Выходя, он сделал знак пьяному Грисби, что вернется за платой, и последовал за людским потоком вверх по лестнице в таверну. Кейн пытался прислушиваться к сбивчивым разговорам, но уловить их суть было практически невозможно.

– Может, убийство? – спросил один мужчина своего друга. – Все так неожиданно.

– Кто займет его место? – поинтересовался другой.

– Наследника нет? А что на счет последней из Штормов? Им удалось ее обнаружить?

Громкие голоса сливались в единый неразборчивый гул. Кейн выбежал из дверей таверны в город.

Он как будто окунулся в омут воспоминаний.

Ровно в этом же месте он стоял девятилетним мальчишкой. Как вкопанный. Врос в бок отца, хотя ему там были не рады. Кейн вспомнил, как поглядывал на него из-под черных прядей волос. Они остановились посреди рынка, и это было странно. Ничто не могло остановить его отца в поисках хорошенького дельца в Балтессе. Он походил на гончую, вынюхивающую драгоценности в груде щебня. Но звон Кровавого Колокола прервал его охоту так внезапно, что Кейн на мгновение испугался.

– Капитан? – спросил маленький Кейн, дергая отца за руку, пытаясь вырвать его из оцепенения. – Отец, что это?

Кейн не получил ответа. Он никогда не получал от отца ничего, кроме жестоких тренировок и двухразового питания, с шестилетнего возраста, и уже давно научился ни о чем не спрашивать. Он не осмелился повторить вопрос, вместо этого последовал за своим хромающим отцом.

На этот раз Кейн не следовал ни за кем – сам задавал курс. Пробираясь по улицам, он не мог не заметить, что настроение в Балтессе было таким же, как в тот день десять лет назад. Печальные лица сливались в море отчаяния из-за смерти короля, которого они никогда не знали лично и который служил их лучшей защитой от посягательств королевства Инцендиан.

Кейн почувствовал тепло, расходящееся по руке, будто ладонь отца, в которую он вцепился изо всех сил, и сейчас сжимала его руку. Тогда, много лет назад, когда Кейн поднял голову, то увидел, что отец наблюдал за ним. В его глазах светилось отчаяние и жалость – слишком сложно для понимания мальчишки, каким Кейн был в то время. Его отцу не нужно было произносить это вслух. Он думал о смерти женщины, которую они оба любили больше всего на свете.

Кейн всегда возвращался мыслями к ней, когда сталкивался со смертью, даже сейчас, когда Кровавый Колокол возвестил о смерти пиратского короля.

Колокол продолжал звонить со своего насеста, возвышавшегося над шпилями города и его вымощенными камнем улицами. Затемненные окна засветились, будто маяки в ночи. Шторы отодвигались в стороны, ставни открывались, когда люди, копируя самого Кейна, взглядом искали самую высокую башню. К перезвонам добавился новый звук – хор плача. Он эхом разносился по городу, путаясь в шпилях. Песнь траура.

Кейн должен был чувствовать скорбь по своему королю, но струящаяся, нашептываемая в узких и тесных улочках правда заставляла его почувствовать то, чего он не ощущал уже много-много лун подряд.

Надежда.

У короля не было детей – не было наследника.

Не было ни сына, который смог бы занять его место, ни Ратборна, который продолжил бы родословную. Король еще мог бы зачать детей, у него было много времени. Его смерть оказалась настолько внезапной, что Кейн задался вопросом, не стал ли ее причиной клинок в ночной тиши. Времени гадать не было, и, если в их рядах завелся предатель, то он вычислит его, как только решит более крупную проблему.

Костяная Корона больше никому не принадлежала. Король нужен, чтобы править островами, чтобы защитить людей от Инцендии, которая расчищает себе дорогу огнем и мечом. Поклоняющееся огню королевство превратит острова в порты для своего флота. Они заберут себе все золото, до последней монеты, и поработят свободные острова, чтобы выполнить сложнейшие задачи по строительству своих чудесных городов и дворцов. Точно так же, как уже поступали, когда пересекли Ледяную пропасть, покинув свое Западное королевство и захватив восточные земли. Теперь они жаждали расширить свои территории снова.

Будь Кейн королем, он бы не позволил Инцендианскому флоту даже мельком взглянуть хотя бы на один из островов.

