Мне же, а точнее, Тируму, это было только на руку.

В первом варианте, Тирум должен был дождаться, пока не лопнет ремень верблюжьей сбруи, придержать своего верблюда и «помочь» магу.

Мы же с пацанами должны были в это время затеять ссору, чтобы отвлечь внимание Десена.

Во втором варианте, Тирум должен был отстать от каравана – якобы поправляя сбрую или что-то ещё, ну а потом догнать наш караванчик и ударить мага в спину.

В этом случае, мне нужно было организовать заунывное пение Хануриков, чтобы заглушить звуки потасовки.

Третий вариант я придумал, заметив, что Тирум заскучал.

Согласно ему, бедуин должен был просто поравняться с магом и проломить ему висок, после чего помочь сбруе порваться – мол, несчастный случай.

– Но это всё одно и то же, – в какой-то момент возразил Тирум.

– Цель одна, условия разные, – не согласился я. – Смысл в том, чтобы быть готовым к любому повороту событий. Ведь если вы убьёте мага, что сделает Десен?

– Либо попытается убить меня, – Тирум пожал плечами, – либо дождётся Города и попытается избавиться от меня на подходе.

– Значит, нужно сделать так, чтобы на вас, уважаемый Тирум, никто не подумал.

– Десен всё равно на меня подумает, – нахмурился бедуин.

– Десен купец и торгаш, – я покачал головой. – В его понимании убивать просто так – бессмысленно. Если убил, то нужно обязательно взять хабар. А если все вещи мага, особенно его драгоценные магические амулеты, останутся на нём, то…

– Оставить амулеты? Они же под сотню золотом стоят!

– Вот именно! Разве ж убийца устоит перед таким сокровищем?

– Да никто не устоит!

Понадобилось полчаса настойчивых убеждений, чтобы до Тирума дошла концепция алиби и улик.

И самым сложным оказалось – убедить его не перерезать магу горло.

Так или иначе, спустя несколько часов жарких дебатов, проведённых исключительно шёпотом, мы пришли к консенсусу.

Я же за это время выпил три бурдюка с водой и съел уйму сухпайков. Желудок крутило, моментами доходило до острой рези, но я верил, что мой организм справится.

Поскольку полностью полагаться на Тирума было бы глупо, значит… значит мне нужен был план Б, В и даже Г.

Мне, конечно, не улыбалось строить эти интриги, и вообще, на душе было как-то паршиво, но умом я точно понимал две вещи.

Первое. Это работорговцы, и церемониться с ними будет только полностью отбитый пацифист.

Второе. За неимением гербовой, пишем на простой.

Нет у меня возможности решить проблему в честном поединке, просто нет.

Во-первых, состояние тела оставляет желать лучшего, а во-вторых, никто не будет со мной биться в честном поединке.

Один приказ ошейнику, и я буду корчиться от боли, пока сердце, не выдержав, не остановится.

К тому же, положиться мне не на кого.

Ханурики они ханурики и есть. Мечта Десена! Рабское сознание, ни в жизнь не пойдут против хозяина.

Мелкие, несмотря на свою браваду про калаши да ПМ, так и остаются восьми-девятилетними пацанами.

Я убил своего первого врага в двадцать, оказавшись в безвыходной ситуации, и то целый месяц мучился совестью, и даже до сих пор на душе как-то тяжело. Так чего говорить о мальчишках?

Звена? Во-первых, девушка, во-вторых, она явно не в том состоянии. Хотя из всех рабов именно у неё может получиться мне помочь.

А заодно и себе.

Но это уже второй этап. Сейчас главное – избавиться от мага, который может чуять ложь и копаться в мозгах…

– Всё, – Тирум проговорил все три варианта без ошибок и чувствовал себя выпотрошенным и уставшим. – Иди к себе.

– Три удара хлыстом, – мне пришлось напомнить про нашу договоренность.

– Точно, – ухмыльнулся бедуин и взялся за хлыст.

Я только успел повернуться к нему спиной, как хлесткий удар кнута разорвал полуденный зной.

Вжик!

Вжик!

Вжик!

Тирум на самом деле поменял ко мне отношение, поскольку ударов я даже не почувствовал. Треск рвущегося балахона да, а касания хлыста – нет.

