Грей передал ему столовое серебро и наблюдал, как отец есть картофельное пюре. Казалось, время остановилось, пока он двигал челюстями, его иссохшее горло извивалось, когда он пытался проглотить пюре.

— Хочешь стакан воды? — спросил его Грей.

— Нет, — прохрипел его отец. — Возвращайся к своему ужину. Мне и здесь хорошо.

Грей не знал, что чувствовать, наблюдая, как отец подносит ко рту очередную шаткую вилку. Сочувствие боролось с негодованием, пока его разум пытался принять эту новую реальность. Его отец был стар и болен, но он все еще оставался человеком, который превратил детство Грея в мучение.

— Это тебе не бесплатное шоу, — сказал отец, когда проглотил второй кусок. — Ты можешь идти.

Он уставился на Грея теми же голубыми глазами, которые он каждый день видел в зеркале, а затем сделал отталкивающее движение руками.

Грей пожал плечами и отвернулся. Он выполнил свой долг, и никто не мог сказать, что это не так. Когда он вернется в Лос-Анджелес, его отец снова станет смутным воспоминанием.

***

Мэдди уставилась на свой телефон, ее пальцы зависли над именем сестры на экране. Эшли Лоу. Возможно, после замужества она опустилась на несколько букв вниз в списке контактов Мэдди, но она поднялась на целый ряд социальных уровней, когда сказала «да» Майклу Лоу. Известный адвокат в Стэнхоупе, городе в двадцати милях к северу от Хартсонс Крик, сын сенатора. Он упорно работал над тем, чтобы заменить своего отца на следующих выборах.

Они познакомились, когда Эшли работала в ресторане в Стэнхоупе и обслуживала Майкла и его коллег. Когда они поженились чуть больше года спустя, ей было всего двадцать, а Майклу — тридцать один. Никто и бровью не повел. Они были слишком заняты вопросом, оправилась ли она от разрыва с Греем Хартсоном.

Мэдди прижала палец к экрану и ждала, пока ее звонок соединится. Она боролась со своей реакцией на упоминание имени Грея в «Стульях». Она отреагировала, как девочка-подросток, которой она была, когда он был здесь в последний раз, ее сердце стучало в груди, а голова была легкой, как воздух.

Слава богу, никто больше не заметил этого. Обычно она была такой спокойной.

Когда они сказали, он снова уезжает?

— Мэдди? Что-то случилось? — раздался голос Эшли в телефоне. — Это мама?

Мэдди посмотрела на старые часы Casio на запястье. Было почти одиннадцать.

— Извини, я не знала, что уже так поздно, — сказала она сестре. — Я тебя разбудила?

— Нет. Я жду, когда Майкл вернется домой. Я сижу на террасе и пью горячий шоколад. Ты в порядке?

— Да. Я просто хотела тебе кое-что сказать. — Мэдди потянула за распущенную нитку на своем пледе. — Возможно, ничего особенного, но я хотела, чтобы ты услышала это от меня.

— Что случилось?

— Грей вернулся в город. Джессика Мартин сказала мне, а Лаура позвонила Бекке, чтобы убедиться, что это правда. Ты же знаешь, как здесь любят посплетничать.

Эшли молчала, только ритм ее дыхания был слышен. Мэдди зажала губы между зубами, ожидая ответа сестры. Этот разговор казался странным. Никто из них не упоминал о Грее уже много лет. Это было негласное соглашение. Они никогда не говорили о его музыке, успехе или сплетнях, которые, казалось, окружали его, как светлячки летом. Как будто Эшли вырезала его из своей жизни ножницами и выбросила в мусорное ведро.

— Эш? — сказала Мэдди, ее переносицу прорезали мелкие морщинки.

Сестра прочистила горло.

— Прости. Прислушивалась к детям, — быстро сказала она. — Итак, он вернулся. Полагаю, ненадолго.

— На несколько недель, по словам Бекки.

— Это, наверное, к лучшему, — смех Эшли звучал непринужденно. — Надеюсь, я не столкнусь с ним, пока он здесь.

— Не думаю, что столкнешься. Это все. Я просто хотела, чтобы ты знала.

— Спасибо. Ты все еще не против присмотреть за Грейс и Картером в воскресенье?

— Да, я с нетерпением жду этого. Я заканчиваю работу в три, так что можно в любое время после.

