Но Ксавье чувствует себя отнюдь не психом.

А самым счастливым в мире человеком.

Особенно, когда маленький сын Петрополусов с самым важным видом подносит им чёрную бархатную подушечку с двумя кольцами из белого золота. Затаив дыхание, Ксавье надевает тонкий ободок на безымянный палец её мертвенно-бледной руки. Уэнсдэй повторяет его движение, а секунду спустя сама приподнимается на носочки и впивается до неприличия жарким поцелуем в его губы — и гости с дружными аплодисментами подскакивают со своих мест.

К сожалению, официальная часть церемонии на этом не заканчивается.

Уже добрых двадцать минут Аддамс стоит, крепко вцепившись пальцами в его локоть, и даже не пытается выдавить светскую улыбку, когда многочисленные гости подходят с банальными поздравлениями. Сердце Ксавье щемит от нежности, когда он смотрит сверху вниз на её плотно сомкнутые кроваво-алые губы.

— Не пялься на меня, — заостренные ногти с силой вонзаются в локоть, причиняя легкую боль даже сквозь несколько слоёв ткани.

— Теперь у меня есть официальное право пялиться на тебя всю оставшуюся жизнь, — иронично поддевает Ксавье.

— И она будет очень короткой, если сейчас же не прекратишь.

Совершенно одинаковые пожелания счастья и любви быстро смешиваются в единую какофонию — даже терпеливый Ксавье понемногу начинает ощущать усталость от необходимости улыбаться и отвечать всем и каждому. Уэнсдэй и вовсе не обращает никакого внимания на происходящее, уставившись глазами в пол и методично растаптывая лепестки георгина, выпавшего из арки.

Внезапно высокие двустворчатые двери особняка распахиваются с надрывным скрипом. На пороге появляется грузная фигура, облачённая в чёрный плотный плащ до пят и шляпу с широкими полями, скрывающую лицо.

Аддамс поднимает скучающий взгляд на нового гостя, и… её лицо вдруг озаряет непривычная сияющая улыбка.

— Дядя Фестер.

— О, моя дорогая протеже с косичками… Как я рад за тебя, — раскинув руки, он быстрым шагом пересекает холл и останавливается напротив племянницы. — Мои поздравления, молодые люди. Первая свадьба всегда самая волнительная. А уж первый развод…

— Фестер, уместно ли такое говорить? — Мортиша мягко, но решительно прерывает деверя.

— Да бросьте… — Фестер переводит взгляд на Ксавье и понижает голос до вкрадчивого шепота. — Я не рассказывал о своём? По правде сказать, он не был официальным. Моя бедная жена Дебби сгорела дотла, оставив после себя лишь горстку пепла и кредитные карты…

— Мы же сами её поджарили, — Уэнсдэй машинально подносит руку к губам, чтобы скрыть смешок.

— О, стоит ли вспоминать о таких пустяках в такой восхитительно-кошмарный день? — её дядя пожимает плечами с таким безмятежным видом, словно речь идёт о препарировании лягушки на биологии.

Ксавье чувствует, как его рот против воли приоткрывается в немом удивлении.

Сколько ещё ему предстоит узнать об их ненормальной семейке?

— И когда ты намеревалась рассказать об этом… происшествии мне? — он снова обретает способность складывать мысли в слова лишь спустя несколько минут, в течение которых Уэнсдэй и Фестер предаются ностальгическим воспоминаниям о прошлом.

— Добро пожаловать в семью… — она поворачивает голову, и в уголках кроваво-алых губ расцветает коварная усмешка. — …муж.

Ксавье вдруг улыбается.

Наверное, он и вправду самый последний псих в этом мире, раз совсем не чувствует страха, присущего всем нормальным людям в подобной ситуации.

Похоже, все инстинкты самосохранения напрочь атрофировались в тот момент, когда он впервые поцеловал Уэнсдэй Аддамс.

