Враги… Сантор и сам не понимал, почему так ненавидел Вейча, его брата и его приёмного отца. Да и всех остальных тоже. Их тошнотворная общность, готовность прийти на выручку друг другу раздражала блондина хуже навязчивой мысли о том, что самого его никто никогда не любил, даже родная мать. И попади он в беду, никто, ни одна живая душа, не придёт ему на помощь, как тому же калеке Вейчу.

Вот его Сантор ненавидел особенно сильно.

Потому что завидовал.

Да, признайся кому он в этом, его бы подняли на смех. Но самому ему было не до смеха. Вейч, любимчик графа Анедо из учеников, талантливый телепат, что подкупал всех вокруг своей никчёмной добротой. Все сочувствовали ему – как же, парень не мог ни ходить, ни говорить, такой милый и несчастный… Сантор, видный и наглый красавчик, просто терялся в тени инвалидной коляски телепата Вейнтона. Все без исключения в первую очередь смотрели на него, сочувствуя, стараясь как-то поддержать, и уже никому не было дела до Сантора, до его блестящего ума и неординарного характера! Даже Оливия, эта никчёмная дура, была без ума от бедолаги Вейча, и если бы он в своё время не пригрозил ей кое-чем, то и она давно бы млела в его объятиях – Сантор даже не сомневался.

Кстати, эта мысль пришла как раз вовремя. Сантор аж присвистнул. Оливия! Это гениально…

Он тут же потянулся к телефону, чтобы произнести всего три слова:

-Бегом ко мне!

***

Вейч едва мог уснуть, раздираемый непонятным чувством вины и беспокойством за жизнь двух братьев-диадов, влипших по уши во всей этой невнятной истории с Иномиром. Вначале его беспокоил только Морис Б. и его мученическое решение «всё изменить» ценой собственной жизни. Теперь же, проникнув в тайный мир мыслей Мартина, он понял, что в ловушку попали оба, и остановить их было некому.

Майкл, улетая на Трайсети, просил его приглядеть за всеми тремя, включая Реймана, но он как раз-таки пока что был наименьшей проблемой. С принцами же ситуация начала выходить из-под контроля, и Вейч всерьёз теперь опасался за жизни обоих. Об этом надо было как-то сообщить отцу и Элитариусу Алексу.

Стук в дверь отозвался тупой болью в груди. Для телепатов не существовало сюрпризов типа «кто это может быть» и «что ему нужно». Вейч знал наперёд, что это Оливия, и зачем она пришла.

Стук повторился. Он боролся с желанием не открывать, не подходить к двери, но просто не мог. Ловко пересев на коляску, он направил её ко входу. И вот она предстала перед ним – с бледным, скорбным лицом, обрамлённом тёмными распущенными волосами. Оливия знала, что причиняет ему боль, и это ранило и её тоже.

Кротким движением головы Вейч пригласил девушку войти, и она осторожно переступила образный порог комнаты телепата, боязливо осматриваясь.

Когда дверь за её спиной закрылась, он услышал тихий голос Оливии:

-Вейч, я…

Парень покачал головой, заранее отвечая на не озвученный вопрос, услышанный в мыслях девушки.

-Пожалуйста, скажи… - Взмолилась Оливия, опускаясь перед ним на корточки – расстояние между их лицами сократилось до минимума, и она знала, как это действует на влюблённого телепата. – Сантор угрожал мне, если я не выясню, что ты скрываешь…

Тёмные глаза Вейча утонули, растворяясь в глазах любимой. Он почти не дышал, наслаждаясь теплотой тонких пальцев, ласкающих его лицо, губы. Это было больно и невыносимо прекрасно одновременно.

Руки сами потянулись к её лицу, вискам, осторожно надавив на них, и его мысли-картинки совершенно необычным образом наполнили голову девушки. Морис Б., его разговор с графом Анедо, ещё несколько моментов, связанных с принцем Трайсети. И резкий скачок к Мартину, подслушанный им договор с Иннэстой в Иномире.

Вейч знал, что поступает неправильно. Это уже отравляло его душу, и всё же такой своеобразный протест в угоду жертвенной любви сделал его сильнее.

