Каким он был и в день её рожденья.

Не изменился он, ведь спит она в ночи,

Не проведя ни дня в раздумьях тяжких.

И не поняв ни капли сути бытия.

Всё больше превращается она

В обычную, бессмысленную пыль,

Заместо космической пылинки светлой.

Но тут, бессонница на разум налегла её,

Воспалился он,

Осознание пошло.

Не спит она, ворочается в кровати жутко,

Разум воспалённый спать ей не даёт,

Мысли в голове её проносятся рекой.

Всё она, вдруг, понимает, всё она осознаёт!

Одно лишь жалко для неё, что лишь сейчас,

Спустя года, она всё осознала.

А ведь раньше шансы были,

Шансы поменять наш мир,

С головы на ноги переставить всё,

Отрезать тот гнилой кусочек,

Но уже поздно это всё.

Ничего не переставить,

Ничего не обезглавить,

Ничего не сделать,

Уж слишком поздно для решений,

Поздно делать что-нибудь.

Пылинка посмотрела в небо,

Которое пустило кровь,

Багровый шарик всё уходит вдаль,

И её смысл стремится всё к нему.

Понять она не может: как так вышло всё?

Прогнивший мир нисколечко не встрепенулся,

Когда она ушла к мечте вперёд.

Ничего не изменилось, лишь циферка

В ненужном документике одном.

А что вдруг поменяться должно было?

Она была одна, одна средь миллионов прочих,

Которых не волнует ничего.

Зима, чудесная ясная ночь,

Улицы полупусты,

Голова свободна от печали,

Лишь луна в главе моей,

Что янтарём сверкает в небе чёрном,

Разгоняя мрак, даря нам крохи света.

И я иду неспешным шагом,

Любуюсь царицею ночи,

Тишину храня в её покоях,

Преград не видя для своей души.

На платформе стоит поезд,

Белоснежный поезд грёз,

Отправляется в ночи ко всем он,

Я жду его, жду с нетерпеньем терпким,

Нетерпеньем мира грёз.

Мира, что жду уже давно,

Но всё уходит от меня он,

Успокоится не позволяя мне,

Даря лишь смутных образов картины,

Не позволяя глубже погрузиться мне,

Оставляя в этом мире.

Чёрный фолиант, окаймлённый златом

Я держу в руке.

Словам его чернильным я не верю,

Мысли же его не принимаю я,

Ведь суть его — обман,

Обман наивных и тупых,

Что суть понять не могут.

Мне не жалко их. Совсем.

Ведь они не видят очевидной лжи,

Лжи, что им втирают с умным видом

Те, кто сам в эту брехню не верит,

Но продают это под видом все спасенья,

Без которого и стар и млад страдал.

Кровавый круг на абсолютно чёрном небе

Дымом туч не может быть сокрыт.

Двенадцатый удар мне слышен глухо,

От ветра я укутался в пиджак.

Уже не жду ответа на вопрос,

Что так не задал я.

Но слышу громом в небе голос,

Тихий, нежный голос с нежной хрипотцой.

И вижу её я в красном цвете,

Ту самую, что видеть не мечтал.

Застыл пред ней, как истукан,

Она мне пальчиком по груди провела,

И я упал, зашедшись в крике,

В крике, который так никто не услыхал.

Я — необычайно важная сегодня и всегда персона,

Король трепещет предо мной.

Упрекнуть меня нельзя никак,

А кто ж позволит это для себя –

Казнён мгновенно будет.

Ведь я — наиважнейший в мире человек.

Никто не может и коснуться до меня,

И я способен делать всё,

Что мне угодно будет.

Нет ограничений всяких для меня!

Сегодня утром ранним

Пришла мне в голову

Одна преинтересная мыслишка,

О том, как сэкономить пять рублей,

Как заработать позже миллионов десять,

Ну а потом забрать ещё

Зачем-то выкинутый плащ.

Всё это очень ценно,

Всё заберу в свою драконью норку,

И неважно, пригодится ль это мне.

Мне это надо просто,

Мне это надо просто,

Мне просто нужен целый мир,

А лучше два.

Слепой, неконтролируемый придурок!

Опять я слышу себе в след,

Но что ж такого я вам сделал?

Да, стол перевернул, бумаги раскидал,

Но в этом вся вина на вас,

Ведь сами знаете, чего наговорили мне.

Да, правда. Ну и что?

Я, что б вы знали, так делаю всегда,

Хоть и помню, что, когда,

Но делаю, и всё на этом.

Помните вы это, когда опять заговорите вы со мной.

Не то что бы я плох,

Но я хотел бы то да сё,

Того мне явно не хватает.

Вон тот красив, намного краше моего,

А тот умней, умнее точно уж меня,

Вот тот же сказочно богат,

На что я промолчу.

И всё из этого мне хочется себе,

Себе бы эти качества присвоил.

Но не могу я, так уж вышло,

Я лишь мечтать об этом всё могу,

Да на одарённых тем людей взирать.

Красивая дама идёт по проспекту,

Бёдра восхитительно качаются её,

Талия же словно горло от бутылки,

А соблазнительная грудь её

Видна через рубашки лёгкой ткань.

Ну как же я могу пройти мимо неё?

Никак! Вот я и не прошёл,

Идя уже под руку с ней в отель,

Который, знаю я, за тем углом стоял…

Чрез парочку часов я вышел из… него…

Увидел тут же я другую красоту,

Не смог пройти я мимо и сейчас

Сей красоты чудесной, утончённой,

Поведя её в одно уединённое местечко,

Парочку часов с ней проведя.

И дальше, дальше день мой длился,

Разделяясь лишь на парочки часов.

Какой чудесный вечер

Перед собой сейчас я наблюдаю,

А впереди ещё чудесная ночь меня ждёт,

А также ждёт меня набитый холодильник,

В котором яств чудеснейших полно!

Они уж ждут меня,

Не в силах я сдержать желаний их,

И я не против их.

Бутерброд с бокальчиком вина

Всегда вкуснее под луной,

Отлично вслед идёт салатик,

Борщец влетел как будто МИГ,

Да и картошечки с котлетой

Чего бы не отведать мне?

Ну что ж, наелся вроде,

Пузо выше гор уральских стало,

А холодильник, что-то, показал мне дно,

Но это ладно, ничего,

В порядке всё это вещей,

Ведь главным было- утолить мой голод.

Окрасился мир в серый цвет,

Красный, синий и зелёный потеряли смысл свой.

Жить так, разумеется, возможно,

Порой иным приходится так существовать.

Недолго, может быть день, а может быть час,

Иные могут и годами,

А третьи и всю жизнь свою.

Печаль, тоска — с любым случиться может,

Вопрос лишь в том, не охватит ли она всего тебя,

Сможешь ли ты сопротивляться ей,

Иль сдаться при порыве первом,

Опустишь руки и пойдёшь в закат,

В закат на приключенье,

Что вечность, может быть, у вас займёт.