"Получай, гребанный трап!", услышал я от одного хулигана из параллельного класса. Он пнул меня по животу.. Мне тяжело встать, я еле дышу. Три дворфа* надо мной ржут.

Их, кажется, зовут Леон, Август и Густав.

Насколько я знаю, Леон внук главы нашего поселения. Он местный "крутой" парень, и больше ничего.

Густав считает себя правым националистом. Он ненавидит геев, лесбиянок, трансгендеров и некори*. Я являюсь наполовину некори, и он меня воспринимает, как гомика и транса. Что самое смешное, меня привлекают только девушки, и я не собираюсь делать переход. Густав часто о некори отзывался, как о дикарях, которые "качают права", наживаются на дворфийской земле за счет пособий. Насчет того, что некори это отсталые дикари, он отчасти прав. Потом сформулирую мысль, чтобы не запутать самого себя. Самое забавное, как он потом смягчается перед моим отцом. Он некори и учитель иностранных языков.

Август меня и раньше травил, еще с начальной школы. Многие замечали его садистские наклонности. Давно шел слух, как он убивал кошек и собак. Вспоминая, как Август с друзьями заставлял стоять у мишени, пока они в меня кидали дротики, я охотно верю, что с его головой не все в порядке. Я старался держаться рядом с учителями, с братом, прятался в туалете или в медпункте, лишь бы снова с ним не столкнуться. Как-то я подрался с этим Августом и его друзьями в одиночку, после чего был сильно избит. Оно того тогда стоило.

Эти три дворфа сейчас снимают меня на камеру. В общем, они лезут ко мне из-за того, что я хожу в женский туалет. Якобы я там пристаю к девочкам. Они хотя б понимали, почему мне приходится идти именно туда. И этот случай очередное подтверждение, что мне здесь сейчас не место. Я иду в туалет просто поссать, я никого не трогаю, это всего лишь вынужденная мера. Если б на меня не нападали, мне не пришлось искать безопасное местечко. Я ненавижу их.

Я медленно встаю, опираясь на стену. Меня ударили еще раз в живот. Мне больно, я уже не выношу. Но я не могу просто так дать себя этим ублюдкам. Они посмеиваясь рассуждают о том, как хотели бы трахнуть меня в ж**у, дать в рот, прямо смакуя. Меня триггерит. У Густава появляется гениальная идея поискать швабру в инвентаре, ведь "он не гей". Отлично, их осталось двое. У меня появился удобный момент сбежать, хотя.. Я в ослабленном состоянии. И я понимаю, что без боя не получится. Мое сердце бешенно колотится. Август мне затирает о том, как они "доберутся" до моей подруги, которая водит меня в туалет и постоянно со мной гуляет. Что он собирается "привить" ей любовь к "нормальным" парням. Это он о моей Мике. Я должен защитить ее. Ярость берет вверх. Я использую на хулигане заклинание стихии смерти "1000 пронзающих игл". Тело Августа полностью онемело. Мне на тот момент было плевать, что в школе запрещено использовать магию. Второго пацана толкаю в сторону. Мне повезло, что Леон позвоночником ударился об угол двери кабинки.

Я выбегаю из мужского туалета. Я хотя бы убежал. Если они что-то сделают с Мике, я убью их. На лестничной площадке я полностью выдохся. Мне тяжело идти, что приходится опираться на перила. На втором этаже я встречаю мою Мике.

"Гарто, ты как?", меня позвала рыжая дворфийка с изумрудными глазами.

Я с облегчением упал на плечо, и потом резко заметил, что испачкал ее рубашку своей кровью. Мне стало не по себе. Мике только мягко улыбнулась и сказала, что ничего страшного. Моя дворфийка крепко взяла за талию. Я положил свою руку на плечо, держась за нее. Мике такая добрая. Она одна из немногих, кто ко мне нормально относится. Да и в целом хорошая девушка.

"Эти трое опять тебя задирают?! Пойдем скорее в медпункт!"

Мике уже догадалась.

"Гарто, так долго продолжаться не может. Тебе стоит донести на них соцпедагогам, пока не вылилось во что-то серьезное, иначе я это сделаю за тебя". Она такая милая. Мике за меня переживает. Но я не могу так просто рассказать. За мной с начальной школы закрепилась репутация "стукача". Еще я должен защищать самого себя, чтобы потом защищать мою Мике. Да и сомневаюсь, что соцпедагоги мне чем-то помогут, потому что у них я буду "сам виноват".