Картинка резко сменилась – и вот, Оливия уже мысленно плескалась в его любовных переживаниях, их ласки, поцелуи, никогда не случавшиеся свидания. Нежность прикосновений граничила с истомой на уровне чувств, желание быть всегда рядом казалось таким лёгким, естественным…

Это было своеобразным признанием в любви, и Оливия, забыв уже и о Санторе, и о принцах, с трепетным, плохо сдерживаемым порывом, целовала губы того, кто действительно был важен для неё все эти годы. И ей уже было откровенно плевать и на инвалидное кресло, и на Сантора, что теперь прибьёт их обоих, узнав о случившемся. Девушка наконец-то открыла клетку, выпустив сердце на свободу, и жалеть ей было не о чем.

Они долго сидели так, уткнувшись лбом в лоб, неспешно разговаривая на уровне мыслей. И когда момент нежных признаний подошёл к концу, мысли Вейча вернулись в беспокойное, тревожное русло. И он признался, что собирается на Трайсети.

-Сантор в последнее время очень странный. – Обеспокоившись его мыслями, произнесла Оливия. – Он словно не в себе, то молчит часами, то разговаривает словно сам с собой, будто в него кто-то вселяется. Это немного страшно. А ещё он стал очень нервным, тебе и впрямь будет лучше покинуть Грессию… Я… волнуюсь за тебя…

В темноте комнаты к щекам Вейча прилила краска, и он притянул девушку за руки к себе, усаживая на колени. Та послушно ответила на его порыв, прижавшись к груди парня и долго слушала, как стучит его сердце. Они ещё некоторое время провели вместе, а потом Оливия сообщила, что ей пора.

-Я ничего не скажу ему, будь уверен. – Пообещала она, улыбнувшись на прощанье, и Вейча вновь согрела эта кроткая улыбка.

Он кивнул, улыбнувшись в ответ.

Но едва дверь за девушкой закрылась, парень принялся собираться в путь. Он уже знал, чувствовал, что медлить больше было нельзя. А интуиция телепатов никогда не подводила.

***

Тихий плач в темноте комнаты привёл Мориса Б. в недоумение. Маленькая девочка сидела на кровати, поджав к животу ноги и спиной уткнувшись в подушку. Частые всхлипы сотрясали хрупкое тельце едва слышными звуками.

Она внезапно замолчала, лишь взгляд её коснулся тёмной фигуры принца, возникшей посреди комнаты, и Морис Б. испугался, что девочка закричит от страха.

Но крика не последовало. В спальне было достаточно светло благодаря свету, исходящему от уличных фонарей, и парень мог хорошо разглядеть лицо малышки. Её рот смешно приоткрылся, а грустные глаза с интересом уставились на него. Она так напоминала ему Мартина! Только черты лица девочки были более мягкими, а щёчки покруглее.

-Мирия? – Произнёс он шёпотом.

Девочка кивнула, потянувшись к крохотному ночнику, стоявшему на столе.

-Не надо, не включай! – Попросил Морис Б.

-Ты мой сон и пропадёшь при свете? – Загадочно произнесла она, вероятно, надеясь на это. – Не бойся, он всё равно сломан, а мама всё никак не отдаст его в ремонт.

-Да. Я тебе снюсь. – Выдохнул тот. – Почему ты плакала?

Мирия тяжко вздохнула и опустила глаза. Принц осмелился подойти ближе и сесть рядом со своей будущей матерью, слегка приобняв её. Она тут же прижалась к нему и обняла в ответ. Боги, Морис Б. только сейчас понял, насколько ему не доставало этих объятий в его детстве!

-Мне страшно. – Наконец призналась она. – Я всё время чего-то боюсь. Мне снятся чудовища, они гоняться за мной и хотят убить. А я лечу в небе, лечу, и ничего не могу с этим поделать…

Типичный детский кошмар. Морису Б. и самому доводилось такое испытывать, и тогда он опрометью бежал среди ночи к своему отцу, чтобы, дрожа, забраться под одеяло. И только когда он прижимался к нему всем телом, страх отступал. И приходил спокойный сон.

-Почему ты не расскажешь об этом Эльзе? – Принц Трайсети едва не произнёс слово «бабушке», но вовремя опомнился.