потоки слез пугало Антона Павловича.

Станиславский замолк, поняв, что он увлекся своим рассказом, забыв на какое-то

мгновение о госте.

–Однако я слишком много стал рассказывать о себе… Что вы еще ставите?

Золотицкий ожидал этот вопрос, поэтому он начал бодро рассказывать:

–Я работаю в Театре юмора, поэтому ставлю только комедии. Ставил комедию «Ревизор» Гоголя, пьесы Островского.

Станиславский убежденно сказал:

–Если честно, коллега, я не считаю пьесы Островского комедиями.

–Да?

–Скорее, его пьесы драмы,– уточнил Станиславский.

Золотицкий спросил спокойно:

–Да, а как вы оцениваете его пьесу «Доходное место»? Ее у нас ставили в Театре сатиры.

–Театр сатиры?.. Гм, возможно, ставить ее и как комедию,– согласился после некоторого раздумья Станиславский.

Но через минуту уточнил:

–Нет, лучше, как трагикомедию.

–Константин Сергеевич, я стремлюсь ставить в своем театре что-то новое, но это очень трудно! – взволнованно произнес Золотицкий.

–Почему?

–Постоянно в мою работу вмешиваются чиновники! Из Министерства культуры. Лучше, говорят, ставить проверенные годами пьесы, чем ставить что-то современное. Я спорю с ними по мере возможности. Спорил, спорил, потом надоело, поставил комедию Аристофана.

Станиславский засмеялся:

–Аристофана?.. И после этого чиновники больше вас не беспокоили? Думаю, эта комедия очень древняя. И проверенная веками!

–Точно… Только чиновнику не понравилось, что актеры бегали по сцене голыми.

Станиславский удивился:

–Совсем голыми?

–Актрисы совсем голые, а актеры с обнаженными торсами. И они были в кожаных шортах с искусственными фаллосами.

Станиславский поморщился:

–Я бы оставил только кожаные шорты. Без фаллосов. И что потом сказали на это ваши чиновники?

Золотицкий слегка усмехнулся:

–Сказали, что я ставлю пошлятину. И больше не приходили в мой театр.

Станиславский снова засмеялся:

–А вы молодец, Никита Сергеевич. А пьесу «Вишневый сад» ставите, как комедию?

–Уже говорил вам,– напомнил Золотицкий.– Считаю «Вишневый сад» драмой. Но мои актеры хотят играть ее, как комедию.

–Напрасно! Никак нельзя ставить, как комедию. Это трагедия!

После минутной паузы Золотицкий признался:

–Я очень хочу поработать с вами, Константин Сергеевич! Хотя бы один день! Поучиться

у вас режиссерскому мастерству!

Станиславский благосклонно улыбнулся:

–Попробую вас включить в штат театра, но обещать это на сто процентов не могу, коллега.

–Спасибо! Еще бы я хотел поставить «Вишневый сад», чтобы спектакль смотрел Антон Павлович!

Станиславский немного погрустнел:

–19-

–Нет, коллега, Чехов сейчас болен, отъехал лечиться. У него сильный кашель.

–Может быть, потом, когда он приедет?

–Гм, возможно… Я согласен, но когда приедет Чехов, не знаю.

… Проснувшись, Золотицкий привстал, зевнул и пробормотал:

–Значит, все мне привиделось… То был сон…

Анфиса перестала храпеть, приподняла голову, спрашивая:

–Чего ты говоришь? Не спишь?

–Уже проснулся. Я говорил со Станиславским!

Анфиса равнодушно сказала:

–Ну- ну… Фантазер ты. Спи.

Золотицкий удивился:

–И тебе не интересно, что я видел?

–Совсем не интересно. Мне интересно только, когда ты станешь вести себя поумнее. Чтобы соглашался с Аристарховым.

Сказав это, Анфиса отвернулась от мужа, закрыв глаза. А Золотицкий стал ходить по комнате, вспоминая только что увиденный сон. А ранним утром…

Глава 6

Это прекрасное слово «свобода»!

