Она покрутила головой в поисках поваленного дерева или сухого пенька, на котором можно было бы присесть и дать отдых уставшим ногам, но не обнаружила ничего, кроме мелькающих над водой огней и снующих то тут, то там призраков. Плоские «птицы», «большеголовые» коротышки, «пиявки», бесформенные тени, — всё это стало настолько привычным зрелищем, что уже не вызывало особых эмоций.

Так, во всяком случае, ей казалось.

Губы дрогнули и скривились в брезгливой усмешке — у сухих корней деревьев копошились мерзкие существа, похожие на разноцветных гусениц с меланхоличными, почти человеческими лицами. Двигались они крайне неуклюже, это было особенно заметно, когда одна из «гусениц», покрытая рядами тёмных полосок, попыталась переползти через небольшой, поросший мхом и лишайником холмик. Делала она это так настойчиво, что невольно закрадывалось подозрение, что это давало ей какое-то неявное преимущество перед другими.

Первая попытка окончилась неудачей — «гусеница» двигалась слишком медленно, а потому попросту съехала вниз на брюшке. Однако упорство ей было не занимать, и она с удвоенной энергией принялась штурмовать стратегическую высоту. И снова неудачно — «гусеница» потеряла равновесие и завалилась на бок, выворачиваясь всеми телом и перебирая короткими ножками. Другие «гусеницы» замерли на долю секунды, будто оценивая новую ситуацию и взвешивая перспективы, а затем стремительно рванули к беззащитному теперь товарищу, набрасываясь на него со всех сторон и сплетаясь в разноцветный, лоснящийся вязкой жидкостью клубок.

От увиденного Кристине стало дурно. Каково же было её удивление, когда уже знакомая ей полосатая «гусеница» сумела выбраться из объятий своих голодных товарищей и с завидной скоростью отползла в сторону. Там она приподнялась на задней части тела и начала быстро перебирать передними лапками, а на лице с грубыми, преувеличенно резкими чертами проявилось почти счастливое выражение. «Гусеница» увидела нечто по-настоящему интересное. Больше не оглядываясь назад, она поползла в сторону окованного сапога Эйдона.

Кристина широка распахнула глаза и уже рванулась к гвардейцу, чтобы предупредить его, но Хель резким жестом её остановила. Девушка подчинилась — что она могла ему сказать? Для гвардейцев всего это попросту не существовало.

Между тем «гусеница» не теряла времени даром: цепляясь за видимые только ей выступы на сапоге, она быстро добралась до голенища. Не вызвала особых проблем и стёганая штанина; а вот стальной набедренник оказался слишком скользким. «Гусеница» чуть сбавила темп, сгруппировалась к хвосту и резко выстрелила вверх длинным шипастым языком, целясь в непокрытую железом руку.

Кристина едва не задохнулась от отвращения и снова повернулась к Хель. Однако неумолимый призрак лишь молча покачал головой.

Ловко — и куда только делась вся её неуклюжесть! — «гусеница» вскарабкалась на плечо и, перебирая в предвкушении передними лапками, подобралась к незащищённой шее. В кожу впились крошечные, едва видимые глазу крючки, но Эйдон как ни в чём ни бывало продолжал разговаривать с Мартоном. Через несколько секунд паразит выдавил из шеи гвардейца густую светящуюся каплю и слизал её длинным языком. За первой каплей последовала вторая, третья — и с каждым разом «гусеница» становилась всё больше и больше. Наконец, она больше не могла удерживаться на шее Эйдона и под собственным весом свалилась на землю. Там она сразу же привлекла внимание своих соплеменников, которые без особых сантиментов набросились на своего более удачливого товарища, алчно разрывая его на части.

Смотреть на это Кристина больше не могла. Болото и его обитатели казались ей бесконечно испорченными, искажёнными; уродливая имитация жизни, изуродованная рукой безумного маньяка и садиста. Девушка отвернулась прикрывая рот руками и не глядя пошла куда-то в сторону. В голове крутились одни и те же вопросы: что не так с этим местом? Почему в нём могли существовать настолько отвратительные создания? Но ответов на свои вопросы она не находила.

— У тебя мало времени, — в след послышался голос Хель, как всегда, спокойный и равнодушный.

Вместо ответа, Кристина только грустно хмыкнула.

