Нарушитель спокойствия. «Мне важно! Скажи куда и я приеду.»

Виктория. «Фил, я уже всё сказала. Позволь хотя бы сейчас действовать самостоятельно.»

Нарушитель спокойствия. «Зачем ты так? Мы должны были поговорить.»

Виктория. «Кое-кто кричал про аборт, о разговорах речи не шло. Исправь, если я ошибаюсь.»

Напоминаю мужу вчерашний вечер и покрываюсь мурашками от воспоминаний о его злости и ненависти.

Нарушитель спокойствия. «Возвращайся!»

Филипп будто целенаправленно увиливает с темы о ребёнке, но ведь это сейчас самое важное разве нет?

Виктория. «Решение принято, смирись.»

Нарушитель спокойствия. «Как я могу смириться, если моя жена умирает?»

Последнее сообщение ранит меня так сильно, что слезы наворачиваются. Неужели вампир, правда, считает, что я сдамся? Неужели он совсем не верит в мои силы? Неужели я в глазах любимого настолько слаба? Сдерживаю непрошеную влагу усилием воли и вновь включаю режим полёта.

Мне нельзя нервничать, так что избавляю себя от раздражителя. Особенно если учитывать полный отказ Фила идти на контакт и обсудить беременность, то я всё делаю правильно.

Повернулась на бок и закрыла глаза, надо спать, чтобы были силы, завтра мне предстоит сложный разговор с опекуншей…

— Вика! — воскликнула тетя, нахмурившись, когда я вошла во двор её дома. Она на рассвете уже занимается поливом грядок со шланга.

— Доброе утро, — поздоровалась с женщиной и осмотрела угодья, а их не узнать. Ни одного изъяна, всё отремонтировано и выглядит как с картинки. — Ничего себе как у вас красиво, — оценила масштабы проделанной работы.

— Спасибо, Филе. У меня теперь есть личная бригада рабочих, которые появляются по первому зову, — расцвела тётя Лариса, но спустя секунду вернула невозмутимый вид и спросила: — Где ты была?

— Почему вы спрашиваете?

— Вчера вечером приезжал Филипп, думал застать тебя. Пойдём завтракать, — выключив воду и пригласив меня в дом жестом, сказала опекунша.

Я кивнула и прошла по знакомому пути. Кинув чемодан в комнату, спустилась на кухню.

Женщина уже поставила на стол чашки и вовсю стряпает бутерброды.

— Тёть Ларис, — выдохнув начала разговор, — могу я пожить у вас пару месяцев?

— Конечно, но ты теперь замужем, с чего вдруг такое решение?– спокойно, будто ожидая этот вопрос, сказала хозяйка дома и протянула мне бутерброд с сыром.

— Просто… Мы… — пытаюсь подобрать слова, но получается плохо.

— Разводитесь? — предположила женщина, замерев и посмотрев в мои глаза.

— Нет, — воскликнула, — то есть надеюсь, нет, — чуть тише добавила.

— Хорошо, — возобновив приготовление завтрака, выдохнула тётя. — Тогда всё остальное не так страшно.

— Мы немного разошлись во взглядах, — наконец сформулировала предложение, максимально завуалировав, не желание Фила иметь детей.

— Понимаю, помиритесь ещё. Руки мыла? — завершив приготовления, спросила опекунша.

— Да.

— Приятного аппетита.

— И вам.

*** После дни побежали, сменяясь один за другим. Я помогаю тёте в огороде и работаю на удалёнке, ведь у Алины достаточно вопросов, которые она пока не может решать самостоятельно.

В моменты включения телефона мне естественно звонит и пишет Фил, каждый раз спрашивая, как я себя чувствую и когда собираюсь вернуться. Ответ всегда примерно один, но больше меня раздражает, что про аборт он не перестал думать и просить. Короче говоря, жизнь размерено течет, есть всего лишь несколько небольших проблем…

Хотя кого я обманываю, с каждым днем мне становится всё хуже. Помимо уже существующих симптомов появляются новые, по типу отдышки и лёгкого тремора рук. Про стабильный и спокойный сон я позабыла еще неделю назад, а впереди целых семь с лишним месяцев беременности, иногда в мою голову закрадываются мысли, что я действительно не справлюсь. И кроме физического, моё тело всё больше истощается морально, ведь разлука с миертом оказалась невыносимо болезненной и травмирующей.

