Владимир верен убежденности: анархия – это свобода в том числе от организованной бестолочи.

В анархистском подполье имеет авторитет и вес Ираклий Татиев – горячий кавказец. Ираклий – практик, боевик. Надежный. Незаменимый. В деле терпит любые лишения и невзгоды. Он абсолютно невежественный человек в теоретической области. Он прямой, искренний. Порох! Нет выдержки, осмотрительности в выражениях. Воспламеняется по любому поводу. Может взорваться. Считает, что русских сложно сдвинуть с места, и кавказцы призваны их раскочегарить, довести до бунта!

Кроме экзотической внешности, у Ираклия имеются ценимые им самим достоинства. Он любит веселье, вино, танцы… и безумно – женщин! Те отвечают ему взаимностью. Ираклий говорит быстро, с сильным кавказским акцентом. Поначалу его собеседники смутно улавливают только самую суть разговора. Отдельные слоги и даже слова он проглатывает. Фразы сливаются в единый звук, выпархивают на одном выдохе.

Дмитрий относится к Ираклию спокойно.

– Володю знаю. Ты хочешь?

Дмитрий утвердительно кивнул. Ираклий даже на него не взглянул.

– Хорошо! Прежде сам должен познакомиться. Пойдем куда?

Дмитрий ко всему готов, на все согласен.

– Куда хочешь…

Ираклий сорвался с места и на ходу бросил:

– Деньги есть?

Дмитрий догнал его размашистым шагом.

– Сколько надо?

Ираклий порылся в карманах и вывалил махорочную пыль. Не нашел даже меди.

– Рубля два! На вечер…

Дмитрий вынул кошелек:

– Могу и больше…

Ираклий, безразличный к деньгам, махнул рукой:

– Нет! Ты сегодня будешь угощать! Прости, не по правилам: не осталось ни гроша!

Дмитрий вынул деньги и, не считая, протянул. Ираклий отстранился. Он человек чести. Все должны знать: мы люди чести!

– Не суй деньги! Еще не знаю, что ты за тип. Как взять деньги?

Дмитрий не обиделся:

– Понятно…

– Что тебе понятно?! Пойдем посидим!

Они несколько часов просидели за легкой выпивкой и разговорами. Вечер обошелся дороже двух рублей. Ираклий все решал в одном тоне:

– Вижу, ты много знаешь… Как Володя! Хорошо! Но сможешь кому сорвать голову?

Дмитрий больше слушал и молчал, не решался запросто сказать: «Смогу!». Ираклий продолжал допытываться:

– Ты сам сможешь напасть на банк и унести все бабки?! Не побоишься? Фомку держал в руках? В кармане финка, браунинг?

На многие вопросы Дмитрий не мог сказать твердо: «Смогу!». Ираклий продолжал дружески назидать, просвещать:

– Вот видишь! А ты говоришь… Революция – это террор! Насилие… А ты – интеллигент!

Дмитрий попытался возразить, но Ираклия не интересовала чужая точка зрения. Он не хотел понять, разобраться… А ведь участвуют в революции не только боевики: нужны интеллектуалы, мыслящие организаторы! Ираклий пренебрежительно отозвался об интеллигентах:

– На что вы способны?! Себя не защитите! Народ бросите на произвол судьбы!

Дмитрий потерял терпение: надоело выслушивать бесплатные назидания самозваного наставника. Спросил, как отрезал:

– Значит, все?!

– Я не говорю «нет»! Не я руководитель! Но говорю прямо, в лицо: не нравятся мне люди, которые не могут сорвать голову, ограбить банк, унести бабки. Для революции все дозволено!

– А у меня свои убеждения и принципы! – Дмитрий вспылил: – Мне не нравятся политически невежественные люди!

– Не оскорбляй сомнениями и критикой! – Ираклий загорелся. – Меня не трогай – убью!

– Вон ты какой?!

– Давай поговорим о деле! – неожиданно Ираклий успокоился, протрезвел. – В душу не лезь! Я, может, отца не знаю! Порезали! Уже не раз носил «линковые очки».

– А я прочитал всего Бакунина, Кропоткина… – сказал Дмитрий не ради похвальбы. – Даже Маркса читал – скучно!

