Между тем, стоило нам приехать в ресторан, как эти мысли птицами вылетели из моей головы. Шампанское, музыка и смех лились там горной рекой, и я была рада нестись в этом потоке вместе со всеми.

Веселье, правда, продолжалось недолго – аккурат до того момента, пока гости, обсуждавшие собственные успехи, не переключились на меня. С легкой Наташиной руки женская половина приглашенных принялась охать по поводу случившейся с нами неприятности, а потом – сочувствовать моему труду в теплице сумасшедшего биолога («Ну правда, Настюша! Был бы он нормальным, взял бы за свои растения деньги. Заставлять работать на себя молоденькую девушку будет или псих, или извращенец»). Попытки опровергнуть эту дичь оказались проигнорированы, и это здорово меня разозлило.

В какой-то момент мне стало так обидно за Арсения Павловича, что я решила вовсе уйти с праздника. Потом, правда, передумала и осталась – чтобы не огорчать отца.

В усадьбу своего лохматого чудовища я вернулась на рассвете. Тихо скользнула в калитку, спрятанную в зарослях жасмина, однако пошла не в дом, а в глубину сада – туда, где рос мой любимый красный миддлемист. Почему-то показалось, что у куста алой камелии я встречу ее хозяина, весь вечер не выходившего из моей головы.

На самом деле это было глупо – Арсений наверняка сладко спал в своей кровати, и мне, жутко уставшей, стоило последовать его примеру.

Однако я неожиданно оказалась права. Мой биолог сидел на круглом камне рядом с миддлемистом и смотрел куда-то вдаль. Выглядел он так необычно, что в первое мгновение мне показалось, будто в сад забрался незнакомец. Ученый был гладко выбрит, его буйные кудри оказались аккуратно подстрижены, а свой грязный комбинезон он сменил на синие джинсы и светлую рубашку с короткими рукавами.

Под ногой хрустнула ветка. Арсений встрепенулся и повернул ко мне голову.

– Вы все-таки вернулись, Настя, – негромко сказал он.

Мое имя в его устах прозвучало так нежно, что в груди разлилось мягкое уютное тепло.

– Куда бы я делась? – с улыбкой ответила ему. – Меня ведь ждали фикусы. И вы. Вы ждали меня, Арсений?

Он встал с камня, махнул рукой в сторону алой камелии.

– Вам нравится этот цветок, Настя?

– Конечно, – удивилась я. – Вы же это знаете. Он сказочно красивый.

Арсений повернулся к кусту и аккуратным движением – я даже не успела ахнуть – сорвал драгоценный бутон с ветки. А потом протянул его мне.

– Я ждал вас, Настя, – серьезно сказал мужчина. – Весь день и всю ночь. И много думал. Помните, вы говорили, что цветы для меня дороже, чем люди? Вы ошиблись, Настя. Цветы прекрасны, а люди – бесценны. Знаете что? Я официально разрешаю вам оборвать все камелии, розы, лилии и орхидеи в моем саду. Делайте здесь все, что хотите, только не оставляйте меня. Пожалуйста.

Я осторожно взяла из его рук алый бутон, а потом приподнялась на носочки и ласково коснулась губами его губ. Арсений обхватил меня за плечи и крепко прижал к своей груди.

– Зачем мне цветы, если у меня есть садовник? – снова улыбнулась я. – Вас, Арсений Павлович, я не оставлю. Особенно сейчас, когда вы наконец-то стали похожи на человека.

– Это только внешне, – усмехнулся биолог. – Ты же знаешь, на самом деле я – чудовище, помешанное на растениях.

– Знаю, – кивнула я, а потом потянулась и чмокнула его в уголок губ. – И меня это вполне устраивает.

Снег был мягким, как вата, и доставал аккурат до колен. Двигаться по этому бело-серому покрову было не то чтобы трудно, а почти невозможно. Тем не менее, я упрямо шагала вперед, пробивая себе дорогу с упорством ледокола «Арктика» в водах Северного ледовитого океана.

Что ж, надеюсь, лисам и зайцам понравится их новая тропа, ибо кроме пушистых млекопитающих зимой в этих зарослях никто не ходит. Я бы тоже не ходила, будь у меня чуть больше мозгов. Ну в самом деле, что стоило пойти в Некрасовку не через лес, а по автодороге? Да, путь был бы на два километра длиннее, зато я уже пришла бы на место и помогала тете Даше готовить оливье и крабовый салат.