И если бы у него вдруг появилась возможность изменить прошлое… он сделал бы это снова, не раздумывая ни на секунду.

Комментарий к Часть 2

Хочу сказать несколько слов.

Во-первых, безумно приятно, что новая работа получила больше восьмидесяти лайков всего за одну главу, это мой личный рекорд. Спасибо вам огромное 🖤

Во-вторых, у меня есть золотое правило - ответить на все отзывы к предыдущей главе прежде, чем выкладывать следующую, но в этот раз я решила не затягивать. Думаю, всем гораздо интереснее увидеть в уведомлениях продолжение истории, нежели ответ автора на отзыв ахах

Но я обязательно всем отвечу в самое ближайшее время)

Спасибо, что вы со мной 🖤

========== Часть 3 ==========

Комментарий к Часть 3

Саундтрек:

Enigma - Lost Eleven

Приятного чтения!

Age: 28

В приёмном отделении клиники невыносимо много света. Она здесь всего несколько минут, но в висках уже появляется слабая пульсирующая боль от режущей глаза стерильной белизны, а концентрированный запах лекарств, витающий в воздухе, вызывает давящее ощущение тошноты. За завтраком Уэнсдэй не съела ни крошки и даже не смогла допить кофе, но пустой желудок всё равно сводит неприятным спазмом, предвещающим очередной приступ проклятого токсикоза.

Последние несколько дней стали сущим ночным кошмаром наяву — стоило ей оторвать голову от подушки, как изнуряющая тошнота накатывала с невероятной силой, и Уэнсдэй бегом мчалась в ванную. О том, чтобы эффективно продолжать расследование, не было и речи — её мгновенно выворачивало даже от некогда любимого запаха свежей крови, а при каждой попытке вникнуть в новые материалы дела виски в считанные минуты взрывало острой болью.

Это было настоящей пыткой в самом худшем из всех возможных смыслов.

Словно существо, пустившее корни внутри, отчаянно пыталось отомстить за её намерение избавиться от него.

И напоследок основательно подпортить ей жизнь.

Она прикрывает глаза, пытаясь избавиться от ощущения нарастающей дурноты, но перед закрытыми веками начинают вспыхивать цветные всполохи, вызывающие головокружение. Аддамс машинально сжимает руки в кулаки, заостренные ногти до боли впиваются в ладони — привычка, оставшаяся ещё со школьных времен и помогающая прийти в себя даже в минуты эмоциональной нестабильности. Но проверенный метод в этот раз оказывается абсолютно бесполезным.

Oh merda.

Не хватало ещё позорно рухнуть в обморок прямо посреди коридора.

Пожалуй, стоило взять кого-то с собой.

Но брать было некого.

О её деликатном положении — и кто только придумал этот омерзительный неправдоподобный эпитет — знали всего двое человек. Но Энид была слишком занята на съемках нового выпуска своего телешоу, а Ксавье… Ксавье просто-напросто категорически отказался ехать в клинику.

— Я люблю тебя больше жизни, и никогда не стану принуждать к тому, чего ты не хочешь. Но, пожалуйста, не заставляй меня принимать участие в убийстве нашего ребенка… — в зелёных глазах явственно угадывалось тоскливое выражение.

Словно у побитого щенка.

Совсем как в юные годы, когда Уэнсдэй грубо открещивалась от всех его попыток сблизиться.

— Никакого ребенка там ещё нет, — она закатила глаза, даже не пытаясь замаскировать собственное раздражение. Гормональный шторм безжалостно и методично уничтожал жалкие зачатки эмпатии.

— Для меня — есть. И я говорю вовсе не о биологической точке зрения, как ты не понимаешь? — выражение горечи во взгляде Ксавье стало настолько ощутимым, что повисшее в воздухе напряжение можно было буквально резать ножом. Он несколько раз покачал головой, неосознанно отступая назад. — Прости, я просто не смогу поехать туда с тобой… Не смогу. Позвони, как… все закончится, я заеду и заберу тебя домой.