Братья, переглянувшись, двинулись к столу. Было ясно, что им в такую рань кусок в горло не полезет, не то, что полноценный завтрак, но делать было нечего. Когда их дед озадачивался вопросами воспитания молодого поколения, всем троим было в пору бежать в разные стороны, не оглядываясь.

-А высыпаться, я так полагаю, в традиции династии Элсон не входит? – Съязвил Мартин, поднимая красные воспалённые глаза на любимого деда.

-Нет. – Ничуть не смущаясь, парировал Эдвард. – Особенно тебе, Мартин, как будущему Правителю Грессии, должно быть это ясно как белый день.

-И что? Моё правление свергнут при первой же попытке положить голову на подушку? – Хмыкнул младший из Элсонов, раздражая этим деда ещё больше, в то время как Морис Б., капитан Льюис и граф Анедо помалкивали, не желая попадать под тяжёлую руку Его Величества – пусть и в её словестном эквиваленте.

-Не строй из себя идиота, Мартин. – Ледяным тоном произнёс Правитель. – Ты понимаешь, о чём я говорю.

-Да. – Согласился принц. – Я не понимаю другое: почему мы всегда обязаны делать то, что нам говорят? Мы с Морисом просто не можем выспаться, но это не так страшно. Почему Лилианна должна выходить замуж, если она этого откровенно не хочет?

В Трапезном Зале повисла полнейшая тишина. Все смотрели на в конец обнаглевшего Мартина, и только граф Силестел глаз не отводил от покрасневшего лица своей возлюбленной – у той даже рот приоткрылся, так она была удивлена беспокойством брата за свою персону.

-Ничего личного, граф Силестел, - тут же поспешил ввернуть Его Высочество. – Но Лилли моя сестра, и её будущее мне глубоко не безразлично.

Эдвард уже побелел от злости.

-Этот вопрос не тема для завтрака. – Всё ещё вежливо попытался увильнуть он.

-Почему же? – Мартин сейчас едва ли не копировал его полностью, будучи почти полноценной копией своего деда и в манере, и во внешности. - Пока все в сборе, мы можем это обсудить.

-Здесь нечего обсуждать, Мартин. Всё уже решено…

-Вы не поступите так со мной! – Не выдержала Лилианна, вскакивая с места.

-А тебе вообще никто слова не давал! – Рявкнул на неё всегда спокойный дедушка так, что у той от обиды затряслись губы, и она выбежала из Зала прочь. Тогда Его Величество обратился к напряжённому как пружина Адриану. – Граф, успокойте свою будущую жену. Ну же, поторопитесь… А с тобой я поговорю позже, без свидетелей.

Последняя фраза была обращена к любимому старшему внуку, на что тот, лишь ухмыльнувшись, начал раскладывать салфетку на коленях. Похоже, аппетит у него всё-таки появился.

***

Граф догнал свою невесту уже у входа в её апартаменты, и, забыв обо всех приличиях, зашёл вслед за ней, не понимая, почему же она так на всё это реагирует.

-Это всё из-за тебя! Это ты виноват! – Заливаясь слезами, перешла в обвинение Лилианна.

Адриан, то краснея, то бледнея, ума не мог приложить, как ему успокоить разбушевавшуюся принцессу. В конце концов, он грубо схватил её в охапку, и впился губами в её губы, принуждая к поцелую.

Он был силён, и Лилли не сразу удалось вырваться из столь не нежных объятий, но, в конце концов, граф Силестел отхватил такую оплеуху, что ему не захотелось продолжать.

-За что?! – Воскликнул он, совершенно искренне не понимая, что творится с его избранницей.

-Не распускайте руки, граф! – Зашипела на него Лилианна, зло сверкая глазами.

-Но тебе раньше это нравилось! – Обида в голосе Адриана была искренней.

-Раньше. – Чётко подтвердила девушка. – Так вот, теперь не смейте прикасаться ко мне. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. До свадьбы – нельзя. Теперь мы будем играть по вашим правилам.

-Хорошо. – Легко согласился граф, ладонью прикрывая горевшую от удара щёку. – Как скажешь, Лилианна. Ты всё равно будешь моей, ты это знаешь. Я не понимаю, чем я заслужил твою немилость, ведь всё у нас было просто замечательно. Я даже готов простить тебе это, списав твоё поведение на нервное расстройство. Понимаю, свадьба – это так волнительно для любой девушки. И я искренне надеюсь, что скоро ты возьмёшь себя в руки, и мы забудем об этом. После свадьбы.

