Мать Тони никогда не готовила для них. Она заказывала пиццу или покупала что-нибудь в супермаркете. Поначалу это было здорово. Не было никаких указаний вроде «кушай овощи», с которыми вырос Джастин. Однако через некоторое время это начало надоедать. Он стал вспоминать о том, как хорошо готовит мама, а ведь он всегда воспринимал это как должное. Он почти ощущал во рту вкус ее фирменного мясного рулета.

Джастин начал все больше и больше думать о доме. Он вспоминал о том, что отец всегда защищал его. Он думал о том, как мама нежно заботилась о нем и о том, как часто она возила его на футбол — спорт, который ему по-настоящему нравился, пока у него не появилась новая компания…

Постепенно Джастин начал приходить в чувство. Он понял, что полная свобода Тони была признаком не любви его родителей, а, скорее, их безразличия. Вместе с этим пришло осознание того, что попытки собственных родителей урезонить его были проявлением настоящей любви к нему. И то, что они несколько консервативны, может быть, не так уж и плохо. В конце концов, его отец никогда не приходил домой пьяным. В голове Джастина прояснилось: он прямо сейчас позвонит маме.

«Мама, — начал Джастин медленно. — Я хочу вернуться домой». Это была просьба, а не извещение. Он очень хорошо знал, какую боль причинил своим родителям за последних пару лет, и потому не был уверен в их положительном ответе.

«Ты действительно хочешь?» — ответила его мама с легкой неуверенностью в голосе. Она не представляла, чего ожидать от возвращения Джастина. Будет ли все продолжаться в том же бунтарском духе? Станет ли он снова пытаться использовать их в своих интересах? Не возникнет ли между ними прежняя натянутость в отношениях?

Когда Джастин заметил ее колебания, сердце его оборвалось. Что если они не примут его обратно? Что он будет делать? Он уже устал от дома Тони. «Да, я хочу, мама. Я действительно хочу». Теперь в его голосе почувствовались нотки мольбы. Он действительно хотел вернуться домой.

Сердце матери отозвалось на просьбу сына. Она почувствовала в его голосе мольбу. «Почему бы тебе не заехать домой, и, когда придет папа, мы поговорим об этом».

«Хорошо, мама. Я буду к шести», — сказал Джастин с надеждой в голосе. Однако, положив трубку телефона, он не был так же исполнен надежды. Неужели он навсегда разрушил свои взаимоотношения с родителями?

Джастин отложил свое возвращение до того времени, когда его отец придет с работы. Он хотел поговорить сразу и с мамой, и с папой. Более того, он попросил Тони отвезти его домой и присутствовать при разговоре с ними. Он отрепетировал, что скажет им, и хотел, чтобы Тони слышал это.

«Мама, папа, — сказал он. — Я сожалею о том, как я относился к вам последние два года. Я был настоящим ничтожеством, но теперь понял, что вы пытались справиться с моим бунтом не потому, что вы старомодные, а потому, что любите меня. Теперь я хочу измениться. Я хочу, чтобы моя жизнь была такой, как когда-то. Я хочу быть тем послушным и счастливым сыном, которым был прежде. Простите ли вы меня и примете ли обратно?» — Джастин выражал полное смирение и раскаяние.

«И еще, мама и папа, — продолжал он. — Я был агрессивен по отношению к вам в присутствии Тони, и потому попросил его прийти со мной и послушать то, что я вам скажу. Он слышал, как я бросил вам вызов, и потому единственно правильным будет, если он услышит, как я прошу у вас прощения». И затем, повернувшись к Тони, он сказал: «Простишь ли ты меня за то, что я плохо обращался со своими родителями в твоем присутствии?».

Тони был захвачен врасплох. Он никогда в жизни не слышал, чтобы кто-то просил у другого прощения. Он не знал, как поступать в таких случаях, и просто сказал, запинаясь: «Конечно, дружище, — а затем добавил: — Я лучше пойду». Сказав это, он поспешно ретировался через входную дверь.

Мать и отец Джастина сразу же бросились к нему, чтобы обнять и уверить в своем прощении. После обеда они расположились в гостиной, и Джастин рассказал им о полученных им уроках и о тех переменах, которые он хотел произвести. Его родители были явно в восторге и пообещали помочь Джастину снова начать жить так, как он жил прежде.

