— У меня идея, — заговорил вдруг Иван после того, как ребята молча прошли две-три аллеи парка. — Правда, не моя собственная — прочитал в «Комсомольской правде». Газета призывает изучать иностранные языки. Не знаешь почему?

Василь насторожился. Он знал: Иван всегда придумывает что-нибудь оригинальное, неожиданное и обычно слав на ветер не бросает. В школе он считается лучшим математиком и шахматистом и вообще способным учеником. Но при чем здесь иностранные языки?

— Не. понимаю тебя, — смотрит на него Василь.

— А тут и понимать нечего. — Иван, очевидно, хорошо все обдумал. — Ты ведь знаешь, как Ольга Владимировна преподает немецкий язык… Задаст стихотворение, мы, как попугаи, вызубрим и получаем отметку. А о чем стихотворение, знаешь? Нет, не знаешь, кроме двух-трех слов. Кому нужна такая наука?

— Все равно ничего не понимаю. К чему ты это? — удивляется Василь.

— А зачем алгебра, геометрия, химия? С хлебом их есть будешь, что ли? Огород можно и без алгебры обмерить. А ведь алгебра в старших классах — один из основных предметов. Попробуй не реши контрольную по алгебре!.. Над немецким языком посмеиваются. Идет. наравне с физкультурой и рисованием. — И Иван захохотал.

— Пусть идет.

— Чудак ты. Давай-ка сходим к моему дяде. Он тебе расскажет, как учили иностранные языки в гимназии. Четыре языка — два древних и два современных. Дядя и теперь еще читает немецкие и французские книги.

Василь знает Иванова дядю. Он работает директором семилетней школы, — кроме десятилетки есть и семилетка в местечке. Дядя Ивана с виду всегда задумчивый, неразговорчивый, носит очки; такая же строгая и жена его, она преподает химию в десятилетке. Правда, когда объясняет — заслушаешься.

— Ну хорошо, — наконец соглашается Василь. — Что же ты предлагаешь? Ведь Ольгу Владимировну не переделаешь. Задаст стихотворение или правило — будешь зубрить.

— Я все продумал, — в голосе Ивана звучит уверенность. — Школа ничего не даст. Надо самим браться. Договоримся со Степаном. Он согласится помочь. Только пока никому ни слова. Начнем самостоятельно изучать…,

Высоко в небе сверкают мириады ярких августовских звезд. Тихо шелестит на тополях листва. Со всех сторон долетают приглушенные голоса, молодой задорный смех. По-прежнему звучит динамик в клубе профтехшколы; кто-то завел патефон, распахнул окно, — приятный женский голос под аккомпанемент гавайской гитары упрекает любимого в измене…

Василь чувствует себя тоже возбужденным, — ведь они, трое друзей, займутся делом, о котором никто даже не догадается. Не мудрено и возгордиться: кто до этого додумается!

— Я просто рассудил, — продолжает объяснять Иван свою мысль. — Как-то попытался считать до десяти по-немецки и даже испугался — не умею. За пять лет не научился! Как же с такими знаниями на экзамен идти? Ведь Ольги Владимировны в институте не будет.

При напоминании о том, что на следующее лето, в такое же время, Иван и Степан Бронька уже уедут, Василю становится как-то не по себе. Но он старается не думать об этом. Впереди еще целый год.

Иван тем временем высмеивает постановку дела с изучением немецкого языка в школе:

— Надо же! До десяти считать не научились! Стыд! Позор! Ты хоть знаешь, как по-немецки «хлеб»?

— «Брот», — несмело отвечает Василь.

— Это знаешь. Небось каждый день с хлебом имеешь дело. Ну, а как будет «мясо»?

Василь не знает. Иван же продолжает наседать.

— А «сорочка», «штаны», «нога», «рука»? Вот видишь, не знаешь. Потому как плыл по течению. И ты, и я. Я тоже не знаю. Бить нас надо за такое изучение языка! — Иван вошел в роль критика. — Мне скоро восемнадцать, тебе шестнадцать, а все еще как дети. Детство давно кончилось. Пора понимать.

Иван говорит, что «Комсомольская правда» не просто призывает молодежь овладевать иностранными языками, а и подсказывает, с чего следует начинать. Можно выписать немецкую библиотечку, стоит она недорого, а книги интересные, кроме того, к основному тексту дается перевод.

