Виталий, немного постояв, прислушиваясь, не вернется ли собака, стремглав побежал вдоль ограды промзоны. Завернув за угол, Виталий пошел шагом, у него вновь появилось ощущение неотвратимости наказания, затем возник страх, чем ближе он приближался к дому, тем медленнее шел. Дойдя до огороженного высоким штакетником участка, за который виднелся их дом, Виталий остановился. Некоторое время он топтался возле двери под навесом, не решаясь открыть ее, но, представив, что сейчас отец ругает маму, стиснув зубы, повернул рукоятку. Когда он пошел по двору слезы вновь потекли сами собой, и сделать с этим Виталий уже ничего не мог, ощущение обреченности привычно владело им, если бы он только мог, не идти домой… Но мама…

– Я иду защищать маму, – звенящим шепотом произнес Виталий. Дрожащей от нервного напряжения рукой, открыл дверь, ведущую в сени, затем вошел и спустился по лестнице вниз, во что-то вроде холодной прихожей и, наконец, потянув за дужку, открыл дверь, ведущую в общую комнату. – Пусть мне достанется больше, чем маме … – Виталий вошел и мгновенно очутится в атмосфере скандала. Он остался возле двери, не решаясь шагнуть дальше, так что родители его не видели, но он все прекрасно слышал.

В этот вечер отец превзошел самого себя, он хоть и был пьян как обычно, но судя по разнузданному голосу уровень его агрессии, был крайне высок. Виталию хоть и было девять лет, он уже прекрасно осознавал, что если его настроение испортилось в школе, получил двойку или поссорился с одноклассниками, то за время пути до дома оно никак не улучшалось, должно было пройти час или даже два, чтобы все стало как прежде. Так и с отцом, проблемы на работе, вызванные его взрывным и неуживчивым характером он компенсировал после смены в питейных заведениях, затем, приходя, домой злым и недовольный придирался ко всему, что попадалось ему на глаза, и это обычно были Виталий и мама.

– Хватит, пожалуйста, хватит… – просящий слезный голос матери заставил Виталия вздрогнуть. – Ну, хватит уже, пожалуйста… Прошу тебя…

–…ть! Разобью все! – Орал отец. – Ты всегда не уважительно ко мне относишься, не уважаешь… Постоянно ноешь, ноешь… Задолбала уже ныть!

Отец стал ругаться матом, его голос перешел на высокие тона, став визгливым и противным. У Виталия от страха пропали все силы, он никак не мог заставить себя сделать шаг, чтобы отец увидел его и отстал от мамы. Боль от последней порки была еще свежа, на его белой коже спины вздулись багровые полосы, которые ему удалось скрыть от мамы, но прикосновение к ним приносило болезненные ощущения.

Размазывая по щекам слезы слушая ругань отца, Виталий вновь почувствовал что-то податливое в своих ладонях, схватив это нечто, он как на улице резко бросил сжатые кулаки вниз:

– Не кричи на маму!

Виталий сам не понял когда он вышел на середину комнаты. Страх куда-то исчез, как исчезли и остальные мысли чувства. Мама, обняв себя руками сжавшись, сидела на стуле, отец, от громкого сына окрика замолк с поднятой в замахе рукой, мама подняла голову, испугано посмотрела на обоих по очереди

«Успел…» – внутренне улыбнулся Виталий, ему показалось, что это страх каким-то образом подтолкнул его, безмолвно подсказав, что делать, одновременно успокаивая, и придав уверенности.

– Ё…ое отродье! – Отец вытащил из своих брюк ремень и как заправский палач с искаженным от ненависти лицом шагнул к Виталию.

Пятнадцать минут спустя Виталий потерял сознание, а до этого как-то так получилось, что во время порки он не заплакал. Страх крутился рядом, словно собачка, и он же дал Виталию силы, чтобы не кричать. Но именно из-за того, что Виталий молчал и не хныкал отец хлестал его ремнем с таким остервенением, что сознание, не выдержав боли, отключилось.

Очнулся Виталий от холода, открыв глаза, было темно, и одновременно непонятно где он находиться. Почувствовав, что сидит, прижавшись спиной к дрожащей маме, ее тихий горестный плач Виталий ни с чем бы, ни спутал:

– Мама… – хотел он повернуться к ней, но боль, возникшая ниже спины, словно каленое железо выгнуло его дугой: – А-а-а… больно! – С натугой простонал Виталий.

