Эмилия еле уладила тот конфликт. Мое пьянство на таких вечеринках и заказах иногда подводило меня.

— Это была не лучшая моя работа, — улыбнулся я, поправив свои длинные волосы, что сваливались прямо на лицо.

Валентин засмеялся и взял меня легонько за запястье руки, что отозвалось не совсем приятной дрожью в теле. Я в ответ улыбнулся и высвободив руку, отпил шампанское.

— Вы оригинальный, я даже видел фото с этого заказа, — он вновь томно заговорил. — И знаете в том состоянии, что вы были и что делали, могу сказать, что вы реально талантливый фотограф. Я разговаривал с вашим менеджером и да, я согласен с вами сотрудничать.

— Это прекрасно, я не люблю навязываться, — растянулся в улыбке, смотря в зеленые глаза Валентина. — Но для меня была бы честь поработать с вами.

— Со мной лично? — мужчина подмигнул, и отпил из своего бокала, не сводя с меня глаз.

А я нервно сглотнул, потому, что не знал что ответить.

— Не переживайте я все понял, — он перестал давить на меня своими двусмысленными аргументами. — Возьмите визитку и позвоните через два дня, у меня будет готов модельный ряд для «деловых» женщин и я хочу, чтоб этот весенний каталог, вы сделали для меня.

Покрутив визитку в руках, я засунул ее во внутренний карман пиджака. Удачный вечер, состоятельный клиент, крупный заказ и неплохое шампанское, не все мероприятия такие скучные и бесполезные.

Мы пожали руки, и Валентин вернулся в свою прежнюю компанию. А я немного устав от шума и людей, решил пройтись по этому особняку для того, чтоб найти для себя укромное местечко.

Схватив открытую бутылку шампанского со стола, и вкинув пару тарталеток с красной икрой в рот, я побрел по каким-то многочисленным коридорам этого дома. Открывая и закрывая двери в разные комнаты, я, наконец, наткнулся на зал, в котором было 5 рядов удобных кресел, огромный экран, и отсутствовал свет. Это был домашний кинотеатр. Закрыв дверь, я вошел внутрь, оставляя, все как есть.

Возле экрана в углу горела синяя лампа, которая давала совсем мало света, было похоже на темный вечер, но были видны очертания кресел. Я уселся в одно из них и принялся пить шампанское, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Не зная, сколько прошло времени, я услышал легкий скрип двери, и в проеме показалась женская фигура.

— Тут кто-то есть? — тихо прошептал женский голос.

— Есть, но этот кто-то не против компании, — усмехнувшись, ответил я.

Девушка закрыла дверь и зашла в зал. Она села недалеко от меня, а я не мог рассмотреть ничего, кроме ее силуэта.

— Могу я узнать ваше имя? — заговорил я вновь, пытаясь утолить свое любопытство.

— Не надо имён, давайте просто побудем в тишине, вдали от этих напыщенных индюков, — еле слышно произнесла девушка. — Помолчите со мной, пожалуйста.

Это было удивительно и прекрасно, поэтому соглашаясь, кивнул, хотя знал, что она не видит меня, также как и я ее. Мы просто молчали, а я слушал ее глубокое дыхание, мне так хотелось подойти, дотронуться, хотелось увидеть ее, но я сдерживался, как и обещал.

Наконец молчание прервалось.

— Мне кажется вы очень грустный, — произнесла девушка.

— Вам не кажется, — ответил я, услышав тихий смешок, который заставил что-то внутри содрогнуться.

— Ну, теперь вхожу, Надеюсь, мы с тобой поладим

И от тебя хандру отвадим. Примером я тебе служу:

В одежде златотканой, красной,

В плаще материи атласной, Как франт, кутила и боец,

С пером на шляпе, с длинной шпагой,

Дыша весельем и отвагой,

Чем я не бравый молодец?

И не пора ли наконец Тебе одеться в том же роде?

Тогда, на воле, на свободе,

И бросив вздорные мечты, Что значит жизнь, узнаешь ты!

Она вдруг начала цитировать одно из самых моих любимых произведений. Это был Гете «Фауст» диалог Мефистофеля и Фауста. Сердце мое застучало как у кролика, ее голос, пронзал до глубины души. А тот факт, что я совсем не видел девушку, будоражил вновь и вновь.