Я остановилась, чтобы перевести дух. Поправила на спине маленький кожаный рюкзачок, поудобнее перехватила рукой большую пустую корзину.

Похоже, встречать Новый год мне придется прямо здесь – под дубом или елкой. Не хотелось бы, но что делать? Скоро стемнеет, а во мраке я дорогу до деревни точно не найду. Можно, конечно, вернуться обратно и встретить праздник на железнодорожной станции – из-за потраченного времени к полуночи я в Некрасовку явно не попаду.

Вот так дела…

Я-то думала, что знаю в этом лесу каждый куст. Да и лес ли это? Так, перелесок от станции до деревни. Мы с Марусей его за час насквозь проходили – летом и осенью. Неужели за два месяца он так сильно разросся? Или я просто хожу по нему кругами?

Тетя Даша наверняка беспокоится, от окна не отходит. Она расписание электричек наизусть выучила, а потому знает, что я уже приехала и вот-вот приду домой.

А может, мне все-таки стоит пойти вперед? Должны же эти заросли когда-нибудь закончиться!

Внезапно где-то справа блеснул крошечный огонек.

Солнце? Нет, оно уже село, и вот-вот наступит темнота. Неужели костер? Но ведь сегодня 31 декабря. Кто будет разводить огонь в лесу в это время? Разве что какие-нибудь туристы-экстремалы.

Я прибавила шаг и спустя несколько минут вышла на небольшую полянку, окруженную высокими елками. В середине поляны действительно горел костер – высокий, красно-оранжевый, а рядом с ним сидели люди. Их оказалось много – я насчитала двенадцать человек. Все они были мужчинами и, судя по всему, родственниками – и бородатые старики, и подтянутые дяденьки средних лет, и веселые ребята моего возраста, заливисто смеявшиеся у огня, казались неуловимо похожими друг на друга. Создавалось впечатление, что здесь собрались несколько поколений одной семьи.

Со стороны туристы казались приличными людьми, поэтому, чуть помедлив, я вышла из-за заснеженных деревьев и приблизилась к костру.

– Добрый вечер, – громко поздоровалась с ними. – С наступающим Новым годом!

Мужчины, как по команде замолчали, и уставились на меня удивленными взглядами.

– И тебя с праздником, красная девица, – отозвался один из стариков. Он был одет в красивый полушубок, отороченный мехом, а возле его ног лежала длинная белая палка с набалдашником, напоминающим серебряную звезду. – Кто ты такая и зачем к нам пожаловала?

– Я – Надя, – ответила ему. – Я шла в Некрасовку, но сбилась с пути. Не могли бы вы показать мне дорогу? Очень хочется добраться до деревни до того, как наступит полночь.

– Покажем, конечно, – кивнул старик. – Отчего ж не показать? Только ты, Наденька, у костра нашего посиди маленько, обогрейся. Замерзла, небось?

Замерзла, не то слово. И устала. А уж как есть хочу – словами не передать. Мужчины, впрочем, поняли это без всяких слов. Один из них – высокий светловолосый парень уступил мне свой раскладной стул, а его сосед – кругленький коренастый мужчина налил кружку горячего чая.

– А зачем ты, милая девушка, в зимний лес с корзиной пришла? – поинтересовался светловолосый. – За грибами, что ли?

– И за ягодами, ага, – усмехнулась я. – Корзина – это подарок для тети Даши.

– Так ты, стало быть, в Некрасовку со станции идешь, – понятливо кивнул старик с белой палкой. – На новогодние праздники к тетушке приехала?

– Вроде того, – ответила я. – Только Даша мне не тетушка, а мачеха. Мы с Марусей, моей сводной сестрой, всегда у нее Новый год отмечаем. Но Маруся недавно вышла замуж и улетела с супругом к его родне, поэтому к мачехе я приехала одна.

– Электричка приходит в сумерках, а до деревни идти далеко, – заметил еще один турист – рыжий, как пламя костра. – Отчего же тебя никто не встретил?

Я пожала плечами.

– Некому меня встречать. У тети Даши ноги болят, по сугробам она далеко не уйдет. А другой родни у меня нет.