«Она отправилась в особняк Гейтсов вместе с Энид и Тайлером».

Последнее слово обжигает разум, и он отбрасывает листок словно мерзкое насекомое.

Нет, оправдались не просто худшие опасения. Худшие из худших. Словно его сегодняшние кошмары воплощаются наяву.

Он крутит педали велосипеда с такой скоростью, что уже через пятнадцать минут в столь бешеном ритме начинают болеть ноги. Но медлить нельзя. Пожалуй, Ксавье не знает, что пугает его сильнее — что Уэнсдэй, возможно, отправилась прямиком в логово монстра или что она сделала это в компании проклятого Галпина.

Осенний ветер нещадно бьет в лицо с такой силой, что перехватывает дыхание, костяшки пальцев белеют от холода и напряжения, но Ксавье отчаянно стремится вперёд. Он должен спасти ее. Вот только от чего — от когтей монстра или от прикосновений Тайлера? Наверное, им движет отнюдь не героизм, ведь он даже не продумал план на случай, если чудовище нападет. Крутить педали с максимально возможной скоростью его заставляет ревность.

Это ревность принуждает его забыть об инстинкте самосохранения и мчаться навстречу опасной неизвестности.

Это ревность услужливо подсовывает убийственные фантазии, что прямо сейчас Аддамс позволяет Тайлеру поцеловать себя. Или что похуже.

Это ревность уничтожает остатки здравого смысла, робко подсказывающего, что вряд ли у них сейчас есть время на поцелуи.

Возможно, они все уже мертвы.

Прежде Ксавье казалось, что особняк Гейтсов находится намного ближе, но последний километр тянется невыносимо долго. Наконец на горизонте появляются очертания мрачного дома, на пороге которого Ксавье замечает какое-то неясное движение.

Что-то произошло.

Он опоздал.

У него начинают дрожать руки.

Сердце пропускает удар.

Что, если с ней что-то случилось?

Это будет на его совести, ведь это он подсказал ей, как найти этот чертов дом.

К огромному облегчению, подъехав ближе, Ксавье различает силуэт Уэнсдэй. Она выглядит вполне живой и здоровой, и это успокаивает. Зато недоумок Галпин полулежит у стены, хватаясь за грудь. Плевать, этого не жалко. Ксавье почти стыдно за отсутствие даже малейшего сочувствия. Почти.

— Что случилось? — он бросает велосипед и подскакивает к крыльцу.

Энид взвизгивает и дергается от звука его голоса, Тайлер глухо стонет от боли, а Уэнсдэй удостаивает Ксавье лишь коротким, ничего не выражающим взглядом и вновь склоняется над Галпином, зажимая рану каким-то тонким лоскутом, насквозь пропитавшемся кровью. Не без внутренней борьбы Ксавье снимает шарф и протягивает его Аддамс.

— Господи, давайте уйдём отсюда! — Энид почти в истерике. — Монстр может вернуться в любую минуту!

— Мы не можем вернуться в школу. Это слишком далеко, а Тайлер истекает кровью, — возражает Уэнсдэй, и хотя в ее словах есть доля здравого смысла, Ксавье все равно чувствует себя уязвлённым. Стала бы она с таким рвением заботиться о нем? Торпу почти хочется быть на месте Галпина, несмотря на глубокие кровоточащие раны на его груди.

— Мы… можем поехать ко мне, — сдавленным голосом предлагает Тайлер.

— Я сяду за руль, — предлагает Ксавье, и спустя минуту размышлений Тайлер бросает ему ключи от машины.

Оказавшись в доме Галпинов, они, не сговариваясь, усаживаются за стол. Вся компания выглядит донельзя напуганной и потрепанной — Тайлер то и дело морщится от боли, Энид утирает молчаливые слёзы рукавом, Ксавье напряжен так, что сводит скулы. Одна лишь Уэнсдэй сохраняет относительное спокойствие. Приносит из ванной аптечку и аккуратно заклеивает пластырем царапины на груди недоумка Галпина. Ксавье отводит взгляд — ему до зубного скрежета больно смотреть, как изящные пальцы касаются груди его соперника. По его мнению, Тайлер переигрывает и нарочно дергается, явно желая продлить момент близости. Впрочем, ничего удивительного, что и он попал под чары Аддамс — она буквально сметает все на своём пути, к ней невозможно остаться равнодушным.