Последнюю неделю из двух я больше лежу и пытаюсь поспать, папина сестра на удивление добра и обходительна со мной.

Вот и этим вечером женщина принесла мне ужин на подносе и когда я принялась за еду, в дверь настойчиво постучали.

— Кто это? — встрепенулась, ощутив укол волнения в сердце.

— Кушай, я скоро, — ответила хозяйка дома и поспешила удалиться.

Вот только мне теперь кусок в горло не лезет и виной тому токсикоз и любопытство. Я отставила еду на прикроватную тумбочку, и еле переставляя ноги, пошла до лестницы ведущей вниз.

— Вы ничего не знаете! — услышала грозный голос любимого, и сердце гулко забилось.

Колени подкосились, и я опустилась по стенке на пол.

— Филя, я достаточно вижу, чтобы делать такие выводы, — спокойно отвечает тётя.

— Где она? — рычит мужчина. — Пустите меня.

— Нет, сначала ты мне всё расскажешь. Что за болезнь такая у моей племянницы, из-за которой вы расстались?

— Почему бы не спросить у неё самой? — нервозность мужа, кажется можно ощутить даже на втором этаже.

— Я обязательно спрошу, но сначала должна услышать твою версию, — настаивает женщина.

— Боюсь, вы не выдержите правду и посчитаете мои слова бредом.

— А вдруг? Попробуй…

Внизу воцарилась тишина на несколько минут, и я слышу лишь стук своего сердца. Внутри дикое желание наплевать на принципы и броситься в объятия любимого. Абсолютно не важно что сейчас придумает Филипп, важен только он. Его обворожительный голос сводит с ума и манит меня.

— Ладно, ваша взяла, но только если что я предупреждал, — вновь заговорил мужчина и это будто мёд для ушей. Вот только дальше, с каждым словом мои глаза становятся всё больше и больше. Наслаждение сменилось шоком.

Мужчина говорит тёте про их расу, говорит о нашей свадьбе по вампирским законам, говорит о моей беременности и невозможности выносить ребенка, потому что человек не способен. Смело могу сделать вывод, Верус сошёл с ума.

— Ты плохо знаешь женщин семьи Молчановых, — как ни в чем не бывало, сказала тётя в конце истории.

— То есть вы не удивлены?

— Ну, ни то чтобы совсем, просто я могу держать себя в руках и адекватно реагировать на полученную информацию.

— Теперь позволите увидеть Викторию?

— Иди, погуляй во дворе или посиди в машине…

— Но…

— Филя, иди, я позову.

Дальше я услышала, как хлопнула дверь, а затем шаги по лестнице.

— Давно сидишь? — спросила папина сестра, заметив меня на полу.

— Почти с самого начала, — ответила и внимательно изучаю свою опекуншу. Она выглядит, как обычно, да возможно присутствуют небольшие переживания, но кричать и биться в истерике, в планах точно нет.

— Хорошо, значит перейдём к сути вопроса, — садясь по-турецки на пол рядом со мной, сказала хозяйка дома.

Я нахмурилась, не понимая, о чем пойдет разговор.

— Ты мне не родная…

— Ты мне не родная, — произнесла женщина, выбивая почву из-под ног. — Надо было давно поговорить на эту тему, но я всё никак не могла решиться, — потирая и выкручивая пальцы, говорила тетя Лариса.

— Я не понимаю… — пробормотала еле слышно.

— Сейчас. Просто история не из лёгких… — было заметно, что она подбирает слова, я не тороплю и чувствую как сердце готово выпрыгнуть из груди. — Короче, Валера не мог иметь детей, но это выяснилось, когда они с Маринкой уже были женаты…

— Подождите, а я? — сдвинув брови на самую переносицу, спрашиваю.

— Вот и у меня возникли вопросы, когда спустя пять лет лечения и безрезультатных попыток твоя мать сообщила о беременности. Они долго отшучивались, типа на Валеркины сперматозоиды нашло озарение, но в один прекрасный день брат проболтался… Рассказал, что в баре познакомились с мужчиной и он предложил помочь… Узнав историю я пришла в ярость, по сути это измена, только Молчанов был настолько спокоен, что со временем все как то привыкли и относились к тебе как к родной, — женщина говорит рвано, но картинка в моей голове складывается прекрасно. Теперь становится ясна причина теткиного отношения ко мне, ведь вроде бы племянница, но не по крови.