— Я пришлю тебе сообщение, как только узнаю время. Спокойной ночи, Мэдди. Сладких снов.

— И тебе.

Мэдди закончила разговор и положила телефон на тумбочку рядом с кроватью. Она опустилась на кровать, пока ее голова не коснулась мягкой подушки. Это был долгий день, но ее тело все еще гудело, как будто в нем был улей, полный пчел. Ей предстояло работать с шести утра и, черт возьми, ей нужно было выспаться.

Но ее тело ощущалось странно, как под напряжением. Казалось будто она стоит на пороге чего-то нового.

И она не была уверена, что ей нравится это ощущение.

Глава 4

Грей лежал без сна в своей слишком маленькой, детской кровати и смотрел на стены, которые окружали его. Они были совсем пустыми — все плакаты, которые он повесил в подростковом возрасте, нарушая правила отца, давно исчезли. Теперь остались только темные прямоугольники на стенах и блестящие кнопки там, где они крепились.

Он сел, проведя рукой по волосам.

Может, стоит выйти на улицу?

Подышать свежим воздухом и развеять ночные сны, которые не отпускали его ночь напролет. Он натянул свежую одежду из чемодана, который так и не удосужился распаковать и тихо вышел из дома. Закрывая за собой дверь, он надеялся, что к его возвращению кто-нибудь проснется и впустит его обратно.

Скорее на автомате, чем по необходимости, он натянул, на темные волосы, серую, вязанную шапку и спустился по гравийной дорожке. Для него было привычно выглядеть на людях как можно более неприметным. Пока он шел по городу, на дорогах было тихо, лишь изредка сквозь утренний воздух доносился рев мотора. Грей почувствовал, как его мышцы расслабились, а челюсть разжалась. Он и забыл, как сильно его напрягал этот дом.

Когда через десять минут мужчина добрался до городской площади, в закусочной Мерфи горел свет, и его желудок заурчал, словно все понимая. Он похлопал по карману джинсов, убедившись, что бумажник при нем, и направился внутрь.

В закусочной было так же пусто, как и на улице. Грей подошел к стойке и посмотрел на стеклянные купола, накрывающие свежеиспеченное шоколадное печенье и щедрые куски лимонного торта. От этого запаха у него пересохло во рту.

— Простите, я не слышала, как Вы вошли, — сказала девушка из полуоткрытой двери на кухню. — Сейчас приду.

— Не торопитесь.

Грей облокотился на стойку, когда девушка вошла в дверь, толкнув ее задницей, обтянутой джинсовой тканью. Он моргнул, когда понял, что уставился на нее. Мягкие, округлые формы, так и притягивали взгляд, хотя в этом месте было неудобно так открыто пялиться. Каким-то образом ему удалось отвести взгляд, прежде чем она повернулась и поставила поднос, который несла на стойку перед ним.

— О, — она моргнула. — Могу я предложить тебе кофе?

Ее выражение лица было нечитаемым. Он понятия не имел, знает ли она, кто он такой или нет. Бекка сказала, что большая часть Хартсонс Крик знает, что он вернулся в город, но его младшая сестра всегда была склонна к преувеличениям.

Он кивнул.

— Черный. Без сахара, пожалуйста.

— Сейчас принесу, — официантка улыбнулась, наливая ему кружку. — Готов сделать заказ?

— Сначала я дам время подействовать кофеину.

Он взял у нее кружку, кончики ее пальцев скользнули по его пальцам. Он нахмурился, почувствовав, как по руке пробежала дрожь и горячий кофе брызнул через край кружки на его пальцы.

— О Боже, прости, — девушка оторвала бумажное полотенце от рулона, висевшего на стене позади нее. — Ты в порядке? Я тебя не обожгла? — она прижала полотенце к его руке. — У меня где-то здесь есть аптечка. В ней должен быть крем.

— Все в порядке, — сказал он, забавляясь. — Это было всего несколько капель. Мы, наверное, можем повременить с аптечкой из-за ожогов.

Она посмотрела на него сквозь густые ресницы. Боже, она была красива. Этакая девушка из соседнего дома. Большие ореховые глаза и веснушки на высоких скулах напомнили ему олененка. Когда она наклонилась через стойку и вытерала его руку, он старался не смотреть вниз на ее грудь.