— Что ни надень, всё мучусь я хандрою,

И уз земных не в силах я забыть.

Я слишком стар, чтоб тешиться игрою,

И слишком юн, чтоб без желаний быть.

Свет ничего не даст мне, я уверен.

«Умерен будь! Лишь будь умерен!»

Вот песня вечная у нас.

Она терзает наши души,

Её поют нам хрипло в уши

И каждый день и каждый час!

Продолжил я цитировать произведение, слушая, как девушка усмехается.

— Я удивлена, — она одобрительно повысила тон.

— А я тем более, — никак не мог я унять бешеную сердечную аритмию. — Откуда вы могли знать о моем любимом произведении?

Это было безумно приятно и волнительно, ведь с детских лет я обожал поэзию, романы и просто литературу в целом. Мои увлечения и вкусы мало кто разделял, но если вдруг такой человек находился, он оставался в моем сердце навсегда. Незнакомка громко выдохнула и встала с места, направляясь ближе ко мне. А я по-прежнему не мог рассмотреть лица, только лишь утонченный силуэт.

— Я просто попробовала и попала в точку, — томным голосом произнесла девушка. — Оказывается тут не все заносчивые, а есть довольно таки умные и приятные люди. Мне вдвойне приятнее, что мы не видим друг друга, мы можем оголить свою душу.

— И чего же желает ваша нагая душа сейчас? — я стал чувствовать аромат туалетной воды девушки, которая отдавала миндалем и кокосом, она была такая пленительная. Хоть я знал ее всего несколько минут, я почему-то хотел провести с ней всю эту ночь, а может и всю жизнь.

Девушка дотронулась до моей руки, и я взял ее за запястье. Рука была тонкой и изящной, я все еще не видел лица, но слышал дыхание и ощущал аромат, который наполнял мои легкие.

— Остановись, мгновение — ты прекрасно! — в данный момент я не мог позволить себе упустить ее. — Скажи, наконец, кто ты?

Услышав легкий смешок, который раскатился в моей груди дрожью. Ее аккуратные маленькие пальчики забегали по моей щеке.

— Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, — она опять процитировала Мефистофеля, чем разбудила мое желание узнать, кто же она такая, пленительная, волшебная незнакомка.

Я не мог пошевелиться даже, мое тело камнем было приковано к этому креслу. И наконец, я ощутил на своих губах ее прикосновения. Нежные и пухлые губы, такие аккуратные, такие сладкие были в моей власти, или же я в ее. Мое тело било дрожью, я будто впервые в жизни целовался. Она мягко обхватывала мою нижнюю губу, чуть сдавливая ее, а я подчинялся, что было для меня в новинку. Я никогда не подчинялся девушке, всегда старался доминировать, только если это не касалось каких-либо сексуальных игр.

Незнакомка несколько раз провела языком по моей губе и прикусила ее, вытащив из моей груди грубый стон наслаждения. И девушка приняла его как вызов, погрузив свой язык в мой рот. Это был великолепный поцелуй, он был такой страстный, такой горячий, что затылок сжимало от приятных спазмов, она не позволила себя увидеть и не позволила к себе прикоснуться. Погладив опять по щеке, незнакомка отпрыгнула и выбежала из зала, оставив меня в одиночестве.

По всему телу пробежала дрожь, будто я отлежал руки и ноги, они покрывались мурашками. Мой член больно упирался в ширинку, я не мог прийти в себя, но я так хотел узнать кто же это. Поэтому собрав всю волю в кулак, я выбежал из зала, но не увидел никого. В коридоре было совсем пусто, в отличие от моей наполненной души.

Несколько дней я засыпал и просыпался с мыслями о той девушке, что меня поцеловала. От воспоминаний мои губы начинали гореть огнем. Это было какое-то помутнение, закрывая глаза, я будто вновь ощущал ее аромат рядом с собой и эти нежные руки. С ног до головы проносилась дрожь от мысли о ней.

В очередное утро, я, выходя из душа, я наткнулся в комнате на своего брата.

Привет братец, — улыбнулся Виталик, что-то жуя из моего холодильника. От неожиданности я чуть вздрогнул, но улыбнулся ему.