На уроке математики любящей читать, но не любящей считать Кате было довольно скучно. И тем временем, пока все усердно решали задачку повышенной сложности, она в задумчивости водила по чистому листу тетради обратным концом ручки, время от времени искоса поглядывая на сидевшую за соседней партой отличницу Настю. Настя придавалась решению задачи с таким упоением, что выглядела в данный момент как поэт, ставящий свою размашистую подпись под удачно сложенным стихотворением.

– «И что она только находит в этих цифрах?» – думала Катя. Двойки, восьмерки, четверки, девятки – то делящиеся друг на друга, то перемножающиеся. Ужасные дроби, странные путники, все время стремящиеся перебраться из города «А» в город «Б», или наоборот. Мальчики и девочки, покупающие тетради и книжки по неизвестно какой цене, и не знающие, сколько им должны дать сдачи, – все это слишком утомляло Катю.

Бросив взгляд на окно, девочка заметила Красную шапочку – так она называла, столь редко попадающихся ей на глаза, дятлов. Птица старательно стучала клювом о дерево, и это заставило ученицу ненадолго задуматься. – «Вот бы сфотографировать, а еще лучше – заснять этого трудягу» – подумала Катя, и тут же ее мысли обратились к задачке. – Нет, во что бы то ни стало, она должна ее решить. Если она получит хоть пару плохих отметок, то не видать ей столь желанного фотоаппарата, который папа обещал подарить на восьмое марта. А до этого долгожданного дня оставалось уже совсем немного. – И вскоре капризная задачка стала поддаваться мечтательнице, ведь Катя вовсе не была глупой, просто не любила цифры.

Как только прозвенел звонок, Катя присоединилась к поднявшейся из-за парты Насте и девочки вместе вышли из кабинета.

– Сашка опять списал у меня решение, – хмуря брови, сказала Настя, даже не оглянувшись на подругу.

– Когда Надежда Викторовна за дверь выходила?

– Ну да. И зачем только Вера Петровна ее в коридор позвала? Она уже не первый раз это делает, а мальчикам то на руку.

– Так ты не знаешь, зачем она приходила?

– Конечно, нет.

– А вот я знаю.

– Вряд ли мне это будет интересно.

– Не торопись с выводами.

– Ну не тяни же!

– Вот так-то лучше. Слушай: Вера Петровна преподает анатомию – так?

– Ну, так.

– Ее кабинет – номер тридцать. А что особенного в тридцатом кабинете?

– Ничего.

– Не совсем верно. Есть в нем нечто особенное, а именно – скелет человека. Так вот, этот скелет вновь исчез из кабинета каким-то таинственным образом. Я говорю – вновь, потому что он и прежде несколько раз исчезал. А Вера Петровна, как обнаружит, что скелет пропал, так и бежит к Надежде Викторовне, жаловаться.

– С чего ты это взяла?

– Мне Вика из шестого «б» сказала.

– И все-то твоя Вика знает, – фыркнула Настя.

– Не все, но многое. Не зря она школьный журналист.

– И что же, она про скелет в стенгазету напишет?

– Нет, не напишет. По крайней мере, сейчас. Она сказала: – «До тех пор, пока сама в этом деле не разберусь, пока до правды не докопаюсь – не единого слова в газете о скелете не появится! Люблю что-нибудь этакое – таинственное, но выжимать таинственность из того, что может оказаться чьей-то шалостью, ни за что не стану. Я честный журналист!»

– И как же она собирается докопаться до истины?

– Пока не знаю, но, возможно, начнет свое расследование.

– Ха! вот у нас в школе и Шерлок Холмс появился. А кто же будет его верным помощником – доктором Ватсоном? – ты?

– Может быть и я, – Катя окинула Настю недовольным взглядом, и усмехнулась, – сама-то кем будешь?

– Тайным союзником скелета, – склонившись к уху подруги, оглянувшись по сторонам, таинственным шепотом проговорила отличница.

Катя примирительно улыбнулась – если Настя шутит, значит, заинтересовалась, и, при случае, на нее можно положиться.

