– И это несмотря на устойчивый курс доллара, – схватился за сердце второй отец.

– Да-да, они на время пандемии предпочли варианты с Дубаем и Европой. Там сейчас отдыхает весь полусвет.

– Вот прелюбодейки! Это же надо так кинуть титанов российской индустрии и гостей города, – сокрушался, в свою очередь, Славик.

– Непоротое поколение, – выдохнула родительница. – Вот в мою молодость все путаны трудились исключительно на своей территории.

Мамуля, последнее время повернувшаяся к Западу своей лучшей частью тела (и я не про лицо), прямо радовала. Раньше от нее регулярно шли прохладные сквознячки в адрес нашей страны. А когда она, уезжая, в очередной раз восклицала «Прощай, немытая Россия!», папа № 2 всегда подозрительно обнюхивал себя и заявлял, что он сегодня два раза мылся.

И мы с ней даже частенько спорили о патриотизме. Нет, не то чтобы считала себя патриотом-идиотом, который не видит очевидного, но Родину любила. А вот мамуля раньше всегда называла себя женщиной западного склада ума. Сейчас же квартирку в Ницце занимала бабуля, наотрез отказавшаяся покидать «насиженное» гнездо. Чего она там насидела – я не понимала. Папа № 2 утверждал, что старческий геморрой. А первый – что статью за дискредитацию Родного Отечества на посиделках пенсионеров Ниццы.

Бабуля, выпив кофе с коньяком, любила рассказывать про тяжкую жизнь в СССР, но, к ее чести, всегда вспоминала, что пломбир в те годы был вкусный.

Мамуля же еще перед Новым годом, словно что-то почуяв, вернулась в нашу страну и затребовала устроить ее директором по культуре в папином спа-отеле. Чудны дела твои, Господи. Не иначе в Европе, вдобавок к эпидемии, грядет топливный кризис или нашествие саранчи. Мамуля такие дела чует похлеще собаки, оттого и поспешила диверсифицировать риски.

Ну и снова к постояльцам. Последними стоило упомянуть трио – два йога и йогиню, – прибывшее из Екатеринбурга. Эти тоже целенаправленно приехали к папе № 3 на медитации. Слава о папе к тому времени докатилась до самых далеких уголков страны благодаря Славе. И это не тавтология. Еще до прямых эфиров спиритизма Славик однажды выложил в своем тик-токе видео папы, зависшего между двух стульев в шпагате с умилительным выражением лица. При этом он вроде как пророчествовал чревовещанием. Хотя сам папа утверждал, что просто в те дни постился, и оттого в животе урчало. Но богемная йоганутая молодежь сразу признала в нем нового мессию.

Это колоритное трио возбуждало наш живейший интерес. Худощавый трепач с бородкой, довольно симпатичный мужчина. Второй – коренастый рыжий крепыш с выдвинутой вперед челюстью, заплетающий волосы в косичку. Как мне казалось, они все не могли определиться, с кем в финале останется йогиня. Мы ежедневно делали ставки, причем Славик, войдя в азарт, предлагал удвоить коэффициент. Но папа № 2 отказывался с ним спорить, потому что утверждал: у Славика большие уши, ими он подслушивает под дверями, а оттого владеет большим объемом информации.

Щеголяли наши йоги в облегающих комбинезонах и эротировали (это слова Славика) публику. Причем эротировали йоги-мужчины. Вдобавок к своим комбидрезам они питались семенами чиа, требовали запекать спаржу и процеживали молоко, выдоенное из кокоса.

Йогиня же была самой нормальной из всех – симпатичная смешливая девушка с коротким вьющимся хвостиком, – ходила в обычном спортивном трико и втихаря налегала на пирожные за завтраком. С такой фигурой можно себе позволить. Я даже думала с ней подружиться, но потом вспомнила, чем закончилась моя последняя дружба с особой моего пола, и решила, что мне и Славика хватит.

Окно в пол было открыто, прозрачная штора развевалась, а сами мы лежали на широкой двуспальной кровати, покрытой шелковым покрывалом цвета спелой вишни.

По обе стороны от кровати стояли тумбы, напротив висел телевизор.

Я осторожно опустила ногу на пол и нащупала мягкий ворсистый ковролин.

– Где мы, как думаешь? – зашептал Славик.