Пока все балтессианцы в отчаянии понурили головы, Кейн вышагивал по рынку, высоко вздернув подбородок. Рынку следовало бы быть пустым, так как все лавки закрылись на ночь, но людей тут столпилось больше, чем Кейну когда-либо доводилось видеть. Его мысли обратились к другим четырем капитанам, включая его друзей Циллу Абадо и Флинна Ганнисона. Узнав последние новости, все они зададутся тем же вопросом, что и он: кто станет следующим правителем?

На улицы высыпало еще больше горожан, и Кейн резко свернул вправо, юркнув в гостиницу, где остановился с командой.

Слишком многое нужно было привести в порядок, а времени слишком мало, особенно если учесть все то, что должно было произойти после похорон короля. Рука потянулась в карман, чтобы сжать отцовский компас, но он оставил его на ночном столике в снятом номере. Если бы только ему удалось просто подержать его в руках мгновение, потереть большим пальцем царапинки сбоку, он смог бы мыслить ясно и составить план, как это сделал бы его отец.

Когда он вошел в комнату, все, казалось, было на своих местах.

В камине, заливая комнату оранжевым светом, тлели угольки от огня, который он забыл погасить. Двери на балкон все еще были открыты, занавески колыхались на ночном ветру, как волны в свете луны.

– Кейн? – мягко позвал женский голос.

Дерьмо. Он забыл, что оставил Клариссу в своей постели, сбегая к Грисби за золотом и кровью. Он полагал, что она уже ушла, по крайней мере надеялся.

– Куда ты уходил? – спросила она.

Тогда он взглянул на нее, все еще лежавшую в его постели. Янтарные волосы упали на плечи, когда она села, прикрывшись простыней.

– Когда я проснулась, тебя здесь не было. И Кровавый Колокол. Ты его слышал? Я волновалась, что ты…

Кейн провел рукой по лицу.

– Тебе пора уходить, – сказал он, сознавая, как холодно это прозвучало. Он желал, чтобы она прислушалась к нему хотя бы раз.

– Уходить? – ее лицо превратилось в обиженную надутую гримасу. В подернутых дымкой изумрудных глазах заблестели крокодиловы слезы. – Уходить? Вот как ты относишься ко мне? Как к одной из шлюх Грисби?

Кейн мог бы расхохотаться ей в лицо, запрокинув голову. Этот трюк срабатывал с торговцами и новичками, но не с Кейном.

– Ты знала, что это было. Знала, на каких условиях, – он вздохнул, готовый остаться наедине с собой, чтобы привести мысли в порядок. – Ты сказала, что не станешь задерживаться, так что не нужно притворяться удивленной.

Кларисса выпрямилась в постели, устремив взгляд в простыни.

– Я просто подумала, что… – Кейн знал игру, в которую она играла: невинная девушка, с которой несправедливо обошелся такой зверь, как он. Но и сама она была той еще хищницей. Просто когти сейчас спрятаны. – Я подумала, что, может быть, нам с тобой…

– Что? – спросил Кейн, делая шаг к кровати. – Ты думала, что я объявлю тебе о своей любви? И увезу на своем корабле?

Кларисса отвела взгляд, щеки пылали. Кейн знал, что кровь к ее лицу прилила не от смущения, а от скрываемого гнева.

– Мы уже много лет занимаемся этим, Кейн, – она почти шепчет. – Я знаю, что начиналось все как беспечное кувыркание в простынях каждый раз, когда ты пришвартовывал здесь свой корабль, но я не виновата, что влюбилась в тебя.

Он мог представить себе многих мужчин, павших жертвами этой игры, но был хорошо подготовлен.

– Ах, – Кейн внимательно наблюдал за ней. – Значит, теперь ты неожиданно влюбилась в капитана «Стальной жемчужины».

Кларисса кивнула, ее губы жалостливо изогнулись. Кейн поверил бы, если бы азартный блеск глаз не выдавал её.

Он подошел к краю кровати и заметил, что от его движения ее дыхание сбилось. Уперев одно колено в матрас, он наклонился вперед, обхватив лицо Клариссы руками. Она выгнула спину, когда он склонился так близко, что смог почувствовать ее частое дыхание.