Все знают: если Иван чем-либо заинтересуется, то всерьез. Да и верховодить ему не впервые. Характер у него мягкий, добрый, но, несмотря на это, все ребята с Ворошиловки беспрекословно признавали в нем вожака: это было и тогда, когда Василь только пошел в школу. Под руководством Ивана мальчишки с Ворошиловской улицы вырыли пруд, в котором и теперь еще купаются; затем он организовал волейбольную команду, которая победила даже профтехшкольцев; кружок книголюбов — тоже его идея. Роста Иван среднего, стройный, светловолосый, сероглазый — самый обычный местечковый парень, но вот есть же в нем что-то особенное, если другие охотно ему подчиняются.

— Надо начинать с самого начала — с пятого класса. Возьмем учебник, сами зададим себе уроки и друг у друга будем спрашивать. Библиотечку выпишем…

Василь всегда подчинялся Ивану, и теперь ему и самому смешно, как проводятся в школе уроки немецкого языка. Мягкая по натуре Ольга Владимировна конечно же понимает, что ее предметом никто не интересуется, дисциплину в классе поддерживать не умеет и для того, чтобы создать хоть видимость порядка, позволяет ребятам слиш-. ком многое — только бы не шумели в коридоре. Некоторые на ее уроках выполняют домашние задания, читают книги. Да и сама она иногда, чтобы успокоить слишком непоседливых, читает классу какие-нибудь интересные истории из хрестоматии, на ходу переводя на белорусский язык.

Переговорив обо всем — Степана будут уговаривать вдвоем, — друзья из городка вновь возвращаются на станцию. Весь день Василь ходил по лесу, до полуночи гулял с Иваном по парку, и, несмотря на это, ноги не болят, совсем не устал. Он словно набирается настоящей мужской силы, и это радует.

На станции тишина. На перроне безлюдно. Лишь изредка пройдет смазчик с масленкой в руках, нарушая вечерний покой глухим шарканьем ботинок по цементной платформе.

Ребята решили зайти в буфет. Василю хочется бросить взгляд на буфетчицу, очень похожую на младшую сестру.

В небольшой комнатушке, густо заставленной столами, сидят запоздалые посетители и пьют пиво. Надина сестра сосредоточенно перекидывает косточки на счетах, вид у нее недовольный. Василь готов рассказать Ивану все, открыть перед ним свою душу, но только ни слова о Наде. Эта тайна принадлежит ему одному.

У выхода из буфета друзья распрощались. Иван свернул трубкой газеты, журнал «Огонек», засунул под мышку и не спеша зашагал домой.

Назавтра и в последующие дни Василь ходит в лес за грибами. С утра в душе страх: удачи не будет. Но это только так кажется, что знакомые места обошли другие грибники и он ничего не найдет. Если ищешь, то грибы попадаются в самых неожиданных местах…

До начала занятий остается уже совсем мало времени, и Василь с нескрываемой тоской прощается с милыми сердцу рощами и перелесками, с густым ковром цветущего вереска. Все это потом не раз будет видеться ему во сне долгими вьюжными ночами. В лесу идет своеобразная, таинственная жизнь, ее не очень замечаешь, не думаешь о ней. Но она есть, вызывает в душе тихую радость, без которой, казалось, и жить нельзя.

Бродя в одиночестве по молодым соснякам, о чем только не передумаешь… Мечты трепетные, неясные, они наплывают, как легкие облачка в синеве майского неба, и так же исчезают, лишь в душе оставляя незримый след. Без этого, наверное, жить тоже нельзя.

Семье Василя живется нелегко. В хате трое братьев, сестренка, и все мал мала меньше. Заработок отца небольшой — только на хлеб и хватает. Из-за вечного безденежья и забот между отцом и матерью постоянно возникают споры. Василь старается не вмешиваться, не думать о семейных неурядицах, да только не всегда это удается — все происходит на его глазах. Порою даже жизнь становится не мила.

Однажды летом, после особенно неприятной стычки, Василь даже решил поступать в техникум. Ему было безразлично в какой, только бы уехать из дома. К счастью, родители вскоре помирились и намерение это осталось неосуществленным, верх взял здравый смысл. Да и ехать-то как: ни денег, ни одежды, кроме того, жаль было расставаться с друзьями.