На столе были уже приготовлены отцовская фляжка, несколько отборных картофелин, соль и каравай хлеба. На табуретке лежал рюкзак.

— Не буди отца, — шепотом сказала тетка, разглаживая утюгом новый матросский костюм. — И чего вскочил ни свет ни заря! Поди полежи еще!

Васек примерил рюкзак, осмотрел фляжку и лег, крепко зажмурив глаза от солнца. Но спать было невозможно. Ему уже представлялись запутанные тропинки в лесу; знаки, тщательно замаскированные; выложенные из камешков стрелы; сломанные ветки…

«Надо в оба смотреть… на деревьях, на земле, на кустах. А пропустим — назад вернуться. Быстро, молча. Болтать не позволю… Вперед пущу Одинцова, Мазина и Русакова. Булгаков со мной рядом пойдет… Он слышал, что Митя сказал. Ну и вот… Зорину со Степановой тоже вперед пущу. А Малютин пусть сзади идет. Он невоенный человек. Синицыну — в хвост, чтобы не болтала…»

Васек представил себе отряд, движущийся в тишине леса. Себя впереди, Булгакова рядом… Командир и комиссар!

Ему стало жарко. Откинув ногами одеяло, он вскочил, отдал кому-то честь.

Отец спал, отвернувшись к стене.

На столик с маминой карточкой падало солнце.

— Есть поход! — неслышно пошевелил Васек губами, глядя в лицо матери, улыбавшейся ему с портрета знакомой, памятной улыбкой.

— Встаю, встаю, сынок! — забормотал отец, садясь на кровати и приглаживая рукой растрепанные волосы. — Ты что тут шебуршишься, сынок?

— А ты забыл? — спросил, подбегая к нему, Васек. — У нас поход нынче.

— Нет, как же забыл! Ни в коем случае не забыл, — заторопился Павел Васильевич. — Сейчас, сейчас собираться будем!

— Да погоди, еще восьми нет — ты, может, не выспался.

— Ну, выспался не выспался — беда не велика! А ты вон погляди: я тебе вчера топорик смастерил — может, понадобится в лесу.

Он вытащил из-под кровати топорик с отточенным светлым лезвием.

Васек схватил его и заткнул за трусики.

— Себе-то живот не пропори, — засмеялся отец. В половине десятого Васек вышел из дому. Он шел не оглядываясь, но знал, что отец стоит на крыльце и смотрит ему вслед.

Завидев Трубачева, ребята ахнули. Ремни от рюкзака оттягивали назад его плечи, красный шелковый якорь блестел на рукаве, из-под тюбетейки выбивался на лоб рыжий завиток.

— Вот командир так командир!

Девочки сейчас же подбросили записку:

— В общем деле не может быть личных интересов! — вспомнив слова Мити, важно сказал Васек, скомкал записку и громко скомандовал: — Отряд, стройся! Справа налево рассчитайсь!

На школьном дворе стояли три отряда, готовые к походу. Васек осмотрел с головы до ног каждого из своего отряда. Все были подтянуты, торжественны, не размахивали руками и не болтали зря.

Васек был доволен.

Три отряда стояли как вкопанные.

Митя давал последние указания:

— Повторяю: задача каждого отряда — раньше всех прибыть к костру, местонахождение которого нужно будет определить в пути по указательным знакам. Будьте внимательны! «Первый отряд идет через улицу Чехова, шоссе. Указатель на полкилометра от леса. Второй отряд…» — читал Митя.

Васек ждал. Саша Булгаков стоял рядом с ним и не отрываясь смотрел Мите в рот.

— «Третий отряд… — Митя повернулся лицом к ребятам Трубачева: — Черкасская улица, переход через шоссе. Стрелка, показывающая направление на первой тропинке, сворачивающей в лес». Понятно?

— Понятно! — выпалили все три отряда.

Митя махнул рукой:

— Вперед!

— Шагом марш! — скомандовал Васек Трубачев.

Отряд вышел из школьных ворот и зашагал по улице. Два других отряда со своими командирами свернули в боковые переулки.

— Скорей! Скорей! — заволновались девочки. — Перегонят!

— Не бежать! — нахмурился Васек.

— Бежать хуже. Прозеваем указатель и все спутаем, — сказала Лида.

Шли ровным быстрым шагом. Дорога была всем знакома.

