— Да потому что у меня там мать живёт, а эта рыжая всей деревне мозг запудрила, помогает она… Бабки на неё молятся, а она там жжёт у себя во дворе всякую гадость и радуется. А может она трупы сжигает? Ты об этом не думал?
— Нет, не думал, — проговорил Саня. — Если подозреваешь трупы — проверь, а наркотики ей не примешивай. Знаю, что это самое лёгкое, но тебе от твоей же матери потом прилетит, поверь. Моя бабуля до сих пор Марфу вспоминает, как к ней лечиться ездила, как та ей помогала. Так что не лез бы ты туда!
— Да пошёл ты, сам разберусь. Но учти — больше к тебе обращаться не буду, а узнаю, что ты инфу слил — пожалеешь, — пригрозил Круглов, зыркнув на Спехова.
Саня хмыкнул и вышел из кабинета. Давно они с Круглым вместе, с самого училища, но вот таким он его видел в первый раз. Интересно, чем ему та девчонка дорогу перешла? Ну невозможно просто так захотеть дело заводить на совсем невиновного человека. А в том, что Агеева не виновата, Саня был уверен на все сто. Иначе бы этого разговора не было. Ладно, посмотрим, во что выльется. Спехов решил пока просто наблюдать и не предпринимать никаких действий.
* * *
Буквально за две недели Круглов собрал папку. Помимо выдвинутых обвинений, там собрались заявления от жителей соседних сел и деревень о мошеннических действиях. Были сделаны задним числом акты выездов на место по жалобам жителей. Всё запротоколировано, подписи, печати. Даже в журналах появились несуществующие до этого записи.
Саня следил за другом, удивляясь его предприимчивости. Он не верил, что у Пашки что-то получится, до последнего думал, что тот отстанет от девчонки. Но когда в отделение с кожаным портфелем прибыл майор из центра, и напрямую пошел в кабинет к Круглову, стало понятно, что дело приняло серьёзный оборот.
Повинуясь какому-то внутреннему зову, Спехов не пошёл к начальству, не поехал по адресу подозреваемой, а в свой выходной наведался к матери Пашки. В ту самую Становку. Баба Шура обрадовалась Сашке, как родному, усадила чай пить, про работу расспрашивала, про сына, который уже давно не проведывал родной дом. А Спехов всё не знал, как начать. После очередного: «А Пашенька по телефону говорил про повышение», Саня решился и без лишних подробностей рассказал бабе Шуре, про то, что сын не на ту дорожку ступил.
— Как же так, — охнула старушка и прикрыла рот ладонью. В глазах матери Пашки читалось недоверие и испуг.
— Тёть Шур, вы только Пашке не говорите, что это я вам сказал, он итак на меня злой, за то, что я отказался помогать. Вы его отвлеките чем-нибудь, может, вам срочно помощь от него нужна, а там между делом, да разговорами… Может дядя Коля поговорит с ним, а где он кстати?
— Да всё на своей буханке по лесам катается, развлечение у него такое.
— Кто катается? — прозвучал зычный голос с порога. — Я не катаюсь, а осматриваю территорию, чтоб порядок был, — вошел в комнату отец Пашки и поздоровался с Саней за руку. — Какими судьбами?
— Да я уж всё тёте Шуре рассказал, не буду повторяться, пойду. Ну а вы уж тут покумекайте. До свидания.
Весь вечер в стареньком доме Кругловых не стихали споры. Мать то обвиняла, то защищала сына, то ругалась на Сашку, думая что тот завидует, то задумывалась, а вдруг это правда. Отец много курил и пытался успокоить разволновавшуюся жену. Наконец, решив, что утро вечера мудренее, разошлись по кроватям. Но и там баба Шура постоянно ворочалась, не в силах уснуть.
Как рассвело, старая женщина отправилась за помощью к душе их деревни, к любимой всеми Меланье, Марфиной внучке.
— Милочка, прости, что так рано, не разбудила? — начала старушка.
Мелана в глазах бабы Шуры сразу увидела, что дело серьёзное.
— Нет, уже встала, заходи, чаю попьем, — пригласила она старушку в дом. — Вижу, что ты сама не своя, сейчас отвар тебе сделаю.
— Ох, дочка, будешь тут не своей, — всплакнула бабушка. — Ко мне вчера друг сына приезжал, такое рассказал, что я всю ночь так и не заснула, всё думала — думала…
Мила поставила на стол ещё одну кружку и плеснула в брошенные на дно травки кипятка.