Она рассеянно брела вперёд в надежде, что движение поможет развеяться и избавиться от жуткой, застывшей перед глазами картины. Девушка и сама не заметила, как остановилась на дальнем берегу островка и склонилась над водой, вдыхая тяжелый сырой воздух с запахами тины, илы и гнили. В этом воздухе было что-то неправильное. Неправильное, но отчего-то до боли знакомое.

Она резко вскинула голову, чутко прислушиваясь к окружающему миру. Внезапно по телу пробежали мурашки — как от слабых, но приятных разрядов тока. Девушка замерла от удивления раскрыв рот. Недоверчиво огляделась по сторонам, боясь сделать лишний шаг, чтобы не потерять нужную точку. Закрыла глаза и вытянула руку. Лёгкая улыбка тут же зажглась на её лице — по кончикам пальцев разливалось приятное тепло и сухое покалывание. Кристина мысленно потянулось к источнику тепла, ощущая хорошо знакомое упругое сопротивление, отдающееся лёгкой вибрацией по всему телу. Сомнений быть не могло: перед ней лежала Тропа.

На душу пролился настоящий бальзам — впервые она обнаружила что-то знакомое и понятное. Что-то, на что можно опереться, и что давало слабую надежду. Стоит ей пожелать — и она тут же окажется далеко от этого жуткого болота и его обитателей.

Не открывая глаз она мысленно нащупала сердцевину Тропы и попыталась осторожно заглянуть на другую сторону. Этот процесс, по словам Духа, каждый представляет по-разному, но Кристина остановилась на образе, который выбрала ещё в юности: большое задрапированное тканью зеркало. Нужно было только чуть-чуть нажать и аккуратно, будто разворачивая дорогой подарок, снять эту воображаемую ткань и заглянуть внутрь. Разумеется, никакого изображения там не было — но по своим ощущениям она довольно быстро научилась определять, насколько опасной могла оказаться другая сторона.

Однако в этот раз у неё ничего не получилось. Это открытие несколько обескуражило Кристину, но упрямый факт оставался фактом: Тропа сопротивлялась намного яростнее обычного, а воображаемое зеркало было не просто укрыто тканью, а замотано в плотный кокон. Кристина была по-прежнему уверена, что при желании смогла бы встать на эту Тропу, но сделать это не зная, что находится на другой стороне? Для этого нужно было либо по-настоящему отчаяться, либо окончательно и бесповоротно сойти с ума.

И всё же то, что в этом мире существовали Тропы уже само по себе было хорошей новостью — если есть Тропы, значит есть и Перекрёстки, а там и нужный Провал найдётся. К тому же Перекрёсток мог стать относительно безопасным местом, куда нет ходу никому, кроме самой Кристины и других, похожих на неё.

— Что ты делаешь?

Кристина коротко ойкнула и подпрыгнула от неожиданности. Невидимая сердцевина выскочила из пальцев, ощущение тепла и покалывания прекратилось. Тропа схлопнулась, и теперь не откроется в ближайшие несколько часов, а может быть и дней. По лицу Кристины пробежала тень.

— Ничего, — раздосадованно протянула она. — Просто показалось…

Злиться на Хель не было никакого смысла. Даже если бы Кристине удалось разобраться, что лежит на другой стороне, что с того? Ну ушла бы она из этого болота и оказалась посреди пустыни, на городской площади или того хуже в чьей-нибудь спальне — от этого её положение стало бы только хуже. Совсем не зная языка, без денег и малейшего представления о том, где она находится — в лучшем случае её до конца дней поместят в местный аналог дома с мягкими стенами, а в худшем — просто убьют. Нет, если и соваться на Тропу, то только после тщательной подготовки. Кристина в последний раз царапнула пальцами воздух и побрела назад, к терпеливо ожидающим её гвардейцам.

Однако на полпути её остановил пронзительный женский крик — страшный, полный страдания и ужаса, будто его обладательница заживо сгорала в огне. Кристина застыла как вкопанная, ощущая как в жилах стынет кровь, и обеспокоенно вертела головой. Исчезли многочисленные призраки, прежде буквально кишащие вокруг, погасли разноцветные огни над водой, утихли вкрадчивые шепотки и невнятное бормотание. Даже Хель куда-то пропала, растворившись в зеленоватом тумане.