Ольга на минуту замерла, чем я сразу воспользовался. Перехватил ее руку и отобрал коробку.

— Здесь плохо организовано рабочее пространство, — наставительно сказал Боровский.

— Ярослав, это твоя лаборатория? — так и держа коробку в руках, я преградил путь Ольге, которая, кажется, уже готова была перейти к физической расправе.

— Нет, — внезапно смутился Боровский. — Но…

— Нет, никаких «но». Это лаборатория волновой физики, хозяйка тут Ольга, и она может делать со своим пространством что угодно.

В комнате наступила зловещая тишина. Коробка оказалась довольно тяжелой, держать ее дольше не хотелось. Я обернулся к Ольге и спросил:

— Куда поставить?

— Куда угодно, — фыркнула она. — Все равно до определения плана экспериментов мы не поймем, что и когда нам понадобится.

— Отлично, — я поставил коробку у стены. — Ву прислал модель для исследований, вот как раз можете составить план.

— Дайте посмотреть, — тут же оживился Боровский.

— Дадут, — уверено подтвердил я. — Когда определятся с экспериментами. А до этого момента мы с тобой пойдем-ка другими делами займемся.

Я подхватил его за локоть и повел к выходу.

На коммуникаторе звякнуло короткое сообщение. Скосив глаза, я увидел «Спасибо!» от Ольги.

В коридоре притормозил и ткнул Боровского пальцем в грудь.

— Ярослав, ты зачем сюда приехал?

В моем присутствии вся спесь с него слетела. Он виновато пожал плечами.

— Хочу тоже принять участие в исследованиях. Волновая физика, конечно, не моя специализация, но я много чего знаю.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда сейчас найдем тебе помещение под собственную лабораторию. И давай сразу договоримся, что мешать Ольге и ее команде ты не будешь.

— Я и не мешал! — вскинулся Боровский. — Наоборот, подсказал, как эффективнее использовать…

— Ярослав, — прервал я его. — И подсказывать ты не будешь. И давать советы тоже, если тебя о них не просят. А то быстро отправишься назад в Москву. Усёк?

Словечко выскочило у меня нечаянно, и осознав, что так говорил Виктор, я нервно вздрогнул. Боровский же интерпретировал мою реакцию по-своему и тут же сдал позиции.

— Я все понял, Алексей Юрьевич, — уныло сообщил он.

— Вот и отлично. Помещение мы тебе найдем, доступ к данным и плану экспериментов будет, можешь участвовать. Но не мешать. Понятно?

— Да.

Я открыл схему здания. На лабораторном этаже оставалось еще четыре свободных комнаты, и я великодушно предложил Боровскому их на выбор.

* * *

Уже три вечера подряд мы собирались в зоне отдыха. Точнее, мы с Ву приходили туда после дневной медитации над формулами, и, постепенно, к нам подтягивались институтские работники, Ольга и некоторые из ее инженеров. А сегодня пришел даже Боровский. После недавнего разговора он вел себя необычно тихо: молча обустраивал свою лабораторию, никого не учил, как правильно вести исследования. Так, что я почти забыл о его существовании.

— Для уточнения модели нужно придумать какие максимально разнообразные действия ты можешь выполнять, используя разрывы пространства. В идеале, еще неплохо было бы проверить состояние, близкое к распаду. — Ву разливал чай по энергично подставленным чашкам.

— Можно и так, — я глубокомысленно смотрел, как жидкость вытекает из чайника. — А можно первобытным способом. Помнишь, когда мы только начинали — мерили все подряд, что могли, а потом уже думали, что с этими цифрами делать.

— Да. Метод научного тыка нас еще не подводил, — Ву бросил насмешливый взгляд в сторону Боровского, который всем своим видом научный тык не одобрял, но высказываться побоялся. — Только тогда мы не знали, что искать. Сейчас же есть модель, и нам лучше заранее представлять, что ты будешь делать, чтобы понимать, как лучше ловить разницу между реальными и расчетными результатами.

— Математическую модель мы дополнили, выделили несколько веток возможных экспериментов, — Ольга держала чашку двумя руками. Привычной иронии в ее голосе сегодня не было, выглядела она усталой. — Но как соотнести нужные нам параметры с возможными действиями Алексея — тут я пока в тупике.

— Это нормально, мы в нем пребываем с той злосчастной экспедиции, — Ву ободряющее ей улыбнулся. — Покажите, что получилось.

