– Меня? Прогонять? Да я мать! Да я для тебя сделала больше, чем твои родители… Неблагодарная! Да я ж твои трусы стирала, я ж твою квартиру обуючивала, я эти безвкусные сухие веники…

– Это конец, Миша, – собрала оставшиеся крохи нежности и прижалась щекой к руке мужа в последний раз. – Это конец…

Кирилл

– Как не вовремя!

Я щурился и массировал виски, чтобы снять напряжение. Признаться, если б не Гера, то я сегодня и вовсе не выходил бы из дома. Сидел на кухне, смакуя вторую чашку кофе, и тупо смотрел в небо.

В современном мегаполисе уже почти не осталось квартир, из окон которых видно голубое покрывало. Просыпаясь, ты видишь пылающие огоньки чужих жилищ и монолитные стены холодных высоток. Будь моя воля – застроил бы нашу гигантскую территорию одноэтажками. А что? Площадь позволяет! Чтобы люди чаще смотрели наверх.

После разговора с Гвоздём остался неприятный осадок, конечно. Но я не барышня кисейная, переживу.

Брякнул фарфором о каменную мойку и стал собираться. Гера ждать не любит, а я терпеть не могу опаздывать.

И когда я уже был готов, телефон взорвался звуком полицейской сирены:

– Кир, ты что там Гвоздику наговорил? – друг орал так, что пришлось убрать телефон от уха подальше.

– Моня, тебя это не должно волновать. Ты остался при своих звездах, выдыхай. А мне осточертело то звездопад хвалебный ощущать, то заморозки. Я им что – игрушка для битья? Хотят – по верхней головке гладят, а хотят – нижнюю сжимают в тисках?

Я бегом сбежал по лестнице и рванул в сторону парковки, отчаянно жмякая пульт сигнализации.

– Так ты и про субординацию ничего не слышал, друг. Тоже ангела-то тут из себя не строй, хотя бы при мне. Да будь я на месте полкашки… Эх, но я не на его месте, а ты мне друг, поэтому внимай и не перебивай, – Ярику, очевидно, было не до шуток, оттого и тон голоса стал таким серьезным, трескучим. – Короче, брат, слушай меня: Гвоздик сказал, что на этой неделе к нам приезжает какой-то хер с лысой горы. И, между прочим, поговаривают, что старик будет его готовить вместо себя.

– Очень интересно, спасибо, дружище, за свежую сплетню. Я ахнуть должен был в какой момент? – психанул и, закрыв машину, пошёл за дом, где у гостиницы всегда толпились таксисты. Нажрусь! Точно нажрусь!

– А то, что ты берёшь себя в руки и вновь становишься любимцем Гвоздика. Ты же понимаешь, что означает приехавший чужак?

– Понимаю, Ярик, но ничего с этим поделать не могу. Я все равно нарумяню задницу старика рухнувшим планом раскрываемости. Пусть и его головку помассируют как следует!

– И кому ты сделаешь хуже? Себе? Ты Гвоздя-то еле перевариваешь, а представь, что будет, когда какой-то хуй засланный появится в нашем царстве закона и порядка? Все, Чибисов, выдыхай. Он урод, согласен. Но пора занять его место!

– Ты у Блиновской не подрабатываешь, Моня? Очень воодушевляет. И Генеральчик тоже умом тронулся, кстати, так и передай! – крякнул я и отрубил звонок.

То, что Гвоздь вызвал какого-то уникума из области, я был в курсе. Не понравился дедушке наш разговор. Рассердился дедушка. И решил меня носом ткнуть, что повышать статистику умею не только я. Ну что ж… Посмотрим.

– Моня, – я снова набрал друга. – А ты не знаешь фамилию новой звезды?

– Звериная какая-то, точно помню. То ли Медведев, то ли Овчинников, а может, и Козлов…

– Баранов? – внутри будто струна лопнула. Я выскочил из такси, подъехав к бару, где меня уже ждал Керезь.

– Может, и Баранов. Завтра узнаю…

Я сжал в ладони трубу с такой силой, что чехол хрустнул.

– Нажрусь…

План был у меня четким, продуманным и не единоличным, как оказалось, потому как Лёвка Доний, увидев меня, свернул горлышко коньяку.

– Ты-то меня поддержишь, брат? – Лёва криво усмехнулся и наполнил для меня бокал, даже не дождавшись ответа.

– Что, Лёва, тоже жопа? – я скинул кожанку и плюхнулся в кресло, махнул Керезю, сидевшему за барной стойкой с какой-то силиконовой блонди.

– Ещё какая, Кирилл. У меня в офисе крыса, представляешь?

