— Любопытно, — неуверенно откликнулся я. Открыв, наконец, бутылку налил минералки в стакан.

— А ты готов повторить переходы завтра? — Боровский всем телом подался вперед.

Я невольно вздрогнул от его напора.

— Давай завтра и решим.

— Хотелось бы сделать еще одну ЭЭГ пока ты до конца не восстановился, — кровожадно потирая руки заметил Ярослав. — Посмотреть динамику между разными состояниями, а после сравнить данные со «здоровой» ЭЭГ.

Ву бросил на меня взгляд, встал и ткнул Боровского в плечо.

— Пошли, дай человеку в себя прийти. Много чего хочется сделать, но мы и так экспериментируем за гранью допустимых рисков. Если Алексей не готов, не нужно давить.

Ярослав уныло кивнул.

Я не стал спорить. Идти в разрыв с головной болью мне точно не хотелось: впечатления с последнего раза остались как-то не очень. Так что любые решения об экспериментах буду принимать не сейчас.

Проводив гостей, я привел себя в порядок, наскоро перекусил в столовой, а оттуда вышел в совсем уже ночной парк. Свежий воздух выметал из головы остатки болезненного состояния. Фонари разметили дорожки пятнами света. Моя тень перебегала от одного пятна к другому, своим неожиданным движением заставляя вздрагивать. Я так увлекся наблюдением за тенью, что чуть не налетел на кого-то. Краем глаза заметил прямо перед собой движение и резко остановился, ухватившись рукой за фонарный столб.

— Что ты делаешь? — непроизвольно отпрянув в сторону, Ольга хмуро уставилась на меня.

— Голову проветриваю перед завтрашними экспериментами.

— А не рано к ним возвращаться? Тебя сегодня весь день не было видно. Плохо было?

— Нормально, — махнул я рукой. — Отсыпался. Приходили Ву с Боровским, говорят вчера были очень интересные результаты.

— Да.

Ольга явно сомневалась в том, стоит ли со мной разговаривать.

— Ой, давай, рассказывай, потом обижаться будешь, — я перекрыл ей все пути отступления, подхватив под локоть и развернув в сторону, куда шел. — Что вы делали сегодня?

— Перелопатили твою медицинскую карту. У тебя разрешение стоит на использование данных в научных целях, — добавила она на всякий случай.

Я кивком подтвердил, что не против.

— Пытаемся определить закономерности. Напрямую, найти способ удержать ваши способности нам это вряд ли поможет, но вот лучше разобраться в физической природе процесса — да. И раз уж возникла пауза в экспериментах, отрабатываем имеющиеся материалы. Очевидна разница между вчерашними ЭЭГ, и снятыми, когда ты ходил в разрывы в здоровом состоянии. Сейчас не возьмусь как-то интерпретировать это, но выглядит очень интересно.

Какое-то время мы шли молча. Каждый размышлял о своем.

— Алексей, я понимаю, о чем ты думаешь, но пока рано возобновлять эксперименты, — Ольга внезапно остановилась и подняла голову, чтобы посмотреть мне в глаза. — Наверняка, Боровский тебя подначивает, но имеет смысл подождать хотя бы несколько дней, дать организму восстановиться.

— Завтра решим, — я отпустил ее локоть и засунул руки в карманы. — Днем я отлежался, сейчас совсем хорошо себя чувствую. Если до утра ситуация не изменится, думаю, буду в рабочем состоянии. Кроме того, всегда можно остановиться.

— Ладно, — Ольга повела плечами. — Пойду домой. Уже прохладно, да и день сегодня был насыщенный. Для меня, — она едва заметно улыбнулась. — Хорошей прогулки.

Кивнув головой, Ольга двинулась в сторону института. Я проводил ее взглядом, сошел с тропинки и, миновав небольшой пролесок, вышел на берег пруда. Задрал голову, поискал знакомые созвездия. Но в свете фонарей небо было просто черным, а волшебного пульта, которым Лео отключала освещение, у меня не было.