– Понятия не имею. Похоже на Турцию.

– Хорошо бы. Турцию я люблю. Хочу пить и есть, – заканючил приятель, поглядывая на меня. – Как думаешь, покормят?

– Мы не в подвале, да и обстановка довольно приличная. Думаю, голодом морить не будут.

– Но?

– Что но?

– Ну, у тебя такой тон, словно ты намекаешь, что нам кранты.

– Так это и так ясно. Или ты думаешь, что за тобой прилетел вдруг волшебник в голубом вертолете, чтобы бесплатно показать тебе кино?

– Какой у нас план? – вздохнул Славик.

– Думаю, нас ждут испытания.

– А если это как-то связано с Мишей? Кто-то понял, что мы не поверили в несчастный случай. И нанял людей, чтобы нас устранили.

– Логичнее было бы нас хлопнуть, – удивилась я, ведь такая версия мне на ум не приходила.

– Не при всех же.

– Ну, похитили бы, а потом хлопнули. Зачем тащить нас незнамо куда?

– Пока не знаю.

– В любом случае надо попытаться убедить их, что мы ничего не знаем, не подозреваем и вообще… Запомни свою роль: ты мой слабоумный приятель, которого мы из жалости держали в отеле для грязной работы.

– Ну, знаешь…

– Да пойми, дурень, так ты не будешь вызывать подозрений. Какой спрос с идиота? Ходи, улыбайся, периодически пускай слюну. Уверена, этот образ еще сыграет нам на руку.

Славик недовольно засопел, но в это время ступеньки деревянной лестницы заскрипели под чьим-то весом. Дверь снова приоткрылась и в образовавшуюся щель пролезла голова Шрека. Он что-то жевал и утирал рот рукавом. Следом за головой он втащил в комнату свою тушу. Теперь я могла не стесняться и рассмотрела его в полный рост. Про таких папа № 2 говорил «грудь моряка – попа старика».

– Хэллоу! – обрадовался он. – Марик, иди сюда! Будем знакомиться с гостями.

Следом за Шреком в комнату бочком просочился мелкий глистообразный Марик. Оба глазели на нас, как на рождественский подарок, который сами же себе и подарили. Это здорово раздражало. Итак, настала пора вскрывать карты.

Я приняла гордый вид, насколько это позволяли пижама и тапочки. И только собралась сказать что-то язвительное, чтобы уделать пухляка, как вмешался приятель.

– Где тут туалет? – завопил Славик и обвел всех безумным взглядом. Если честно, он слегка переигрывал, но пусть знают наших.

Мелкий опасливо отскочил и указал на дверь из белого дерева. Она располагалась почти возле выхода, потому я ее поначалу не заметила.

Славик, утробно зарычав, метнулся туда и демонстративно громко хлопнул дверью. Я сложила руки на груди и недовольно взирала на наших похитителей.

– Где наша собака?

– Не волнуйтесь, с песиком все хорошо. Она пришла в себя. Наша горничная ее покормила.

– Вы хоть знаете, что сделает с вами бабушка, если Розочка пропадет? Розочка! – громко позвала я псину, игнорируя недовольные взгляды Шрека.

Я еще раз окликнула собаку и, к своей радости, услышала ее звонкий лай, потом стук коготков по ступенькам. Розочка влетела в комнату и с разбегу прыгнула мне на руки. Наличие живой и накормленной собаки внушало мысль, что с нами собираются обращаться бережно.

– А теперь извольте объясниться. Где мы? – тут же обратилась я к похитителям, заметив, что Шрек, как завороженный, уставился на Розу.

– Мы в Греции, – развел руками мелкий, словно все эти километры пустяки, дело житейское.

– Как это понимать? Я в Грецию не собиралась.

– Считайте, вы – наши гости.

– И в гости не собиралась. Когда я смогу покинуть сию обитель?

– Боюсь, нам придется немного подержать вас взаперти. Чем вам плохо? Отдыхайте, загорайте.

– Но как вы нас сюда доставили? У меня нет визы! И вообще, кто будет платить штраф за нарушение карантина?

– Ээээ…

– А еще от вашего снотворного у меня интоксикация, мне срочно нужен активированный уголь.

Мелкий захихикал, толстяк покраснел и сжал кулаки. Никакого самообладания у человека. И еще в бандиты пошел!