Я ходил по мостику, проверял приборы, но от волнения ничего не видел. Первой пришла доктор Убуру, следом за ней – пилот, немного погодя – главный инженер. Гардемарины Вакс и Алекс явились последними. Они торопливо вошли, в чистой форме, с приглаженными, точь-в-точь как у меня, волосами. Я не смог удержать улыбки. Мы стояли сгруппировавшись, как будто собирались фотографироваться.

Я взял микрофон, набрал воздуха в легкие:

– Леди и джентльмены! По воле Божьей лейтенант Харви Мальстрем, командир «Гибернии», судна Военно-Космического Флота Объединенных Наций, скончался. Я, гардемарин Николас Эвинг Сифорт, старший офицер на борту, отныне принимаю командование кораблем на себя.

Я сделал это.

– Поздравляю, командир! – Алекс был первым, его примеру последовали все остальные, даже главный инженер и пилот заверили меня в своей лояльности. Правда, поздравления походили скорее на соболезнования – слишком свежи были воспоминания о командире Мальстреме.

Я уже хотел было занять кресло офицера, но вовремя спохватился и, насколько мог непринужденно, сел на капитанское место слева. И ничего не случилось, меня не ударило лазером. Настало время приступить к своим командирским обязанностям.

– Пилот, необходимо составить новое расписание вахт. Проследите за этим, пожалуйста. Гардемаринам придется дежурить самостоятельно. Другого выхода нет. Доктор Убуру, возьмите под контроль моральное состояние пассажиров, оно может ухудшиться. Главный инженер, вы отвечаете за экипаж. Берите на заметку любое проявление недовольства, это даст возможность контролировать ситуацию. Вакс, перенесите мои вещи в капитанскую каюту. Перепрограммируйте Дарлу так, чтобы она знала, кто теперь командир.

– Есть, сэр, – ответили все хором. Никаких вопросов, никаких возражений. Вот что значит дисциплина на корабле.

– Есть предложения? – спросил я.

– Мы можем долететь до «Околоземного порта» в два скачка, – сказал пилот. – Сегодня ночью произведу необходимые расчеты.

– Об экипаже не беспокойтесь, – обратился ко мне главный инженер. – Стоит напомнить матросам об увольнении на берег в Лунаполисе, и они на радостях вообще забудут, кто у них командир.

– Когда повернем обратно, сэр?

Я сказал, что не собираюсь этого делать, чем поверг в шок не только его, но и остальных. Оправившись, все заговорили, перебивая друг друга.

– Отставить! – скомандовал я. Вмиг воцарилась тишина. Меня это нисколько не удивило. Отдай подобный приказ командир Мальстрем, мой друг, я не посмел бы даже дышать, – Главный инженер, вы хотите что-то сказать?

– С вашего разрешения, командир. – Я кивнул, и лишь тогда он заговорил. – Надеюсь, вы понимаете, что продолжать путь невозможно. Мы потеряли самых опытных офицеров. Экипаж в панике, и я не могу за них отвечать, если мы отправимся на Надежду. На корабле нет баркаса. Шесть пассажиров погибли. Сэр, мы никогда не думали… Пожалуйста. Единственный разумный выход – вернуться домой.

– Пилот?

– Я могу вернуть нас домой в два скачка, командир. За шесть месяцев. Чтобы попасть на Надежду, потребуется одиннадцать.

– Знаю. Что-нибудь еще?

– Да, сэр. Опасность очевидна. С вашей стороны безответственно продолжать рейс. Я ни минуты не колебался.

– Пилот, вы нарушили субординацию. Выношу вам выговор с занесением в журнал и на два ранга понижаю жалованье, налагаю на неделю домашний арест за исключением вахты.

Пилот Хейнц, побагровев от ярости, прохрипел:

– Слушаюсь, сэр. – Он в гневе сжимал кулаки.

– Кто еще хочет высказаться? – Ни у кого больше не возникло такого желания.

– Я учту ваши аргументы и утром дам знать о своем решении. Все свободны. Мистера Хольцера прошу остаться.

Когда все ушли, я повернулся к Ваксу. Нельзя сказать, что я был в восторге от предстоящего разговора.

– Вы теперь старший гардемарин. Вакс.

– Так точно, сэр. – Он стоял, глядя прямо перед собой.

– Помните, сколько у вас было неприятностей в прошлом месяце?