В тот вечер Джастин примирился со своими родителями.

История о примирении Джастина Картера с родителями в некоторой степени иллюстрирует наше примирение с Богом. Примирение по определению предполагает, что ранее имело место состояние отчуждения и враждебности, к которому привели оскорбительные действия одной или обеих сторон. В случае с Джастином причиной его отчуждения от родителей был только его собственный греховный бунт. Хотя он обвинял своих родителей, разрыв отношений был всецело его ошибкой.

В этом смысле Джастин представляет каждого из нас. Именно наш грех отделил нас от Бога (см. Ис. 59:2). Именно из-за своего греховного состояния мы были «врагами Богу» (Рим. 5:10) — то есть теми, кого Бог ненавидит. «Теми, кого Бог ненавидит?» — спросите вы. Неужели Бог действительно ненавидит людей? Да. Как написал псалмопевец: «Ты ненавидишь всех, делающих беззаконие» (Пс. 5:6). Таким образом, когда Павел описал нас как Божьих врагов, он имел в виду не столько нашу греховную ненависть к Богу, сколько Его праведный гнев к нам, обусловленный нашим грехом.

Из-за греховного подтекста, который мы всегда связываем с человеческим гневом, нам сложно постичь святой Божий гнев по отношению к людям. Однако Божий гнев — это просто Его праведное и святое отвращение ко греху и Его святая враждебность по отношению к тем, кто бунтует против Него.

Именно по этой причине тот факт, что Бог примирил нас с Собой через смерть Христа, настолько удивителен. Причиной примирения Джастина с его родителями стало изменение его сердца, его раскаяние и его действия, когда он признал свой грех и попросил у родителей прощения. Но в нашем случае мы были бессильны сделать что-либо (см. Рим. 5:6). Мы не могли помочь себе. Сами по себе, мы не могли даже захотеть сделать это. Как написал Павел в Послании к римлянам (8:7): «Плотские помышления суть вражда против Бога». В своем естественном состоянии никто из нас не захотел бы примириться с Богом.

Тем не менее, хорошие новости Евангелия заключаются в том, что Бог Сам проявил инициативу, послав Своего Сына умереть вместо нас, чтобы удовлетворить Его правосудие и принять Его гнев. Родители Джастина Картера не сделали (и в их ситуации просто не могли сделать) первый шаг. Примирения не могло быть до тех пор, пока Джастин не изменил свое сердце. Однако Бог не ожидал изменения сердца с нашей стороны. Он сделал первый шаг, — и даже больше этого. Он сделал все, что было необходимо для обеспечения нашего примирения, включая изменение нашего сердца. Даже несмотря на то, что Его оскорбил наш грех, Он покрывает нанесенный Ему ущерб смертью Христа. Как написал Павел во 2-м Послании к коринфянам (5:19): «Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их».

В истории Джастина его исповедание и раскаяние, возможно, выглядит несколько преувеличенным. Разве в реальной жизни унизил бы себя шестнадцатилетний парень перед одним из своих друзей? Попросил бы он прощения за неверное обращение с родителями в присутствии своего друга? Скорее всего, нет. Однако полное примирение требует приложения всевозможных усилий со стороны оскорбителя к тому, чтобы возместить нанесенный ущерб. Джастин поступил именно так, и только в этом случае его действия могли (в ограниченном смысле) отобразить примирительную работу нашего Господа. Джастин сделал все, что требовалось для полного примирения со своими родителями. Ни один жгучий вопрос не остался неразрешенным. Его родители были вполне удовлетворены, и потому он полностью вернул их благорасположение.

Когда Иисус удовлетворил Божье правосудие и умилостивил Божий гнев, Он сделал все, что требовалось для устранения враждебности Бога по отношению к нам. Своей смертью Он перебросил мост над огромной пропастью божественного отчуждения от нас и действительно вернул нам дружбу с Богом и Его милость. Но, опять-таки, мы должны помнить о том, что именно Бог — оскорбленная сторона! — послал Своего Сына, чтобы примирить нас с Собой. Как написал Павел в Послании к римлянам (5:10): «Будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его».