— Расскажешь? — смотрела она на гостью.
— Конечно расскажу, иначе зачем я сюда пришла то, — закивала та головой. — В общем, мой сын взялся на невинного человека дело заводить, хочет в тюрьму его посадить, насобирал уже кучу материала, и из центра к нему приезжали, всё серьёзно. Не на ту дорожку встал, а всё из-за денег. Премию хочет и повышение, а человеку судьбу поломает, грех то какой на душу. Милочка, помоги пожалуйста. Я уж всю голову сломала, Сашка-то просил не выдавать его, а как к разговору подступиться — не знаю. Да и будет ли Павлик меня слушать…
— А может дед Коля с ним поговорил, отец сыну ближе, — предложила Меланья.
— Храпит, чёрт. Вчера пока говорили, две пачки скурил, вижу нервничает. Но я сначала к тебе, может посоветуешь что?
— Ну давай посмотрим, раз уж здесь.
Мила достала карты и стала делать расклад. То, что она увидела, совсем не радовало. И было дело даже не в сыне бабы Шуры, на раскладе была она, и в самом центре событий. Что за…?
— Непросто здесь, — перехватив напряжённый взгляд старушки, ответила она. — Ты иди домой, а я всё хорошенько посмотрю и к тебе зайду, расскажу, что увидела.
— Хорошо-хорошо, — закивала головой баба Шура, — спасибо тебе, спасибо, что не отказала.
Старушка отправилась к себе, а Меланья всё глубже и глубже погружалась в открывшуюся ей картину. Хорошо Чёрный поработал. Крепкая паутина получилась, что же делать? Думай Меланья, думай…
Мне давно угрожают
Карты показывали два пути развития череды событий. Точка поворота — это её решение. Только от неё сейчас зависело, как пройдут следующие два года. Но свободы не будет в любом случае. Карты говорили о закрытии. Будет закрыто либо тело, либо душа. Выбор делать ей.
— Что же делать? — Милка в смятении встала из-за стола и заходила по кухне кругами.
Постепенно ноги отработали панику, мысли улеглись, мозг начал работать.
— Пап, привет, — поздоровалась она, услышав в трубке родной голос. — Папа, у меня серьёзные проблемы, я ещё не знаю, что это будет и когда произойдёт, но вижу, что очень скоро. Похоже, меня посадят по ложному обвинению.
Выдохнув сразу всё, она замолчала, ожидая первую реакцию отрицания. Люди всегда так делают, если не понимают, не принимают или боятся, то первым делом отрицают.
— Мил, ну чего ты там придумываешь, кто тебя может обвинить? Ты ж у нас известная, знают тебя только с хорошей стороны, всем помогаешь, ты чего?
Ну вот, примерно так, как она и ожидала. Мелана даже грустно улыбнулась, от внутреннего ощущения неизбежности её правоты. Если бы она так чётко это не увидела, звонить бы не стала.
— Пап, — снова начала она нелёгкий разговор. — Как себя вести, если ко мне приедут из полиции? Что им говорить? Или с ними вообще не разговаривать? Когда адвоката можно просить?
По щекам побежали ручейки слёз, а в горле стоял большой ком, мешающий дышать и говорить. Она не отдаст свою душу, однозначно. Значит остаётся тело…
— Мил, ты что-то видела? Что случилось? Ты впуталась во что-то? — отец продолжал осыпать вопросами, а она молчала не в силах произнести и слова. — Мила, ты дома? Оставайся дома, я сейчас приеду, слышишь? Ты меня слышишь?
— Да, — хрипло отозвалась она.
— Всё, я выезжаю, дождись меня.
От Сухиничей до Становки полчаса езды. Миша преодолел их за двадцать минут. В голосе дочери он почувствовал, что произошло что-то серьёзное, что-то такое, с чем она справиться не может. Когда он подъехал к знакомому дому, Милка стояла на крыльце. Обняв свою малышку, Михаил принял на плечо поток девичьих слёз. Он никогда её такой не видел, Милка была сама на себя не похожа.
— Что случилось? Расскажи мне, ну хватит плакать, пожалуйста, — он завёл её в дом и, присев вместе на диван, долго прижимал к груди и гладил по голове. Как в детстве, как раньше, когда его девочку кто-то обижал, или у неё что-то не получалось.
