— Обстановка не ясна, но по предварительным данным, нашим разведчикам противостоит до дивизии японцев, ребята там пока держаться. Приказываю, сформировать из экипажей крейсера и кораблей сопровождения отряд добровольцев для высадки в порт в качестве поддержки десанта. С отрядом направить корректировщиков артиллерийского огня. Командиром сводного отряда назначаю младшего лейтенанта Луцевич! — я провожу оперативное совещание с командирами и политработниками своего штаба. Я не помню всех событий советско-японской войны, но имя Леонова у меня всегда было на слуху. Именно за этот десант он получит свою вторую звезду героя, а значит там действительно сейчас тяжело. Судьба этого разведчика чем-то схожа с моей, только воевал он на суше, поднявшись из рядовых краснофлотцев, до офицера и командира разведотряд штаба Тихоокеанского флота. Он так же, как и я начал войну на Северном флоте и за годы войны получил две звезды героя, чудом выжив в тех мясорубках куда бросала его война — Гриша, хотел повоевать, воюй! Мы с тобой в таком аду выжали, что если ты сейчас позволишь себе сдохнуть на плацдарме, на корабль лучше не возвращайся!

— Есть не возвращаться на корабль, если сдохну! — усмехнувшись отвечает мой друг. Только ему я могу доверить командование сводным отрядом. Он был в десантах, он опытный и обстрелянный боец и самое главное удачливый. Надеюсь удача не отвернётся от него и в этот раз, и я не буду потом всю свою жизнь оплакивать друга и жалеть о своем решении.

— Корректировка огня крейсера и эскорта, вот ваша главная задача мужики! На рожон не лезьте, если хоть одна падла в вашу сторону начнёт стрелять, сразу же координаты на крейсер, и мы не пожалеем снаряда главного калибра! Гриша береги мне людей! После формирования сводному отряду перейти на тральщики, они будут производить непосредственную высадку в порту под нашим прикрытием! Времени мало, приступаем к работе!

Рано утром четырнадцатого августа мои корабли подошли к порту Сэйсин, после чего тральщики Дружинина, не снижая скорость с ходу ворвались в порт и под сильным огнём японцев начали выгрузку подкрепления. Пока не было разведданных от корректировщиков, которых в бой шло аж целых шесть человек с рациями, мои корабли принялись за обстрел города и пытались подавить огонь батарей, которые стреляли по тральщикам. На связь со мной тут же вышли командиры двух торпедных катеров, которые уже сутки пытались оказывать поддержку десанту.

— Капитан третьего ранга Пантелеев! Докладываю, акватория порта заминирована магнитными минами! Крейсеру в порт не входить! Повторяю, крейсеру в порт не входить! — голос по радиотелефону усталый и его еле слышно из-за помех.

— Понял тебя Пантелеев! — кричу я в ответ — Держитесь там! Можешь корректировать огонь моего главного калибра? Есть координаты противника?

— Так точно! Принимайте координаты…

Крейсер окутался пороховым дымом. По переданным капитаном катера координатам ведёт огонь главный калибр. Я тут похоже справлюсь один и по моему распоряжению эсминцы и сторожевики уходят обстрелять железнодорожную станцию, где по непроверенным данным может стоять вражеский бронепоезд, тральщики же остаются в порту, поддерживая десант прямой наводкой. Через полчаса оживают и рации моих корректировщиком. Пункт управления огнём работает очень быстро, распределяя цели по всем орудиям, которые могут вести огонь.

— Воздух! Цель групповая, пять самолётов противника! Заходят прямо по курсу! — докладывает мне старпом.

Эту атаку мои зенитчики легко отбивают. Самолёты тихоходные и явно устаревшей конструкции, сосредоточенным огнём противовоздушной обороны крейсера, в течении десяти минут, четыре самолёта было уничтожено, а пятый резко развернувшись ушёл в облака. Это точно были не бомбардировщики, самолёты похоже транспортные или учебные, а по тому как один из них взорвался в воздухе можно предположить, что это были начинённые взрывчаткой смертники.