— Не хочу перетягивать внимание на себя, но у меня настоящая паническая атака. Нужно вернуться, пока Уимс не поняла, что нас нет, — Синклер едва не плачет, ее плечи трясутся как осиновый лист. Вероятно, в другое время Ксавье попытался бы ее успокоить, но в присутствии Уэнсдэй он мгновенно теряет способность замечать остальных. Даже в такой ситуации она выглядит безупречно совершенной, из прически не выбилось ни единого волоска, на одежде не осталось ни малейшего пятнышка, а на лице — ни тени страха.

— Что тут произошло? — на пороге комнаты появляется шериф. Обводит суровым взглядом всех присутствующих и останавливается на Аддамс. — Все из-за тебя, да?!

— Пап, постой! — Тайлер подскакивает слишком бодро для тяжело раненного. Чертов симулянт. — Я в порядке!

— Шериф, я понимаю, вы расстроены, но я должна вам кое-что показать, — с нажимом произносит Уэнсдэй.

Вот только по возвращении в особняк Гейтсов их поджидает разочарование — очевидно, монстр или его пособник успели убрать все улики, о которых Уэнсдэй рассказывала по дороге. Подвал выглядит совершенно обычным, и шериф впадает в ярость.

— Слушай-ка сюда, — Галпин-старший светит фонариком ей в лицо, но Аддамс не отводит глаз и даже не моргает. — С этих пор я запрещаю тебе видеться с Тайлером и запрещаю продолжать лезть в это дело. Ты меня поняла? А теперь быстро в машину, я отвезу вас в школу.

— Не стоит, — негромко, но твердо произносит Ксавье, становясь рядом с Уэнсдэй. Несмотря на то, что он испытывает относительную благодарность шерифу за запрет общения Тайлера и Уэнсдэй, он никому не позволит разговаривать с ней таким тоном. — Нам есть на чем добраться. Вам лучше уйти.

— Да. Ксавье прав, мы не нуждаемся в вашем содействии, — пожалуй, она впервые становится на его сторону. И она впервые говорит «мы». Галпин-старший бурчит что-то нецензурное себе под нос и удаляется.

***

— Ты действительно предлагаешь мне ехать на этом? — когда Аддамс видит брошенный им велосипед, ее лицо приобретает неописуемое выражение.

— Можешь отказаться и поехать с шерифом. Или позвонить Энид, возможно, она захочет вернуться за тобой после всего произошедшего. Вот только у тебя, кажется, нет телефона?

— Тогда я пойду пешком, — Уэнсдэй продолжает упрямиться и даже делает два шага в сторону. Ксавье ловит ее за руку, она бросает быстрый неодобрительный взгляд на переплетение их пальцев, но не отнимает своей руки. Похоже, непробиваемая Аддамс в растерянности.

— Не глупи. До школы далеко, на улице почти ночь, ты легко одета. Логично же, что лучше поехать со мной, — он применяет против Уэнсдэй ее собственное оружие, и побеждает.

Она коротко кивает.

Окончательно осмелев, Ксавье набрасывает ей на плечи своё пальто, и Уэнсдэй нехотя кутается в него.

— Спасибо, — очень тихо и медленно произносит она, словно пробуя на вкус новое слово.

— Не за что. Не хватало тебе поймать простуду, тогда все расследование пойдёт прахом, — он не может удержаться от улыбки. Подняв велосипед с земли и отрегулировав багажник для удобства, Ксавье жестом приглашает ее сесть. Втайне он надеется, что Аддамс будет держаться за него всю дорогу, прижавшись к спине, но она отклоняется назад и упирается руками в заднюю ось багажника. И лишь когда они уже трогаются с места, она также шепотом добавляет:

— Я благодарю не за пальто. Ты вступился за меня перед шерифом, хоть и не должен был. Никто прежде не делал подобного.