Лилли подошла к окну, чтобы не смотреть на него, не видеть эти голубые прозрачные глаза, в которых совсем недавно ей так страстно хотелось видеть своё отражение.

Адриан поспешил к выходу. Перед самой дверью оглянувшись, он тихо произнёс:

-Я люблю тебя…

И несколько секунд напрасно ждал ответа.

Увы, у Лилли его не нашлось.

***

Морис Б. изменился. Повзрослел и поумнел – для графа Анедо это было слишком очевидно, даже в плане возросшей энергии мальчик стал мужчиной. И она всё прибывала, делая своего обладателя сильнее день ото дня.

Морис уже не мог относится к сыну своих жены и друга ни враждебно, ни даже просто прохладно. Он стал его учеником и перестал быть болезненным напоминанием тягостного прошлого, граф проникся к нему симпатией и в какой-то степени привязался.

Только почему тогда он промолчал, услышав из уст своего нового подопечного, что, в случае удачного исхода дела, малышу Морису не суждено будет даже родиться?

Морис знал ответ. Его сын, Мартин. С детства, с того самого момента, как им не посчастливилось встретиться с Муном на одном корабле, в войну, развязанную Мастером Иллюзий Мэлвином, мальчик потерял всё. Потому что для супранормного, его Сила и есть ВСЁ, отрицать это было бесполезно.

Мальчик рос слабым, чахлым. Такая потеря не могла не повлиять на его физическое здоровье, а уж тем более на душевное. Мартин был бледен и худ, он всегда казался болезненным, даже в самые счастливые минуты его жизни. А приступы неизлечимой болезни, вызывающей бесконтрольную потерю энергии, только добавляли будущему Правителю Грессии нездоровья и уныния.

Однако именно он был важен графу как никто другой. Родная кровь, последняя ниточка, связующая его с Мирией – единственная ниточка, ради которой Морис ещё находил в себе силы жить.

И всё же это было несправедливо…

Морис Б., не замечая скорбных мыслей графа, думал о своём, не меньшем бремени, уготованном ему судьбой. Мартин должен был выжить любой ценой – этот факт под сомнение не ставился при любом раскладе. Но что, если и ему, несчастному принцу Трайсети, можно было бы тоже не прощаться с жизнью? Зачем одному из них нужно было умирать?

Ради брата он был готов на всё, но дело ведь было не только в Мартине. Его смерть разобьёт сердце Иннэсты, и это, пожалуй, было больнее всего осознавать – она и без того настрадалась в этой жизни, потеряв всех родных, получив клинок в грудь от Родрикса, а потом – забвение в Иномире. Морис Б. тоже ведь не был счастливчиком, вечно угрюмым, испытывающим бесконечное чувство вины, парнем. Их любовь, взаимное притяжение, сказалось на обоих, вдохнув в них саму жизнь в самом прекрасном её проявлении. И вот, редкие минуты счастья, неизменно должны были подойти к своему логическому завершению. Сможет ли она это вынести? Пережить?...

-Мартина долго нет. – Забеспокоился граф, взглянув на часы. – он не говорил тебе, почему задержится?

Морис Б., отрываясь от грустных мыслей, отрицательно покачал головой.

-Я схожу за ним. – Поднимаясь, сообщил граф.

-Я с вами. – Его младший брат не хотел оставаться в стороне. Его тоже это тревожило.

***

Мартин в упор смотрел на разошедшуюся Иннэсту, но её это не смущало. Она едва не стонала, наслаждаясь поступающей в её тело энергией, так приятно было ощущать её в своём истощённом организме. Принц же бледнел всё больше, покрываясь испариной, испытывая жуткую боль, девушку же это только забавляло. В том месте, где она проколола ногтями его тонкую белую кожу, выступили капли крови, и Иннэста не удержалась от соблазна нагнуться и слизнуть их. От этого зрелища Мартина чуть не стошнило, он сморщился и отвернулся, но продолжал упорно стоять, ожидая, когда ненасытная подруга его брата закончит своё дело.