Девочки свернули за угол, и подошли к окну, у которого собирались достоять до конца перемены, любуясь на белые кружащиеся снежинки, возможно, последние в этом учебном году. Но покой подруг был бесцеремонно нарушен совершенно неуместным вопросом:

– Сколько будет шестьдесят четыре ветки?

Услышав знакомый мальчишеский голос, девочки оглянулись. В двух шагах от них стоял третьеклассник Тима Вопросников. Росточком Тима доходил девочкам лишь до плеч, то есть, был довольно маленького роста. А вот его серые любопытные глаза, большие сами по себе, благодаря очкам, казались просто огромными.

– Это опять ты, Мошка, – глянув на мальчика, как на что-то совсем незначительное, Настя отмахнулась от него рукой.

Мошкой Тиму прозвала Катя, а за ней мальчика так стали называть и некоторые другие девочки. Почему Мошкой? Во-вторых, потому, что мальчик был, как уже говорилось, маленького роста. А во-первых, – да-да, именно, во-первых – потому, что Тимофей – слишком серьезно; Тима – слишком ласково; Тимошка – не только ласково, но и длинно; а вот Мошка – что надо!

– Да нет, ты слушай, – Мошка и не думал «улетать» прочь, он всегда был очень настойчив.

– Ну что тебе? – уже было отвернувшаяся Настя, опять повернулась к мальчику.

– Вопрос есть.

– Ладно, задавай, а то ведь все равно не отстанешь.

– Сколько будет шестьдесят четыре ветки? Ой, нет, не ветки, – шестьдесят четыре макушки? То есть, не макушки там были…, – Мошка почесал в затылке.

– Да ты говори толком.

– Хорошо-хорошо, пусть будут ветки. Все равно, какая разница…. Так, сколько будет шестьдесят четыре ветки?

– Как так? – шестьдесят четыре ветки, оно и будет – шестьдесят четыре ветки, – выказывая негодование, отрезала Настя.

Катя с усмешкой наблюдала за странным разговором.

– Да нет же, так быть не должно. Мне Шурик сказал: – «высчитаешь, сколько будет шестьдесят четыре ветки из…, – ах, да, ветки из…, то есть, ветка из шестидесяти четырех, – я тебе десять рублей дам».

– А это какой Сашка, тот, что деньгами направо и налево сыплет? Одиннадцатиклассник?

– Да, он. Он у нас в школе – первый богач.

– А зачем тебе десять рублей?

– Я на них на восьмое марта открытку куплю.

– Кому это?

– Не скажу.

– Ах, вот ты какой! Ну ладно, – Настя рассмеялась и слегка стукнула Мошку по плечу, – пойди и скажи своему Шурику, что корень из шестидесяти четырех равняется восьми.

– Веткам?

– Да нет, просто восьми.

Мошка с сомнением посмотрел на Настю, но, убедившись, что она не шутит, пулей умчался прочь.

– Ну, вот, будто его здесь и не было, – усмехнулась Катя. – Он такой странный, но забавный, – правда?

– Забавный и липкий.

– Почему липкий?

– Потому что, как прилепится, так не отлепишь.

– И зачем он у этого Шурика деньги брать хочет? Попросил бы у меня, я бы ему дала.

– Как же станет он тебе на твои же деньги открытку покупать?

– Почему мне? – удивилась Катя.

– А как ты думаешь, кто тебе на новый год шоколадку в сумку подсунул?

– Не знаю. Не уж-то Мошка, в жизнь бы не подумала.

Настя хихикнула:

– А надо думать, – ты ведь у нас самая красивая в школе.

– Да ну тебя, – лицо Кати покрылось легким румянцем, – не часто из уст любителя точных наук можно было услышать комплимент.

Прозвенел звонок на урок, девочки бросили прощальный взгляд на окно и, подталкивая друг друга, помчались назад к кабинету математики, куда, как и рассчитывали, прибыли на пять секунд раньше учительницы. А пяти секунд подругам как раз хватило на то, чтобы занять свои места и сделать вид, что они с них и не вставали.