С трудом спрятав победную улыбку, я натянул на лицо маску боли и чуть ли не бегом отправился к краешку навеса.

– За что тебя?

– О чём вы так долго с ним говорили?

– Ещё один бурдюк с водой?

Стоило мне приблизиться к мальчишкам, как те тут же засыпали меня вопросами.

– Позже всё расскажу, – пообещал я и протянул Сёме мешочек с вялеными сухофруктами. – Воду пополам.

– У хануриков рожа поперёк треснет, – поморщился Сёма, а Эд согласно кивнул.

– Надо, парни, – я мог не объяснять пацанам свои мотивы, но это было как-то правильно, что ли? – Уж лучше мы поделимся с ними водой, чем они устроят нам какую-нибудь пакость.

– Ты их плохо знаешь, – покачал головой Сёма. – Посчитают за слабость.

– Это будет их проблемой, – я пожал плечами. – Я считаю, что люди заслуживают второго шанса.

– Ну да, ну да, – по-стариковски проворчал Сёма, а Эд неодобрительно покачал головой.

Я же подошёл к Хануру и протянул руку.

– Давай свой бурдюк.

– Зачем это? – меха Ханур использовал в качестве подушки и, судя по эмоциям, не горел желанием с ними разлучаться.

– Воды отолью, – мрачно бросил я. – Мы в одном положении, как-никак.

Ханур удивлённо похлопал глазами, но бурдюк всё же протянул.

Я аккуратно перелил в его меха половину воды и подмигнул рабу.

– Будешь слушать меня, будут бонусы. Решишь подставу устроить, будут штрафные санкции. Мы поняли друг друга?

– Э-э-э… санакции?

– Проблемы, – перефразировал я. – Знаешь, как больно Тирум лупит?

– Знаю, – скривился Ханур, недовольно смотря на меня.

Судя по эмоциям, Хануру жутко не нравилось, что я претендую на место любимчика хозяев. И он, несмотря на внешнюю покорность, сдаваться просто так не собирался.

– Ханур, – я посмотрел в глаза рабу. – Не заставляй тебя калечить. Хочешь быть старшим рабом – будешь. Мне это неинтересно. Как только мы доберёмся до Города, я исчезну из твоей жизни. Решишь мне помешать – до Города не доживёшь.

Ханур что-то неразборчиво пробормотал, а я удовлетворённо кивнул.

Судя по эмоциям, страх перевесил злость, а значит, в ближайшее время подстав от Хануриков можно не ждать.

Вернувшись к пацанам, я проигнорировал их любопытные взгляды и улёгся прямо на песок.

Сунул в рот очередную полоску вяленых сухофруктов и постарался уснуть – жара-жарой, но отдохнуть не помешает.

Удивительно, но впервые в жизни я видел обычные сны.

Куда-то бежал, откуда-то падал, вздрагивая всем телом, сидел в компании одноклассников и, безбожно фальшивя, подпевал нашему старосте:

Потом готовил что-то на костре, ел заварные пирожные и, с какой-то стати, решал математические уравнения.

Ни видений, ни Рив – видимо, ошейник отрезал доступ не только к Инвентарю и внутреннему источнику, но и к… выходу моего сознания из тела?

С одной стороны, было жаль и как-то не по себе, с другой – несмотря на жару, я отлично выспался.

Причём проснулся сам.

Такое иногда бывает, когда тебя ждёт важное дело. Организм сам просыпается за некоторое время до будильника.

Убедившись, что рабы и бедуины всё ещё дрыхнут, я отхлебнул воды из бурдюка и добил оставшийся сухпаёк.

По идее, нас должны покормить, и логичней было бы сделать заначку, но что-то мне подсказывало, что голодным я больше не останусь.

– Ты чего так рано? – Сёма, который только что дремал, приоткрыл один глаз и внимательно на меня посмотрел.

– Выспался, – я пожал плечами. – К тому же, как-то не по себе.

– Почему?

– Ни дозора, ни ксура лысого, – я пожал плечами, – понятно, что пустыня, все дела, но всё равно неуютно как-то.

– Видишь посохи? – Сёма кивнул на копья, которые росли прямо из земли. – Это охранные тотемы. – Так что ещё час можешь спать. Всю ночь идти придётся.