Вздохнув, я подошел поближе к воде. Сел на траву. Внимательно прислушался к себе. Голова совершенно не болела. Немного поколебавшись, вызвал разрыв. Открылся и закрылся он без проблем. Я подобрал с земли несколько небольших камешков. Снова открыл разрыв и швырнул первый. Точку выхода я ему определил в середине пруда, но что-то пошло не так, и камень, подняв фонтан брызг, упал у самого берега. Взяв следующий, я сосредоточился получше — он вышел в нормальное пространство намного дальше, хотя до середины и не дотянул. А третий исчез в разрыве и не появился вообще нигде.

— Навык утерян от бездействия, — сказал я вслух.

Лег на спину и уставился в темное небо, надеясь, что глаза привыкнут и хоть какие-то звезды мне удастся разглядеть.

* * *

Зайдя утром в лабораторию, я сразу понял, что у Ольги с Боровским только что закончилась перепалка. Ольга взвинченная и красная, сидела уткнувшись в монитор. Боровский, с как всегда надменным видом, перенастраивал датчики, контролируя каким-то прибором их зону покрытия.

Я не успел открыть рот, чтобы поздороваться, как Ольга вскочила и, ткнув меня кулаком в грудь, заявила:

— Еще один день пропускаем! Рано возвращаться к экспериментам.

— Нет! — тут же взвился Боровский. — У нас есть шанс поймать аномальные ЭЭГ. Если он готов рискнуть, так пусть рискует!

— Ух ты, — неприятно удивился я бурлившим вокруг эмоциям.

Ольга молчала, с ненавистью глядя на Боровского.

— Давайте мы все в первую очередь успокоимся, — я обнял Ольгу за плечи и, чувствуя, как она напряжена, прижал к себе сильнее. — Вспомним, что все в этом помещении — взрослые люди, способные трезво оценивать ситуацию и нести ответственность за собственные действия.

Понимая к чему идет, Ольга оттолкнула мою руку и пошла к своему рабочему месту.

— Оля, — негромко окликнул я, пнув торжествующего Боровского ногой.

Дождался, пока она обернется, поймал ее взгляд и, твердо глядя в глаза, пообещал:

— Если что-то пойдет не так, мы сразу остановимся.

Однако, на удивление, все пошло именно так, как следовало. Я прогулялся через разрывы по лаборатории. По первому моему желанию они открывались и закрывались. Пространство не пыталось вывернуться наизнанку. Между делом, я наблюдал, как Ольга постепенно приходила в себя. Уже не урывками, а сосредоточено смотрела на экраны, меняла какие-то параметры, переключалась с датчика на датчик. Боровский наоборот мрачнел с каждой минутой. В итоге, разочаровано выключил собственный планшет и во время очередной паузы между моими переходами раздраженно сказал:

— Надо было вчера хотя бы вечером поработать. Сейчас уже все в норме и в динамике аномальную картину мы не смогли посмотреть.

— Предмет исследований надо беречь, — подколол я его, открывая очередной разрыв.

Боровский только тяжело вздохнул и бросил неприязненный взгляд на Ольгу, которая ответила ему таким же.

* * *

Ничего необычного не произошло и на следующий день. И на следующий. Все шло по плану, иногда — даже с опережением. Но удовлетворение от работы с каждым днем все уменьшалось. Казалось, я был занят важным делом — благодаря моим действиям должен найтись способ не допустить распадов и сохранить наши способности. Но эксперименты были однообразно-утомительные, так что к концу первой недели я уже сам начинал чувствовать себя подопытным материалом. С неизменной шапочкой на голове, то сам ходил по разрывам, то таскал в них ящики и какие-то приборы. Велись измерения, строились графики, ежевечерне обсчитывались и обсуждались результаты, и каждый день нужного нам эффекта не находилось.

Скоро и Ольга призналась, что они зашли в тупик. Из данных текущих экспериментов выжали все, что могли. А чего-то принципиально иного с помощью известных действий получить не выходит. Перспективно выглядела картина, снятая после травмы, но попытки осознанно войти в подобное состояние ни к чему не привели. Битье же по голове в список экспериментов Ольга включать отказалась, хотя Боровский, кажется, не шутил.

На меня начала накатывать депрессия. Все стало казаться бесполезным, ненужным. Хотелось уйти в комнату с капельницами, лечь в запасной ложемент, да так и остаться там навсегда.