– А ко мне в офис закона и порядка тоже едет крыса, – я опрокинул рюмку и зажевал лимонной долькой. – У тебя что? Бабки?

– А в том-то и дело, что нет… Вообще крысы странные пошли. Воруют базу, уводят клиентов, методично смазывая мою шею маслом, чтобы вздернуть было легче.

Лёвка Доний был отвязным балагуром и оптимистом, поэтому видеть его в столь подавленном состоянии было максимально странно. Я даже завис, не понимая, что и сказать.

– Так давай задушим тварь? Пока меня не уволили.

– Во-первых, надо найти её, а во-вторых, Кирилл, твоя морда уже примелькалась. Спалимся…

– Есть у меня один должник, он нам и поможет. Генеральчику поручу, он ищейка что надо, да и харя его незнакомая. Только тряхнуть твой муравейник нужно, понимаешь? Пусть начнётся небольшая паника, тогда и выбивающихся из строя легче искать.

– Что ты предлагаешь?

– Сместить фокус внимания, пусть задёргается, начнёт проявлять инициативу. Поверь, когда в гнездо залетает чужой дрозд, владелец гнезда появится сам, – я опрокинул ещё одну стопку по горячим следам и только тогда откинулся на мягкую спинку, чтобы попытаться расслабиться.

– Здравые мысли глаголишь, Чибисов. А у тебя в чем жопа?

– Так в том же… Только дрозд уже летит в моё уютное гнёздышко. И стучать он будет ой как знатно, чтобы кресло тёплое занять.

– Как сказал один мудрый и немного датый мудрец, – заржал Лёва и со всей своей богатырской дури треснул меня по плечу. – Смести фокус внимания с этого дрозда на себя.

– Засранец ты, Лев Саныч, засранец… Стоп! А Гера куда намылился? – я обернулся как раз в тот момент, когда разъярённый Керезь выскочил из-за приватного столика в углу зала и рванул к выходу.

– Это что за Ветер перемен тут разыгрался? – Лёва вдруг скинул маску задумчивости, а на лице его заиграла такая мечтательно-влюблённая лыба, что даже смешно стало. Но ненадолго… Потому как из беснующейся толпы выплыла моя новая, но пиздец как хорошо знакомая Людмила Аркадьевна Курочкина.

Моя челюсть сбацала рядом с Лёвкиной, а глаза должны были выпасть и покатиться следом за шикарной женщиной.

Я, как чумной, смотрел вслед её ошеломительной фигуре и бесконтрольно генерировал все новые и новые позы, что не успел опробовать. Ещё даже не вдохнул запах её кожи, не ощутил нежность пушистой копны волос, не насладился соблазнительными пропорциями, а член уже стал болезненно каменным. Да и вообще, кровь забурлила, то с силой ударяя в мозг, то отливая, лишая способности мало-мальски соображать. Как собачонка, смотрел на лакомство…

Эта её шикарная аппетитная задница, крышесносные сиськи и длинные ноги с тоненькой щиколоткой.

Я пропал…

Мог бы – непременно объявил бы в розыск собственную выдержку. Но не могу… Сдулся майор… капитан Чибисов. Как шарик воздушный, готовый оказаться в её нежных ручках.

Боже, что это за женщина?

Откуда она взялась на мою голову?

И ведь дело совсем не в моське как с картинки глянцевого журнала, хотя признаться, личико у неё что надо, тут что-то другое…

– Бля… – зашипел Лёва и стал стремительно стекать под стол. – Лена Михайловна… Какого хера в этом баре собралось полгорода? Ещё этот Груздев, оказывается, благотворительную вечеринку закатил.

– Кто такой Груздев и кто такая Лена Михайловна?

– Лена – девица, которую мне матушка навязывала для… Короче, в целях обретения статуса государственного образца, – друг прикрылся курткой и лишь кивал на бутылку, намекая, чтобы налил.

– Женился чтобы?

– Тьфу-тьфу-тьфу! Накаркаешь ещё! – зашипел Лёва, стягивая бокал под стол.

– Эх… Не бережёшь ты свою матушку, Лёва. Не бережешь!

– Еще как берегу. Сходили пару раз в ресторан, но от неё спать охота, Киря, – Лёва крутанул головой, а убедившись, что горизонт чист, выполз обратно. – Если и жениться, то на той, что до конца твоих дней будет занозой в заднице. На той, которую даже в шестьдесят ты не отпустишь с подругами в бар, на той, что заменит тебе весь мир! И даже если вы поругаетесь, то потом мириться будете так, что случайно спалите хату. Поможешь, если чё, со страховой?