Время тут же замедлилось в сто раз.

В магическом стеке все воспринималось и оценивалось иначе. Многие вещи становились просто известны, их не надо было объяснять и доказывать. Я знал, что Грег вовсе не собирался бить плашмя. Он довернет палаш в воздухе и ударит лезвием.

Будущее показывало два варианта, почти равнозначных. Либо острие рассекает лицо, либо идет ниже и… отсекает голову.

Я сфокусировался.

Теперь основным был первый вариант, а вариант с отсеченной головой таял, становился призрачным… Видимо, синеглазый передумал убивать Ма на глазах у всех.

Увидел будущий эффект удара.

Как клинок соприкасается со щекой Ма, движется дальше, рассекая кожу и ткани, отделяя часть губы и челюсти, выбивает зубы и выходит с другой стороны лица, оставляя за собой окровавленную маску.

И как Ма, сраженная ударом, падает на ковер и теряет сознание в луже крови, растекающейся возле ее головы.

Потрясенный замыслом синеглазого, я в безмолвной ярости смотрел на Грега истинным зрением. Он уже приступил к исполнению задуманного, доворачивая в воздухе клинок.

Я никак не мог этого допустить.

Время замедлилось еще сильнее, и я безучастно отметил, что вошел в стек боевой магии, запрещенной в этом зале, в этом городе, на этой планете жуткими карами и вечными муками в аду.

Толкнул Ма с траектории поражения.

И в то же мгновение оказался между ней и клинком, принимая удар внешней стороной согнутой правой руки. Левой ладонью сжал лезвие, не давая ему провернуться.

Боковым зрением видел, как Ма медленно отклоняется в сторону, падая на пол… Но слишком медленно.

Глянул на синеглазого.

Грег, как и я, был в рапиде. Он вместе со мной замедлял время, и тоже смотрел на меня истинным зрением.

Наши взгляды пересеклись, и мы вошли в магический поединок.

Теперь все уже не могло разрешиться так просто.

Острая часть клинка, двигаясь миллиметр за миллиметром, неумолимо резала руку. Я удерживал его пальцами, не давая окончательно совершить поворот. Лезвие уже прошло верхний слой кожи и погружалось все глубже, кровь текла по руке под рубашку, капала на ковер.

Я не решался использовать силу в полную меру: простые мечи непредсказуемо реагировали на магический стек, металл мог неожиданно потерять стабильность и расплавиться. Для магических поединков ковались особые клинки.

И я не хотел привлекать внимание публики, интуиции подсказывала, что следует оставаться незамеченным. Я был осторожен, используя отсвет силы. Лезвие не плавилось, но быстро и ощутимо нагревалось.

Со стороны казалось, что я просто блокировал удар плечом и ловко поймал клинок ладонью, каким-то чудом удерживая его.

Увидеть же реальный ход событий можно было только истинным зрением.

Называть настоящее, подлинное, истинное зрение «магическим» было бы неправильно. Потому что к магии оно не имело отношения: ты просто видел, – что есть, и как есть – в подлинном свете.

Синеглазый изменил намерение. Он хотел вырваться из захвата и тянул клинок вниз и на себя.

Клинок уже нагрелся так, что на металле начинала закипать кровь.

Грег увидел это и поменял вектор атаки. Раскаленная сталь снова медленно погружалось в руку под другим углом, он смотрел в глаза сквозь синее пламя истинного взгляда и ухмылялся.

Но я чувствовал, ощущал на себе, что кто-то еще смотрел и видел подлинную суть происходящего…

Еще один или два истинных взгляда.

Боковым зрением я отметил, что большинство зрителей обычные люди, их глаза были словно в расфокусе, затуманены. Настоящий взгляд и в рапиде оставался четким и ясным. Колючим.

Мне хотелось оглянуться и узнать, кто еще из гостей смотрит на нас истинным зрением, но разрывать зрительный контакт во время магического поединка было категорически запрещено.

Это приводило к мгновенному, фатальному поражению.

Поэтому, лучше было проиграть бой, получить увечье и отступить, не отрывая взгляд. Чем закрыть глаза, отвести взгляд, прервав зрительный контакт, и вспыхнуть как факел.

