Его длинные пальцы впиваются в чёрную простынь до побелевших костяшек, на руках от напряжения выступают вены.

Oh merda.

Почему это так эстетично?

Почему это так завораживающе?

Песня заканчивается, сменяясь другой, более быстрой. Уэнсдэй порочно прикусывает губу и приводит по ней кончиком языка — рациональное мышление окончательно отступает на задний план, уступая место крышесносному возбуждению.

— Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя трахнуть… — хрипло шепчет Ксавье, неотрывно взирая на неё расширенными глазами.

— Отчего же? — она опускает взгляд на очевидное свидетельство его желания и выразительно приподнимает брови. — Прекрасно представляю.

Пульс стучит в висках, между бедер возникает тянущая пульсация, но Аддамс не намерена сдаваться так быстро. Заведя руку за спину, она щелкает застёжкой бюстгальтера — и невесомая кружевная паутинка падает на пол, обнажая грудь с твёрдыми сосками.

Торп непроизвольно подаётся вперёд, но немигающий взгляд угольных глаз пригвождает его к месту.

Уэнсдэй машинально облизывает губы и скользит пальцами сверху вниз — задевает мраморно-белый шрам под левой ключицей, обводит контуры напряжённых сосков, спускается ниже… Когда тонкая рука скрывается под резинкой кружевного белья, Ксавье вымученно вздыхает — его терпение явно на исходе. Замечательно.

Она и сама на пределе — лёгкое прикосновение пальцев к набухшему клитору прошибает всё тело мощным разрядом тока. Её пальцы слишком мягкие и нежные по сравнению с пальцами Торпа, загрубевшими от краски.

Но градус возбуждения настолько высок, что импульсы жгучего удовольствия пронзают каждую клеточку. Сильно прикусив нижнюю губу, чтобы не застонать, Аддамс продолжает массировать клитор медленными круговыми движениями.

— Черт, я больше не могу… — Ксавье резко подскакивает на ноги, но Уэнсдэй молниеносно вынимает руку из трусиков и отшатывается назад.

— Я не разрешала тебе приближаться, — она дерзко вскидывает голову, встречаясь с ним глазами. Сражение бархатной зелени с обсидиановой чернотой длится всего секунду, после чего Торп вздыхает и снова садится на край кровати. — Так-то лучше.

— Клянусь, я трахну тебя так, что ты будешь умолять остановиться, — шипит он, прожигая Уэнсдэй лихорадочно горящим взглядом.

В другое время чертовски самодовольная фраза непременно вызвала бы раздражение.

Но только не сейчас.

Сейчас разум охвачен алкогольным туманом, а тело — пожаром возбуждения.

Сейчас она чувствует, как мышцы внутри требовательно сжимаются вокруг пустоты, и инстинктивно сводит бедра вместе в бесплодной попытке ослабить напряжение.

Аддамс снова запускает руку в трусики — проводит подрагивающими пальцами по нежным складочкам, собирая горячую влагу, и вновь принимается ласкать клитор.

Прямая стимуляция распространяет волны удовольствия по всему телу, и с вишневых губ против воли срывается приглушенный стон.

— Иди ко мне, — умоляюще шепчет Ксавье.

Его самодовольство быстро сменяется отчаянием — цель достигнута.

Мстительно усмехнувшись, Уэнсдэй прекращает прикасаться к себе и торопливо стягивает насквозь промокшее нижнее белье. Небрежно отбросив в сторону кружевную ткань, она нарочито медленно подходит к нему — и опускается на колени перед кроватью.

Шершавые деревянные доски неприятно впиваются в нежную кожу, но неуемное желание притупляет боль от вероятных заноз.

Пристально взирая на Ксавье снизу вверх, она тянется к стоящей рядом дорожной сумке и, практически не глядя, вытаскивает из внешнего кармана упаковку презервативов.

Он нервно сглатывает и принимается с лихорадочной поспешностью стягивать с себя одежду — на пол летит тёмная футболка, а следом и спортивные штаны вместе с боксерами. Когда он снова усаживается на постель, Аддамс подползает ближе и зубами разрывает квадратик из фольги.