Ольга поставила чашку, забралась с ногами в кресло и зарылась в файлы на коммуникаторе. Отобрав несколько штук, скинула адресно Ву, проигнорировав общую папку. Боровский открыл было рот, но встретился со мной глазами и потупил взгляд.

Теперь в файлы закопался уже Ву.

— Что вы вообще измерять хотите? — спросил я у Ольги, чтобы развеять наступившую за столом тишину.

— Сделаем твоего цифрового двойника, — Ольга усмехнулась. — А если серьезно — я бы предложила начать с электроэнцефалографии. Причем без разрывов, переходов и прочих экзотических штучек. Сначала зарегистрируем базовую активность, а потом уже можно накладывать разные действия с этими вашими разрывами и сверять измеряемые параметры с моделью. Затем добавим электронейромиографию, МРТ — и пока хватит.

— Базовые электроэнцефалограммы есть в его медицинской карте, — не выдержал Боровский. — Я проверял.

Я думал Ольга не ответит, но помолчав с минуту, она все-таки сказала:

— Они старые. Последние сделаны около полугода назад, могло много чего измениться за это время. Отталкиваясь от неверных базовых данных, мы себе только добавим работы. Лучше потратить немного времени в начале, зато потом быть уверенными в результатах.

— Пожалуй, — протянул Ярослав, а потом внезапно резко развернулся ко мне. — А ты составил список тех, кто может тебя заменить?

— Что? — я поперхнулся чаем и закашлялся. — В смысле меня заменить?

— Ну, — Боровский запнулся. — Ты же понимаешь, насколько рискованны сейчас подобные эксперименты? При этом мы не можем останавливать исследования даже если ты погибнешь. Надо будет поднимать кого-то следующего, кого? Лео Дюкре? Насколько помню, у нее был высокий потенциал.

Я почувствовал, как кровь отхлынула от лица и конечностей. Ольга быстро коснулась моего запястья, но я резко отдернул руку.

— Ты, Ярослав, точно никого поднимать не будешь, — холодно процедил я.

— Неважно, кто будет поднимать, — спокойно согласился Боровский. — Но мне кажется, в твоих интересах составить список тех, кто еще мог бы помочь нам в исследованиях.

Я на миг задохнулся, не находя ответных слов.

— Здесь ошибка, — внезапно подал голос Ву, вытащив какой-то трехмерный график и развесив его изображение над столом. Чем мгновенно переключил все внимание на себя.

— Верно, — спустя пару минут расстроенно подтвердила Ольга.

— Пришлите в общую папку все модели, я проверю, — тут же воспользовался ситуацией Боровский.

Я смотрел на них крепко стиснув зубы. Как ни противно было это признавать, но Боровский был прав. Если со мной что-то случится, то им придется поднимать для испытаний кого-то еще, и они вполне могут выбрать Лео из-за ее способностей. Я, конечно, могу продолжать самонадеянно считать, что со мной ничего произойти не может, но ее нужно уберечь любыми способами. А это означало, что необходимо выбрать другую жертву.

Ольга снова коснулась моей руки и только тут я заметил, что ногти впились в ладонь — до того сильно сжал кулак.

— Давай еще чая? — сочувственно предложила она, вглядываясь в мое лицо.

— Спасибо. Устал. Спать пойду, — я решительно встал из-за стола.

— Над списком подумай, — кинул мне в спину Боровский.

— Подумаю, — мрачно пообещал я.

* * *

Раньше я не придавал значения тому, как проводят ЭЭГ. Это было обычное базовое исследование при прохождении полетных медицинских комиссий, от которого по большому счету ничего не зависело. Но в текущей обстановке шапочка с электродами произвела на меня неизгладимое впечатление. Это смазало все попытки снять ЭЭГ покоя, так как меня постоянно пробивало на глупое хихиканье. Закончилось тем, что Ольга сделала несколько фотографий меня в этой шапочке, кинула их в рабочий чат и дала команду переключать съемку на нагрузочное тестирование, так как покоя от меня сегодня было не дождаться. Сначала мне велели открывать и закрывать глаза, потом начали светить в лицо лампой. Ольга сказала, что это световое раздражение, но к концу процедуры я готов был признать, что раздражение это общее. При предполетных медосмотрах эта часть была короткой, и я почти не замечал ее. Сегодня же мы потратили на нее около часа. После делали пробы с раздражением других сенсорных систем: звуками и запахами. А в качестве вишенки на торте, меня еще заставили в этой шапочке бегать, прыгать, качать гантели и пресс. В итоге я окончательно выдохся.