— Красиво идем! — шептали девочки.

— Ребята! По мостовой потише, у меня тапочки новенькие, — беспокоилась Синицына.

— Повесь их себе на нос, твои тапочки!

— Не из-за тапочек, а из-за Малютина потише надо. Здесь камни, и солнце печет очень, — тихо сказала Валя Степанова, трогая рукой свою макушку.

Васек оглянулся. Сева Малютин шел сзади. На спине у него был рюкзак, на боку — полевая сумка. На покрасневшее от солнца лицо падала тень от низко надвинутой на лоб панамки.

— Леня Белкин, возьми у Малютина рюкзак, — сказал Васек, — ему тяжело.

— Есть! — бойко отозвался Леня Белкин, подождал Севу и, не слушая его возражений, перекинул через плечо Севин рюкзак. — Иди, иди! А то устанешь сразу… А мне нипочем!

Улица вдруг кончилась. За шоссе открывался зеленый ряд елок. Они стояли как нарисованные, а за ними живой стеной поднимались дубы, березы и ели. Пахло хвоей и нагретым листом. По небу плыли белые пушистые облака.

Отряд остановился.

— Здесь! — взволнованно сказал Васек.

— Вот она, вот! — закричало сразу несколько голосов. На траве искусно выложенная мелкими камешками стрелка указывала на тропинку.

Ребята почувствовали важность этой минуты.

— Начинается! Начинается! — зашептали они.

— Пошли! — бодро крикнул Васек.

Он шел впереди, оглядывая каждый кустик и чуть притоптанную траву по бокам тропинки. Ребята, затаив дыхание, гуськом шли за ним.

— Сейчас тропинка сама ведет, а как выйдем из елок, надо смотреть в оба, — уговаривались Одинцов и Саша.

Елки кончились. Тропинка, сделав полукруг, сворачивала обратно на шоссе. В лесу было свежо и тенисто, в густой траве качались белые ромашки и нежно-голубые колокольчики.

Сквозь заросли крапивы пробивались кусты дикой малины.

— Ищите здесь, — сказал Васек. — Далеко не отходить, кусты не ломать, смотреть под ноги!

Ребята, низко пригнувшись к земле, всматривались в каждый уголок.

Девочки, заправив под панамки непослушные волосы и стараясь не мять цветы, продвигались вперед на цыпочках, напряженно и молча оглядываясь вокруг. Мазин и Русаков держались вместе. Все места пригорода были ими исхожены зимой на лыжах.

— Вот тут следы зайца были, помнишь? — припоминал Русаков.

— Ладно, не болтай. Не до зайца сейчас, — хмуро останавливал его Мазин. И тут же, указывая на молодую белоствольную березу, опоясанную маленькими окошечками, говорил: — Дятловы кольца. Березовым соком остроносый лакомился! Я тоже пил. Эх, хорошо!

— А помнишь, как мы… — оживлялся Петя.

— Хватит, ищи стрелу! — сурово останавливал его Мазин.

Васек подбежал к старому пню. Около него валялись сломанные ветки елки. Он присмотрелся к ним ближе. Елка была так обломана, что ствол с двумя ветками напоминал стрелу.

На земле были рассыпаны иглы, очевидно счищенные перочинным ножом.

— Булгаков, Одинцов, сюда! — боясь ошибиться, позвал он товарищей.

— Куда направление? Куда направление? — волнуясь, спрашивал Саша.

— Да, направление в лес! Ясно — это указатель, — сказал, поднимаясь с колен, Одинцов.

— Вперед!

Ребята весело двинулись в указанном направлении.

Лес становился гуще. Валежник царапал коленки, цеплялся за платье. В тоненькие пушистые волосы Вали Степановой вцепилась зеленая колючка. У Лиды Зориной через всю коленку тянулась красная полоса. У многих девочек от крапивы распухли руки, но никто не жаловался. Одна Синицына тихо ворчала, попадая то в крапивное место, то на острый сучок. Ее никто не слушал.

Васек, раскрасневшись от напряжения, старался не снижать строгого командирского тона, чтобы не уронить дисциплину. Сам он, так же как и все ребята, уже чувствовал тревогу. Всем казалось, что прошло уже много времени и другие отряды давно опередили их. Шли молча. Вдруг Синицына нагнулась над муравьиной кучей и, выхватив оттуда три палки, подняла их вверх.