– Да, сэр.

– Так это еще цветочки. А ягодки впереди. Если, разумеется, вы не сделали соответствующих выводов, мистер Хольцер. – Вакс вполне годился на роль второго гардемарина, но, хорошо зная его, я подумал, что через неделю после того, как я покину кубрик, все от него полезут на стену. И, чтобы этого не случилось, надо принять необходимые меры.

Я был беспощаден.

– Вы будете выполнять гимнастические упражнения по самой большой нагрузке. Повторяю: по самой большой! Каждый день по два часа до моего следующего распоряжения. Каждые четыре часа будете менять форму и являться к вахтенному офицеру для личной проверки, днем и ночью. – Вакс ушам своим не верил, это было видно по выражению его лица. – Представите отчет в пять тысяч слов об обязанностях старшего гардемарина согласно уставу и традициям Военно-Космического Флота. Повторите!

– Вас понял, сэр, приказ принят к исполнению! – Он был близок к панике. Я стоял с ним нос к носу.

– Думаете, – я почти сорвался на крик, – вы сможете вернуться к старому, а я ничего не узнаю, другие гардемарины мне не скажут? Да мне и не надо говорить, мистер Хольцер. Я сам вчерашний гардемарин и со всем разберусь! – Я умолк, ожидая ответа.

– Так точно, сэр!

Я заорал:

– Мистер Хольцер, не вздумайте издеваться над подчиненными, я вам яйца оторву! Понятно?

– Да, сэр! – На лбу у Вакса выступил пот. Не потому, разумеется, что он испугался моей угрозы. Просто мы оба достаточно долго прослужили на корабле и понимали, что с командиром лучше не портить отношений. Сейчас я просто напомнил ему об этом.

– Отлично! Вы свободны. Проследите, чтобы к завтрашнему дню у меня на погонах были соответствующие нашивки.

– Есть, сэр! – Он чуть ли не бегом бросился с мостика. Через несколько дней я смягчу ему режим, а пока упражнения только пойдут ему на пользу. Вакс не был ленив. Но являться каждые четыре часа – это уже слишком, особенно если учесть, как мало времени отведено на сон. Однажды в Академии сержант Трэммел заставил меня… Я вздохнул, отгоняя воспоминания.

Я бродил по капитанскому мостику, и мне было не по себе от царящей там тишины. Мало того что я стоял на вахте в одиночестве, на корабле вообще не осталось ни одного старшего офицера, к которому в случае необходимости можно было бы обратиться за помощью. Я поиграл с сенсорами, изучил навигационный экран и смотрел на звезды до тех пор, пока не заболели глаза. Ноги гудели, но я не торопился сесть.

Сейф на мостике оказался открытым, и я обнаружил там лазерный пистолет командира и ключи от арсенала. На всякий случай сменил комбинацию цифр на замке сейфа.

Вернувшись наконец к своему креслу, я включил корабельный журнал и от нечего делать стал листать, постепенно возвращаясь к началу нашего рейса. Я высветил на экране приказы Адмиралтейства, давным-давно полученные командиром Хагом. «Соблюдая необходимую безопасность, вы будете двигаться от „Околоземного порта“ к станции „Ганимед“… Далее проследуете с крейсерской скоростью в режиме синтеза к Шахтеру, оттуда на Надежду и затем на Окраинную колонию… Вы доставите груз, который Правительство… загружаясь топливом, когда найдете нужным…» Я выключил журнал.

Потом просмотрел грузовую декларацию. Оборудование для производства медикаментов, тракторы для фермеров, глубокоохлажденные овощные семена, каталоги мод и образцы последних моделей с Земли, сжиженный воздух для Шахтера… Закрыв глаза, я покачивался в капитанском кресле и не заметил, как задремал.

– Разрешите войти, сэр. – Я сразу очнулся. В коридоре стоял Алекс. Неужели он заметил? Господи, надеюсь, что нет. Не было страшнее греха, чем заснуть во время вахты.

– Войдите. – Я разрешил ему занять свое место. Работы у него было немного, но, как и я, Алекс никогда еще не дежурил один, и ему не терпелось начать. Я же рад был уйти наконец с капитанского мостика, где мучился от безделья.

По круговому коридору я направился к капитанской каюте. Вокруг не было ни души. Командир Хаг в первую же неделю пути убрал корабельную охрану.