ядовито поинтересовался Тэйн.

Кельхандар печально покачал головой.

– Я клянусь тебе, – сказал он твердо, – что этот человек ничего не знал. Пока беда не свершилась.

– Ладно, – буркнул Тэйн. – Меч был у лайда. Он напал на меня в Джар Ил. Получилось как-то по-дурацки, я убил его его же мечом. Когда взял меч в руки – отключился.

– Первый момент помнишь? Ну, когда вырубился… Видения были?

Тэйн напрягся. Что-то было… Неожиданно перед внутренним взглядом всплыло лицо пожилого мужчины-островитянина, бледного и бесцветного, как и все они, схватившегося руками за горло и судорожно пытавшегося вырвать из волос маленьких паучков. Он пересказал эпизод Кельхандару и тот, задумавшись, потребовал показать клеймо. Тэйн закатал рукав.

Узор клейма потемнел, из разноцветного превратившись в однотонно-коричневый. Некоторые петли оказались наполовину стертыми.

– Странно… Судя по твоим самым первым воспоминаниям, твой Следящий умер. Поскольку меня ты вспомнил, да и по прочим признакам, тебя никто не контролирует. Но клеймо, хоть и поврежденное, живо. Кто-то тебя все-таки смотрит, – закончил Кельхандар с озадаченным выражением на лице. – Смотрит, но не вмешивается.

– Следящий? – переспросил Тэйн. – Ты что, веришь в этот бред?

Кельхандар вздохнул. Потом, после паузы, продолжил:

– Какой именно бред ты имеешь в виду?

– Что островитяне с помощью клейма управляют илларами. Что они следят за нами через специальные хэльды, – ответил Тэйн с насмешкой. – И как ты это представляешь? Илларов хоть и немного, но приставить к каждому из них шпиона – да на это всего населения Острова не хватит!

– Это правда, – ответил хильд печально. – Именно о назначении клейма и о клане Следящих я узнал тогда, на Острове. Именно из-за этого я сбежал, решив, что никогда не стану илларом. Я видел посвящение. Спрятался в храме и слышал все до последнего слова. Я видел Следящих своими глазами!

– Бред. Это нереально…

– Ты помнишь ритуал, во время которого ты получил клеймо? – перебил его Кельхандар.

– Нет, конечно, – ответил Ройг сердито. – Хотя, наверно, сейчас, если захочу, я смогу его вспомнить.

– Ты чувствовал боль? Хотя бы потом, после посвящения?

– Я не помню! – вскипел Тэйн. – Вроде бы нет, но какое это имеет значение?

– Хочешь, я опишу тебе, что я увидел тогда? Парня-выпускника привязали к столу, он был в полном сознании. Потом, после, он почти сутки лежал в пустом святилище, один, наедине со своей болью и страхом, ему не давали ни есть, ни пить, и только на следующий день они оттащили его к хэльду Память. Когда я пришел проводить его перед возвращением на Теллар, он уже ничего не помнил. Так вот, во время нанесения клейма, кроме наставников школы, там было трое посторонних. У всех троих на одежде был вышит паук, у двоих была брошь в виде паука, а третий, самый молодой из них, держал двух маленьких паучков в ладонях. Когда с клеймом было закончено, он прицепил их к вискам, потом отошел в сторону, нарисовал нечто, похожее на знак ши-ала и сказал: «Я слышу его. Мысли четкие, но видимость расплывчатая, вы все плаваете у меня перед глазами». «Это шок, – ответили ему. – И твоя неопытность как Следящего. Со временем ты научишься заставлять ведомого видеть нужную тебе картину так четко и в таком ракурсе, в котором это будет тебе необходимо». «Но как же тогда мои обязанности? – заволновался тот, что с паучками в висках. – Вдруг я что-нибудь пропущу?» «Пока у тебя только один ведомый, – успокоил его тот, что с брошью. – Будешь вести его через арангисов, потом, когда привыкнешь – через хэльд. Поначалу он не доставит проблем. Все начнется позже, через несколько лет. Кстати, поначалу тебе будут сниться его сны. Не пугайся, это пройдет, когда снимешь арагнисов. Если он вспомнит что-то об Острове, а такое иногда бывает поначалу, прикажешь ему забыть. А сейчас – пойдем. У тебя сегодня праздник…»

Троица ушла, потом, постояв, ушли наставники, а парень так и остался лежать привязанный. Я был настолько потрясен, что просидел в своем убежище до вечера. Только необходимость вовремя поспеть домой вынудила меня уйти оттуда. Я вернулся на следующий день, и мне удалось поговорить с ним – я узнал, что к нему так никто и не приходил. Я вернулся и принес ему воды и поесть. Утром его уже не было в святилище. Ошарашенный, я не сообразил, что молодой Следящий уже может видеть и слышать все, что происходит с его новым ведомым. Меня поймали, заперли там же, где и тогда, когда мы с тобой пробовали шайолу. Люди с паучками приходили ко мне в камеру, допытывались, что именно я успел узнать. В итоге мне было объявлено, что, несмотря на нарушение дисциплины, я все-таки пройду посвящение. Естественно, меня ждал хэльд Память. Я изобразил раскаяние, рыдал и бил себя в грудь, что подсматривал только для того, чтобы получше подготовиться к торжественному моменту. Меня отпустили ровно на один день, помыться и привести себя в порядок. Я не стал ждать, пока из меня сделают марионетку. Я собрал свои манатки и рванул к ближайшему Столбу.