– Виталий! – Мама прижала сына к себе крепче, и Виталий почувствовал, как ее слезы потекли по его шее. – Прости меня… – мама, уже не сдерживаясь, рыдала, уткнувшись в капюшон куртки сына.

Где-то вдали что-то хлопнуло, и Виталий услышал недовольное рыканье отца:

– Су-у-ука!

Мама моментально затихла, сильнее прижав сына к себе. Ее била крупная дрожь, а Виталий услышал хрустящие шаги по снегу. Отец прошел рядом и Виталий, наконец, понял, где они находиться. Летний уличный душ – деревянная будка с бочкой на крыше, они с мамой вдвоем как-то уместились в тесном пространстве.

– Сука! – Отец опять прошел рядом, на этот раз хруст снега шел в сторону дома. – Сука… – хлопнула дверь веранды, затем застучали тяжелые шаги по лестнице и, наконец, стало тихо.

Как не странно, но Виталию в отличие от мамы страшно не было. Страх он чувствовал но не в себе, а где-то рядом и тот судя по дрожи мамы настойчиво добивался их внимания.

«Я тебя не боюсь! – Мысленно произнес Виталий, глядя вверх, и мама тут же перестала дрожать. – Уходи!»

Однако произошло странное, в голове Виталия появился образ обиженного щенка, которого прогнали, и ему даже стало жалко его.

«Прости, не обижайся, – подумал Виталий, – и спасибо что помог…»

Щенок засиял от радости и завилял хвостом, Виталий явственно почувствовал, словно мокрый язык щенка лизнул его в щеку:

«Хватит… фу… блин… прости… – мысли Виталия запрыгали от смешанных чувств. Ему одинаково было и приятно и странно, разговаривать со своим страхом… – Друзья?» – Мысленно предложил Виталий страху. Так обычно знакомятся люди.

Щенок оскалился в радостной улыбке, Виталий разглядел в его пасти острые как иглы клыки, глаза при этом были абсолютно черными. Кто это существо на самом деле, Виталию было все равно, он услышал то что хотел и то что создает крепкие узы дружбы:

«Друзья…»

За разговорами со своим страхом Виталий словно потерял чувство времени. Ему, не смотря на болезненные ощущения в теле странно спокойно, Виталий даже не заметил, как задремал. Очнулся он от холода:

– Мама… – Виталий потормошил затихшую маму за рукав ее пуховика. С того времени как отец вошел в дом, прошло достаточно много времени, и Виталий подумал, что, наверное, он уже спит, и теперь им можно идти домой. Однако мама почему-то не отвечала, Виталий прислушался – по чуть слышному дыханию было непонятно, спит ли она, или от усталости и побоев потеряла сознание. Когда отец был особенно злой как сегодня, маме доставалось сильнее и больнее, Виталий видел, как она старалась не подавать виду, но синяки на лице говорили сами за себя. – Мама… – шевельнулся Виталий, закусив губы от боли в окрестностях поясницы, он высвободился из объятий мамы и поднялся на ноги. – Здесь очень холодно – Виталий вновь потормошил маму. – Мама?

– Витюшя… – чуть слышно отозвалась мама, – что сыночек?

– Идем домой мама, – Виталий потянул маму за рукав.

Голос матери дрогнул:

– Нет, сынок… не пойдем… – произнесла она пугающе безжизненным голосом, – ты иди к дяде Володе и тете Раисе и поспи там…

– А как же ты мама?

– Я здесь посплю…

– Нет, мама… идем… – Виталий сильнее потянул на себя маму. – Один я не пойду… останусь с тобой…

– Иди Витюша… – мама попыталась высвободить из рук сына рукав, но видимо слишком сильно ослабла от побоев, так как Виталию удалось посадить ее на пол..

– Вставай мама… – Виталий обхватил маму за талию, и ему удалось ее поднять на колени. – Мама! – Виталий напрягся, стараясь поставить маму на ноги, но у девятилетнего мальчика сил было не достаточно: – «Помоги! – Мысленно воззвал он к щенку, туманный образ, которого расплывался где-то в уголках его сознание, – пожалуйста…» – Виталий напрягся сильнее, и в нем словно открылась какая-то потаенная дверца, через которую хлынули потоки силы. – Спасибо друг! – Прошептал Виталий.