– Я не читаю! Совесть моя сильнее ученых слов. Я тут не хватаю знания. До одного места твои знания и дипломы. Я революции служу…

– И я готов служить! – Дмитрий не обиделся на вульгаризм. – Что еще нужно?

– Попробуй! – Ираклий не возражал. – Знай: у нас все строго! Ты богатый, белопокладочник… У нас богатых не любят! Не прощают предателей!

– О чем разговор?

– Если хочешь только почудить, не лезь не в свое дело! Решишься – приходи!

– Я уже решил!

– Решил, говоришь? – несколько мгновений раздумывал Иркалий. – Ну что ж… Познакомлю с товарищами… И все же знай, предупреждаю! Я, Даниил, сейчас Ираклий, если что… Или кто другой… сорвет с тебя голову! Из товарищей…

– Не угрожай!

– Ты слушай! Сорвет с тебя голову! Если станешь…

– Все ясно!

– Тогда давай выпьем… – примирительно сказал Ираклий: – За дружбу! За дело!

Выпили. Охмелевшие, бродили по заснеженным улицам. Ираклий жаловался:

– У хозяйки мировая дочь, еще малолетка! На Кавказе наколоть мог. Два пуда уже есть. Мог бы взять в жены! Здесь дурацкие обычаи: проси родительского благословения! Ожидай, когда невеста достигнет совершеннолетия. Стройная девушка, не прочь покачаться. Надавишь – даст! У нее самой чешется лобок. Можно наколоть, нельзя шуровать. В Малороссии отличные женщины, нестрогие, дают. Детей не имеют, когда не хотят. Земля другая. Выращивают бульбу. Нет кавказских фруктов, благодатного южного солнца и чистой родниковой воды. На Кавказе другие люди! Революцию не любят! Город – другое дело. Люди, люди… Верят зажигающим речам, словам. Готовы действовать! Революция прежде всего победит в городах! Установят новые порядки, жизнь! Кавказ последует их примеру! Но революция там не нужна! Власть боится гор! В долинах и городах они еще держатся. В горы не сунутся ни за какие деньги! Вспоминают Шамиля… Они презирают наши горы. Страшатся с них свалиться, ведь может закружиться голова! Кавказ – край диковинный, со строгими обычаями! И женщины…

Теория классовой борьбы убеждает в жизненности идеи, подтверждает ее истинность: искренность намерений народных избранников, стремящихся воплотить в действительность вековую мечту человечества о свободе, справедливости, равенстве и братстве.

К анархической организации зараженного боевым духом Дмитрия толкнуло желание познакомиться с их практической деятельностью. Он решил сравнить, насколько боевики верны своим идеалам. Скоро Дмитрий понял: это в лучшем случае болото! Под революционные знамена подлезло преступное сообщество. Они даже не скрывают теоретического невежества – козыряют им! Приукрашивают собственную сущность. Гнусность скрывают под красочной вывеской. Не имеет значения, ради какой цели они проповедуют преступность. Под привлекательным лозунгом всемирной социальной революции идут на дело: с желанием поживиться за общественный счет и подправить материальное положение.

Их рассуждения бесхитростны: пострадает не революция, а кто-то из ее участников. Недолго попользуется беззаботностью обеспеченного человека. В революционном лагере самые щедрые кутилы. Абсолютно все преследуют преступные цели, прикрываясь рассуждениями о благе. Общество предоставит возможность каждому индивидууму развиться в личность только в состоянии анархии. Принудительная власть подавляет способности – принуждает поступать против веления совести. Среди анархистов много преступных типов. В анархистской среде, как и в преступной, модна татуировка. На кистях рук изображают пронзенные молнией сердца, скрещенные кости, якоря, инициалы, вензеля, узоры… В политической борьбе анархизм берет преступные методы на вооружение.

Киевских анархистов постигла общая участь – провалы, аресты, ликвидации. Уцелели жалкие остатки из нескольких параллельно существовавших организаций: они были не в состоянии оказать активное сопротивление. Сама идея жива! Анархистская идея живет, находит симпатии и отклик в среде ищущей молодежи и распространяется. Основные руководящие кадры отсечены. В городе возник вопрос о консолидации деятельности, объединении живых сил. Чудовищная распыленность сил и крайняя нужда в материальных средствах не позволяет осуществить превосходные идеи.