И тут были варианты…

Кто-то вспыхивал, исчезая в пламени, кто-то рассыпался на огоньки, распадался на юниты, базовые элементы, кто-то превращался в пыль или ветер. Все зависело от магии и силы противника.

Люди же вообще не могли удержать взгляд: моргали, и их мозг вскипал. И они просто тихо опускались вниз.

Фактически, первое, чему обучался маг, – держать удар, не отводя взгляда.

Поэтому я смотрел синеглазому прямо в глаза, сдерживаясь, чтобы не закричать. Лезвие погрузилось в руку почти до кости.

Все длилось не больше секунды… Ма ушла с траектории удара, и мы с Грегом одновременно отпустили время, выключая рапид.

Ма поднялась, ошеломленно тряхнула головой, и крикнула:

– Да ты с ума сошел! Я бы справилась!

Время ускорилось до нормы, звуки вернулись, щелкнула и снова полыхнула магниевая вспышка. Кто-то заметил судорогу боли на моем лице, текущую по руке кровь и воскликнул от изумления.

Синеглазый дернул клинок на себя, и в этот же момент я отпустил его.

– Фланк! – сказал Главный арбитр синеглазому. – Минус один.

И сделал мне знак рукой:

– Возвращайся.

Грег отошел на позицию и, отвернувшись, протер клинок. Я опустился на колено, справляясь с головокружением и приступом боли. Приложил руку к ране, останавливая кровь, и она исчезла.

Незаметно проведя ладонью по ткани, убрал ее подтеки с рубашки и джинсов, с ковра на полу. Теперь все выглядело как обычно, за исключением магических ожогов от клинка на руке и ладони.

Бросил взгляд на Грега и увидел еле заметный кивок: «благодарю».

Он, как и я, по каким-то своим причинам, хотел оставить магическую часть поединка в тайне.

10.

Меня осмотрел медик, посветил в глаза кристаллом. Арбитр Севера кивнул, и я вышел на ковер.

Теперь мы были двое против одного.

Ма передала мне два пригласительных балла, теперь мой счет был «минус три», и я мог пошалить… У меня был для Грега сюрприз.

Прозвучала готовность к атаке, я приблизился к синеглазому и дал ему ударить первому. Отбил и ударил сам.

Грег защитился, но в тот момент, когда наши клинки должны были соприкоснуться, я на миг изменил прозрачность оружия, и мой клинок, не встречая сопротивления пересек клинок Грега и хлестко ударил его по лицу, оставляя на щеке багровый след.

Синеглазый отшатнулся, прижав ладонь к месту удара.

Это была пощечина… Я сделал с ним то, что он хотел сделать с Ма.

Теперь он знал.

Арбитры Востока и Запада заметили нарушение и почти одновременно объявили:

– Фланк… Минус один.

И вскинули руки в запретительных жестах.

– Минус четыре, – сказал мне Главный арбитр.

Я потерял одно очко из двух, но было не жаль. Вернулся на позицию и бросил взгляд на Ма.

Ма по-своему оценила металлическую пощечину Грегу.

Она улыбалась.

Я в ответ улыбнулся ей глазами, сфокусировался на Грега и после паузы начал атаку. Но в этот раз все пошло не по плану…

Синеглазый вместо того, чтобы парировать выпад, скользнул навстречу, пропуская мой клинок слева и ударил прямой левой в челюсть. От неожиданности я качнулся назад и выронил клинок. И, добивая меня в развороте, со всей силы двинул правым локтем в лицо.

Я отлетел к северной стороне метра на три. Физически Грег был гораздо сильнее.

Немедленно вскочил. Губы, нос и лицо были разбиты. Боль была резкой, почти нестерпимой. Я знал, что все кончено…

– Минус пять! – сказал Главный Арбитр. – Аут!

И рукой приказал покинуть площадку.

Я потерял клинок и последний балл и с позором вылетел… Зрители молчали. Все происходило почти в полной тишине.

Грег пнул мой клинок по полу, он зазвенел. Секунданты Грега подобрали оружие и осмотрели синеглазого.

Он отмахнулся от них.

Я провел рукой по лицу, по губам, останавливая кровотечение. Но кровь не желала останавливаться. Магия не действовала.