Мы дошли до медпункта. Меня сразу положили на кушетку. Медсестра через заклинание выяснила, что у меня перелом ребра, она спросила, кто меня так избил. Мике решила вперед меня все рассказать, я не стал останавливать. Медсестра меня успокоила, уверяя, что перелом у меня не настолько серьезный. Но на исцеление ей потребуется время. Моя любимая девушка хочет со мной остаться, ждать, пока сестра будет два часа меня лечить. Я говорю, что ей надо домой, зная ее маму. Та обычно названивает моей Мике. Но дворфийка не успокоется, пока я не вылечусь. Люблю ее.

Мы с Мике дружим пять месяцев. Летом ее подруга Хельга уехала в город к бабушке. Три месяца были незабываемыми. Мы с девушкой вместе гуляли, ходили на речку, в сквер или в лес. Иногда родители нас пускали в город по магазинам, в парк развлечений, у ее папы была своя старенькая машина. Я с ней общался о многом, о разном, о жизни. Я ей мог подсказать что-то по макияжу и маникюру, поскольку Мике сильно этим не интересовалась. Мы вообще заговорили, когда она хотела сделать себе ногти на школьную дискотеку. Она глубоко восхищалась мной, говорила, что я красивый, крашусь, одеваюсь и выгляжу лучше многих девушек. С ней я чувствовал себя собой. Мике много рассказывала о цветах, которые сама выращивала.. Она спрашивала, как обстановка в Мимио*, откуда папа был родом. Магию еще обсуждали, как пользоваться заклинаниями. Я читал кучу теорий об этом. Однажды я в нее влюбился.

Дело было в середине июля. Я отходил в кусты, а Мике решила со мной уединиться, подождать меня. А потом я вернулся. Вдруг наши губы соприкоснулись. Я растерялся. Ее губы такие чувствительные, они мягкие и одновременно… Она целовала меня так уверенно. Я увлекся, слегка обнял ее, гладил запутавшиеся рыжие волосы. Тело Мике немного задрожало, такое нежное, беззащитное. Дворфийка принадлежала полностью мне. А потом ЭТО дало о себе знать и вылезло из-под купальника. Я чувствовал себя грязным извращенцем, что девушка подумает про меня что-то неправильное. Я ненавидел себя. Я хотел себя вскрыть. Я быстро в слезах залез в речку, чтобы никто ЭТО не увидел. Моя Мике догнала меня. Она извинялась, сказала, что хотела потренироваться со мной в поцелуе, и думала, что я гей. Потом успокаивала, мол у парней ЭТО нормально, и из-за меня она чувствовала себя виноватой. В тот день мы вернулись домой в неловком молчании. Но тогда я понял, что она будет моей девушкой.

Мне с тех пор приходится притворяться для нее лучшим другом. Я еле сдерживаюсь, чтобы не поцеловать ее. Я могу только обнять Мике или подержаться за руку.

Как-то я испортил ей свидание с моим братом. Мике мне призналась, что ей нравится Рэй. И я типа начал "помогать" ей. Благо, брату она была не интересна. Рэй думает только о тренировках, и во что поиграть со своим бурянским* другом и одноклассником Хошики. Я подобрал милой дворфийке розовое платье, которое предназначено для косплея на очередную анимешную девочку. Брата уговорил погулять в городе, потому что "без него скучно". В кафе устроил типа "свидание". Рэй играл в приставку, из-за чего Мике вздыхала в неудачных попытках его разговорить. Я предложил им заказать какой-нибудь десерт, и выбрал клубничный чизкейк из бизнес-ланча. В меню как раз не было картинки. В тарелку Мике я незаметно подсыпал молотого крысиного яда, а-ля сахарная пудра. Его было немного, я специально расчитал дозу, чтобы моя любимая совсем не отравилась. И хорошо, что яд дома у меня попался в белых гранулах и без запаха. Моей Мике стало плохо, ее отец решил забрать нас домой на машине. Отлично! Дворфийку раскачивало, а потом вырвало прямо на платье. Я ей отдал свою толстовку, несколько таблеток от отравления и минеральной воды. На реакцию моего глупого брата надо смотреть, как он морщился. А главное, Мике еще сильнее привязалась ко мне. Я пару дней ее навещал, успокаивал. Девушка выглядела такой уязвимой, она прямо нуждалась во мне. Мике до сих пор переживает, что она показала себя в не лучшем свете. Я убедил, что она в этом не виновата, а виновато заведение, что "не умеет готовить". А если Рэй ее брезгует, то это его проблемы, и он не очень сильно любит мою Мике.