Она натягивает презерватив на головку, а потом подаётся вперёд и медленно вбирает твёрдый член в рот, губами раскатывая липкий латекс по всей длине. Торп хрипло стонет — его рука запутывается в её распущенных волосах, наматывая на кулак смоляные пряди.

А в следующую секунду он грубо дёргает Уэнсдэй на себя. Член скользит вдоль языка и упирается в горло — она невольно морщится от глубины и жесткости проникновения, но не отстраняется.

Между бедёр всё давно горит огнём и истекает обжигающей влагой. Она слегка приподнимает голову и тут же опускает обратно — Ксавье почти рычит от удовольствия и сильнее сжимает в кулаке иссиня-чёрные локоны.

Его беспощадная грубость чертовски заводит — до умопомрачения, до дрожи во всём теле, до потемнения в глазах… Аддамс скользит губами вверх и вниз по напряжённому члену, обводя языком каждую венку. Жалкие остатки тёмной помады стираются, смешиваясь со слюной.

Он резко подаётся бедрами навстречу, углубляя проникновение и погружаясь по самое основание. Уэнсдэй едва может дышать, но недостаток кислорода только усиливает сумасшедше яркие ощущения. Железная хватка на её волосах ослабляет, и она немного отодвигается, выпуская член изо рта.

А потом осторожно поднимается на ноги, цепляясь дрожащими пальцами за деревянное изголовье кровати.

Ещё один долгий взгляд — глаза в глаза.

В слабом свете одинокой электрической лампочки его тёмно-зелёная радужка кажется совсем чёрной.

Аддамс утирает губы тыльной стороной ладони, а секундой позже решительно упирается ладонями в плечи Торпа, принуждая его откинуться на спину. Он подчиняется без возражений — покорно ложится поперёк кровати, не разрывая зрительного контакта.

Отбросив назад водопад растрепавшихся волос, она садится сверху, оседлав его бедра.

Тонкие бледные пальцы сжимают член у основания — Уэнсдэй подаётся вперёд, медленно скользит нежными складочками по чувствительной головке, позволяя ему почувствовать, насколько она влажная.

Ксавье приглушённо стонет и тянется руками к её груди. Мягко сжимает, пропускает между пальцами напряжённые соски… Oh merda.

Его сильные ладони на груди, его твёрдый член между широко разведённых бедёр.

Это слишком острое ощущение.

Слишком яркое, чтобы она могла выдержать.

Аддамс прикрывает глаза и опускается на член. Медленно насаживается до упора и замирает, невольно затаив дыхание от восхитительного ощущения наполненности.

Пальцы Ксавье спускаются ниже и властно сжимают её бедра, впиваясь в мертвенно-бледную кожу со следами лиловых отметин прошлых безумных ночей. Он надавливает сильнее, пытаясь побудить её двигаться — боль смешивается с наслаждением, и сумасшедший коктейль чувств окончательно срывает крышу им обоим.

Уэнсдэй упирается ладонями ему в грудь и начинает двигаться в своём излюбленном темпе — быстро и жёстко. Старая кровать жалобно скрипит от каждого резкого толчка.

Аддамс стонет в голос и садистки медленно проводит ногтями по его торсу, раздирая кожу до глубоких царапин — на них мгновенно выступают крохотные бисеринки крови.

Торп шипит от боли и подаётся бедрами ей навстречу, погружаясь в такт каждому движению. Толчки становятся интенсивнее, грубее и намного глубже.

Мощные разряды тока вспыхивают где-то глубоко внутри неё — там, где соединяются их объятые жаром тела. Уэнсдэй ощущает, как пульсация мышц стремительно нарастает.

А когда сквозь дурман наслаждения она вдруг чувствует, что сильные мужские пальцы надавливают на клитор, безумный экстаз достигает предела. Всего несколько умелых круговых движений, всего несколько умопомрачительных секунд — и по телу проходит жаркая волна. Аддамс пронзает тысячевольтным разрядом тока, тугие мышцы внутри трепетно сжимаются, и она окончательно теряется в водовороте удовольствия.