А ранним утром раздался звонок в квартиру Золотицкого. Он очень удивился, не торопился открывать дверь, думая, что звонили по ошибке. Однако звонок повторился, потом стали сильно стучать в железную дверь, поэтому Золотицкий подошел к двери, посмотрел в глазок. Каково же было его удивление, когда он увидел полицейского. Открыв дверь, Золотицкий поздоровался с полицейским, но тот не ответил, быстро заходя в прихожую. Полицейский лет тридцати, в чине сержанта, бритоголовый, жевал жвачку, Он внимательно посмотрел на хозяина квартиры, потом прошел в комнату, постоял минуту молча, только потом сказав Золотицкому довольно равнодушно, что домашний арест гражданина Золотицкого Никиты Сергеевича с сегодняшнего дня отменен.

Золотицкий обрадовался:

–Очень хорошо! А постановление об этом вы принесли?

Полицейский отрицательно повертел головой, идя к двери.

–Постойте! А вдруг мне скажут, почему я вышел на улицу, мне нужно…

Полицейский огрызнулся:

–Черт! Тебе все сказали, придурок!

Открыв дверь, полицейский вышел, не попрощавшись.

Анфиса, услышав разговор, вышла из спальни.

–Никит, кто-то приходил? – поинтересовалась она.

Золотицкий кивнул:

–Полиция.

Анфиса забеспокоилась:

–Что-то опять случилось?

Золотицкий радостно воскликнул:

–Мне дарована свобода! Это прекрасное слово «свобода»!

–Но это же прекрасно!– обрадовалась Анфиса.

–Но только на словах.

–Как это?

Золотицкий пожал плечами:

–Знаешь, Анфис, в последнее время я ничему не удивляюсь. Я спросил полицейского,

–20-

где бумажное постановление об отмене моего домашнего ареста, но в ответ услышал…– Он замолк, слегка вздыхая.

–Понятно… Значит, ты можешь выходить на улицу, работать в своем театре.

–Могу, но хотелось бы получить официальное разрешение от полиции.

Через час раздался снова звонок в квартиру Золотицкого. Тот же полицейский молча отдал то разрешение от полиции, которое ждал Золотицкий: с печатью, на официальном бланке.

–Ну, теперь ты должен быть доволен,– расплылась в улыбке Анфиса, держа принесенный полицейским бланк с печатью.

Золотицкий снисходительно усмехнулся:

–Да… Лучше поздно, чем никогда.

Он подошел к телефону, позвонил Пузикову.

–Очень рад за вас, Никита Сергеевич, что вас освободили!– услышал Золотицкий радостный голос Пузикова.

–А Маслову выпустили?– деловито спросил Золотицкий.

–Нет, ее нет в театре.

Золотицкий насупился:

–Плохо это…

–Ничего, все будет хорошо!

–Перестань твердить одно и то же! Где все хорошо, если Маслову не выпустили?..– Золотицкий помолчал, потом спросил, как идет работа в театре.

В ответ он услышал стандартный ответ своего зама:

–Все хорошо! Ждем вас в театре.

–А можно поконкретнее?

–Работаем, репетируем спектакль «Вишневый сад». Все хорошо!..– Пузиков помолчал минуту, потом несмело продолжил:

–Еще небольшое новшество мы придумали… Чтобы осовременить «Вишневый сад».

Мы решили ставить мюзикл.

Золотицкий опешил:

–Что, что вы решили? И кто ж такой смелый…

Пузиков перебил:

–Извините, Никита Сергеевич, но по уставу театра, как гласит устав… В общем, в отсутствие худрука его функции выполняет зам, то есть я.

–И воспользовался ситуацией, чтобы переписать классику? Да как вам не стыдно? Как вы посмели?– вспылил Золотицкий.

Пузиков помолчал, потом коротко ответил, что сейчас идет на репетицию, и попрощался.

Золотицкий застыл, не кладя трубку на рычаг.

–Что опять случилось?– беспокойно спросила Анфиса.

Однако Золотицкий не ответил, только махнул кулаком.

–Да что случилось, Никит?

После того, как Золотицкий коротко рассказал о модернизации в его театре, что там ставят мюзикл «Вишневый сад», Анфиса ахнула от неожиданности:

–Не может быть!

–Может, Анфиса… Вот поэтому я хочу поехать сейчас в театр…

Анфиса перебила мужа:

–Не стоит.

–Почему, я…

–Не стоит! Ты иногда бываешь вспыльчивый. Остынь, посиди сейчас, подумай, а завтра поедешь.

Золотицкий парировал:

–21-

–Но я художественный руководитель театра, я должен вмешаться…

–Вот и вмешаешься! Завтра! А сейчас ты пока должен радоваться свободе!