А бой продолжается и не думает затихать. К борту крейсера один за другим причаливают катера, подвозя раненых моряков. Идут доклады о потерях. Не заметно для себя, и без всякого приказа от растерянного сопротивлением японцев штаба, я оказываюсь руководителем операции, все ждут моих распоряжений и докладывают о продвижении или отступлении наших мизерных сил. Через пару часов положение становится снова критическим. Несмотря на огонь артиллерии, сопротивление японцев нарастает, и мне приходится отдать приказ о формировании второго отряда добровольцев, который тут же уходит в бой.

Только к вечеру порт был очищен от вражеских войск. Штаб флота передал мне информацию, что подкрепления, в том числе и танкодесантные суда на подходе. Мы контролируем порт, но о взятии города не может быть и речи, силы десанта слишком незначительны по сравнению с силами сопротивляющихся нам японцев. Мне остаётся только дать приказ ровнять город с землёй, чтобы не дать японцам сосредоточить силы для контратак.

Около четырёх часов утра пятнадцатого августа главные силы десанта, почти пять тысяч человек, с кораблями поддержки вошли в порт и начали высадку на занятый плацдарм. У японцев уже практически не осталось артиллерии, что бы им помешать. Танкодесантная баржа приступила к выгрузке танков. Двадцать семь Т-26 прибыли вместе с бригадой. Бригада морской пехоты тут же пошла на штурм города, где ещё держались несколько отрядов разведчиков, отрезанные от основных сил. К обеду город практически полностью был очищен от японцев, спасены сражавшиеся двое суток в окружении передовые группы десантников. На корабли вернулись мои добровольцы, к сожалению, не все.

— И как это понимать, якорь тебе в задницу! Охренел в край засранец⁈ — ору я на Гришу, которого поднимают на носилках на палубу — я тебе что скотина говорил⁈

— Не возвращаться если сдохну, а я пока не сдох — слабым голосом отвечает Гриша, пытаясь через боль улыбнуться — Покоцало слегка осколками, жить буду.

— Куда его⁈ — зло спрашиваю я ни в чём не повинного санитара.

— Сперва в руку, это когда только высаживались, потом ноги посекло, ну и час назад в плечо прилетело. Я говорил товарищу младшему лейтенанту, что его нужно эвакуировать на корабль, а он меня по матушке обидно ругал! Чуть в рыло не заехал! — жалуется мне на недостойное поведение подчинённого санитар с обидой в голосе. Он сам весь в крови и с первого дня на плацдарме, я даже представить себе боюсь сколько он человек перевязал и из-под обстрела вынес.

— Ты чего чипушила, совсем берега попутал⁈ Какого хера⁈ Четыре года без единой царапины, а тут за сутки три раза⁈ — выхожу я из себя — ты почему после первого ранения не эвакуировался⁈

— Не шуми командир, так было надо! — отвечает мне Гриша, глядя в глаза, и я молча прикусываю свой язык от бессилия и только молча машу рукой санитарам, что бы уносили Гришку в лазарет. Если он говорит, что так было надо, значит действительно другого выхода не было. Лишь бы выжил! Мне надоело хоронить друзей.

Город и порт взяты, но на прилегающих к городу высотах ещё идёт бой и крейсер ведёт по ним огонь, ровняя с землёй позиции японцев и поддерживая атаки десанта. Мой отряд потерял пятьдесят человек убитыми и почти сотню раненными. Один тральщик Дружинина поврежден огнём артиллерии, но вполне боеспособен, ещё один подорвался на американской мине и сейчас стоит, выбросившись на берег, мои зенитчики сбили шесть самолётов противника, таковы итоги этого боя.

Когда в порт прибыл командир десанта генерал-лейтенант Кабанов, я сдал ему руководство операцией и по распоряжению штаба флота, с оставшимися силами своей эскадры отбыл из Сэйсин. «Диксон» вновь показал на что он способен, а значит скорее всего наше мирное плавание вдоль района патрулирования скорее всего не возобновится, нас ждут новые бои.

Два дня мы действовали в интересах советских войск на Южном Сахалине. Крейсер, находясь в дали от берега, вел огонь по переданным координатам, поддерживая наступающие армейских подразделений. Стреляли мы редко, и противодействия противник нам не оказывал. Авианалётов не было, корабли эскорта зря жгли топливо в поисках вражеских субмарин — не война, а учебные стрельбы.