Первый пункт намеченного плана исполнить проще простого. Аддамс осторожно приоткрывает дверь кабинета и, не обнаружив в коридоре ни единой живой души, быстрым шагом покидает клинику, на ходу вызывая такси до верхнего Ист-Сайда.

Но вот дальше всё идет не так гладко, как ей хотелось бы — устроившись на заднем сиденье канареечно-желтого Форда, она открывает на телефоне отчет, присланный патологоанатомом накануне… И вдруг чувствует, как низ живота пронзает режущим спазмом.

Поморщившись от неприятного ощущения, Уэнсдэй пытается принять более удобное положение — закидывает ногу на ногу, делает несколько глубоких вдохов и выдохов — но всё тщетно.

У неё всегда был крайне высокий болевой порог. Но, похоже, проклятый гормональный шторм усилил чувствительность, и теперь ей кажется, будто где-то внутри, под слоями кожи и мышц ворочается раскаленный добела кусок железа.

Это больно, действительно больно.

Почти как в далекие шестнадцать, когда восставший из мертвых пилигрим ударил её ножом в солнечное сплетение.

Уэнсдэй откладывает телефон, будучи не в силах сосредоточиться на однообразных мелких строчках. Такси ползёт в веренице других машин с чудовищно медленной скоростью. Она прикусывает губу с внутренней стороны, ощущая во рту солоноватый привкус крови, и прикрывает глаза.

Проходит невообразимо много времени, прежде чем Форд останавливается на подъездной дорожке двухэтажного дома из камня и стекла. Сунув водителю несколько смятых купюр, Уэнсдэй не без труда выползает из машины и на негнущихся ногах устремляется к дверям. При каждом шаге низ живота обжигает каленым железом — словно существо внутри отчаянно противится грядущей гибели.

Нет, не существо.

Её будущий… ребенок.

Вот только будущего у него уже нет.

Иронично, что она впервые употребила правильное слово по отношению к нему лишь после того, как добровольно обрекла на смерть.

Вставляя ключ в замочную скважину, Аддамс готова молиться всем чертям и богам, чтобы Ксавье не было дома. Меньше всего на свете ей сейчас хочется видеть тоскливое разочарование в его насыщенно-зелёных глазах.

Но ей не могло так повезти.

— Уэнсдэй… — он выходит из столовой со стаканом виски в руках. При виде неё унылое выражение на его лице сменяется взволнованным. — Господи, ты в порядке? Ты совсем бледная. Тебе больно?

— Сам как думаешь? — огрызается Аддамс, привалившись к стене и машинально зажмуриваясь от нового спазма режущей боли.

Она чувствует невесомо-бережное прикосновение тёплых пальцев к своему запястью. А следом — лёгкий поцелуй на виске.

— Почему ты не позвонила? — шепчет Ксавье, робко притягивая её к себе. — Я думал, ты освободишься позже.

Уэнсдэй неопределённо пожимает плечами, не зная, что должна ответить.

Он крепче стискивает её талию и наклоняется, явно намереваясь подхватить её на руки, но Аддамс распахивает глаза и решительно отстраняется.

— Я в порядке.

— Я же вижу, что нет… — он сокрушенно вздыхает, запуская пальцы в свои распущенные волосы. Неосознанный жест, выдающий плохо скрываемую нервозность. — Если честно, я до последнего надеялся, что ты передумаешь…

Она замирает в оцепенении, уставившись на Торпа исподлобья.

У него действительно хватило духу её упрекнуть?

Словно он не знал, на что подписывался, когда произносил слова согласия у алтаря.

— О, мне чертовски жаль, что я случайно разрушила иллюзии, которые ты сам же и создал, — ядовито выплевывает Уэнсдэй сквозь зубы, впившись в него ледяным немигающим взглядом.

— Я не это хотел сказать… — жалкая попытка оправдаться звучит совершенно неправдоподобно, и Аддамс почти физически ощущает, как всё внутри вскипает клокочущей яростью. Даже болезненные спазмы в животе отступают на второй план.

— Пошёл. Ты. К черту.

Она резко отталкивает оторопевшего Ксавье и решительно устремляется вверх по лестнице, цепляясь на широкие металлические перила. Оказавшись в спальне, Уэнсдэй прямо в одежде ложится на кровать и инстинктивно сворачивается клубком — в такой позе тянущая боль слегка утихает. Но гнетущее чувство странной опустошенности остаётся.

Тут же раздаётся робкий стук в дверь.

К счастью, ему хватает мозгов не врываться без разрешения.

— Не лезь ко мне, — шипит Аддамс, не будучи уверенной, что Ксавье её услышит.

Но он слышит — из коридора доносится негромкий звук удаляющихся шагов.

Она снова кладёт заметно дрожащую руку на живот, где в этот самый момент медленно погибает существо, которое могло бы стать их продолжением.

И вдруг отчётливо понимает, что рациональное мышление её обмануло.

Как раньше никогда уже не будет.

Комментарий к Часть 3

Да, автор - убивец невинных детишек 😈

И я обещала отсутствие стекла… Ну в общем, сдержать обещание не удалось хд

========== Часть 4 ==========

Комментарий к Часть 4

Саундтреки:

Kovacs - My love

Garbage - Crush

Приятного чтения!

Age: 19

— Уэнсдэй… Я хотел предложить. Давай попробуем жить вместе?

Тонкие пальцы с извечно чёрным маникюром замирают над блестящими клавишами печатной машинки — ужасно тяжелой печатной машинки, которую он вынужден поднимать на пятый этаж в свою квартиру каждый вечер пятницы.

И спускать обратно каждый вечер воскресенья.

Отполированная громадина весила не один килограмм, и Ксавье уже неоднократно успел пожалеть о своём решении снять квартиру в старом доме, не имеющем лифта.

Пару месяцев назад он попробовал проявить изобретательность — отвалил больше трёх тысяч долларов за самую новую модель макбука и, повязав прямоугольную белую коробку чёрной ленточкой, торжественно преподнес Аддамс свой подарок.

Она лишь коротко кивнула в знак благодарности и ничего не сказала.

А следующим вечером, получив от неё привычно-лаконичное сообщение: «Открой подъезд», он мельком глянул в окно — Уэнсдэй стояла внизу и сосредоточенно наблюдала, как водитель такси, согнувшись в три погибели, выгружает из багажника тяжелый кожаный чемоданчик с монструозным пережитком прошлого.

— Зачем нам жить вместе? — негромко отзывается она самым равнодушным тоном, не отрывая немигающего взгляда от одинаковых круглых кнопок.

— Ну… — Ксавье вальяжно потягивается на разложенном диване, едва не свернув коробку с недоеденной пиццей. — Так было бы удобнее.

— Кому? — Уэнсдэй едва заметно сводит брови, что обычно свидетельствует о лёгкой степени раздражения.

Писательский час в самом разгаре, и в это время — с половины девятого до половины десятого вечера — любая попытка вторгнуться в её личное пространство может закончиться покушением на убийство. Но недавно озвученная мысль вертелась у него в голове не одну неделю, и Ксавье твердо намерен добиться от неё конкретного ответа. Желательно, положительного.

— Нам обоим, — твердо сообщает он, закинув руку за голову и внимательно наблюдая за реакцией Уэнсдэй. — Мы ведь и так почти живем вместе. Твоих вещей здесь даже больше, чем моих.

— Только потому, что в твоей квартире нет даже самого жизненно необходимого, — возражает Аддамс, наконец оторвавшись от писательства. Она откидывается на спинку крутящегося компьютерного кресла и, оттолкнувшись босыми ногами от пола, поворачивается к нему.