– А зачем вы это едите? Какие калории можно достать из камней и сухой деревяшки?

– То есть мои рассказы про пищеварительную систему магов вы пропустили мимо ушей? Очень плохо.

– Нет, я помню, что у вас серная кислота в желудке и вы хоть гвозди можете переварить, если у вас рядом нет другой пищи. Но тут-то ее полно.

– Понятно. Вы пропустили мимо ушей не только сведения о пищеварении, но и о нашей стоматологии, – желчно сказал Нубис. – Я просто стачиваю зубы. Они у нас растут всю жизнь, так же как волосы и ногти. В последнее время продаются специальные напильники с алмазным напылением для этих же целей, но я предпочитаю естественный способ.

– Не сомневаюсь. Вы вообще за ЗОЖ, – пробормотала Катя.

Увлечение Нубиса пресловутым здоровым образом жизни, из-за которого ей почти каждый обед приходилось составлять ему компанию в прогулке вокруг площади, распространялось еще и на духовную сферу. Черный маг регулярно занимался чем-то вроде медитаций: после сложных дежурств садился на пол в углу лаборатории, скрестив ноги почти в позу лотоса, упирал локти в колени, а лоб – в сцепленные руки и сидел так минут пять-десять, немного покачиваясь и издавая звук вроде урчания, который перемежался со свистом набираемого воздуха. Катя уже запомнила, что магам нужно меньше кислорода, и они в норме, если не говорят, дышат раз в час, расправляя легкие с громким свистом, но свист вперемежку с урчанием ее почему-то нервировал. Хотелось спросить о смысле этого действа, но она опасалась, что это что-то очень полезное для здоровья, и не ровен час Нубис заставит ее так же сидеть в углу и урчать.

Благодаря тому же Нубису, который проводил ей что-то вроде экскурсий, она побывала почти везде в небольшом здании больницы. Палаты тут были вечно полупустые, зато в них лежали самые интересные больные со всей столицы: в стационаре оставляли только сложные случаи. У больницы имелся формальный директор, какой-то старый черный маг, но его почти никто и никогда не видел, и, по сути, все здесь было на самоуправлении. Каждым отделением занимался наиболее понимающий в своем деле врач, а на самые сложные случаи сбегались все. Не было строгой иерархии – каждый делал то, в чем лучше разбирался, и получалось, что немолодые маги типа Нубиса автоматически имели большой авторитет и учили других. Вскоре Катя заметила, что и узких специалистов здесь тоже почти нет: один только Гриц занимался исключительно реабилитацией, наверное, чтобы ничего не напортить, а у старших врачей было как минимум по две-три специальности. Например, толстая магиня Вострия была не только нейрохирургом по магам, а еще и человеческим инфекционистом и гастроэнтерологом, и такое растроение личности ей ничуть не мешало.

Что касается Нубиса, то он ведал отделением человеческих болезней, и его специальность, как и у всех глав отделений, определить было трудно. Наконец Катя решила считать его в первую очередь реаниматологом, поскольку он появлялся тогда, когда человек или маг болтались на грани жизни и смерти, и хорошо умел их от этой грани оттаскивать. Во все остальные очереди он был гематологом, эндокринологом, педиатром и хирургом широкого профиля – все это по людям и по магам. Он умел проводить небольшие операции типа вырезания аппендикса или желчного пузыря, но больше его все-таки занимали внутренние процессы, происходящие в крови, лимфе и железах: он часто оттеснял Катю от микроскопа и торчал за ним часами. Что касается реанимации, то хотя делал он ее прекрасно, но большинство случаев ему было явно неинтересно. Особенно Нубису не нравилось, когда его вынуждали дежурить на первом этаже, где, как и в земных больницах, располагалось отделение скорой помощи.

Там, когда бы Катя ни заглядывала, сидела бесконечная очередь из дохловатых людей и магов, которые кашляли, урчали, стонали, подвывали басом и жаловались, что их медленно принимают.

Нубис со скоропомощными больными общался в своей вежливой, но сварливой манере. Катя застала момент, когда он отчитывал какого-то черного мага, высокого и всполошенного: волосы у него были разлохмачены и распущены по мешковатой рубашке, на лице с круглыми глазами застыло выражение ужаса. Он молча размахивал когтями перед Нубисовым лицом, а тот, спокойно глядя на него снизу вверх, выговаривал ему:

– Почему вы прошли без очереди? У вас нет никаких причин так торопиться.

Лохматый маг вдруг кинулся к стене и заскреб по ней, судорожно вырисовывая когтями кривые буквы. «Я… не могу…» – разобрала Катя, но Нубис прервал пациента строгим возгласом:

– Это что еще такое! Прекратите портить стенку, или я вам мышцы рук зафиксирую. Я в курсе, что вы подавились деревяшкой и не можете дышать, но вы же маг. Кислород крови в норме, вы можете не дышать еще восемь тысяч мигов и спокойно дождаться своей очереди, а не лезть вперед.

Лохматый так жалобно выпучил глаза, что проняло даже рассеянную Катю, и начал делать пассы вокруг своего горла.

– Откройте рот, – сказал Нубис. – Если бы вы получше учились в школе, вы бы сами давно извлекли из себя все лишнее, просто потянув за воздушную нить. Вот так, – он прикрыл глаза, сделал короткое движение рукой, и из разинутого рта лохматого на пол вылетел порядочного размера сучок. Лохматый со счастливым присвистом набрал воздуха и хрипло забасил:

– Спасибо! Я думал, что помру! Извиняюсь, что без очереди!

– Идите, – отмахнулся Нубис, – поучитесь и не приходите больше с такой чепухой. Обращаться с воздушными нитями должен уметь каждый черный маг.

Похожим образом Нубис общался с большинством пациентов-магов: по его мнению, те могли и вовсе не приходить, а все их проблемы шли от недоученности и неумения использовать нити. С людьми же он действовал сразу, не тратя время на лекции.

– У вас все процессы проходят гораздо быстрее, чем у нас, – говорил он Кате. – Если немного помедлить, часто уже и лечить будет некого. С одной стороны, в этом трудность, а с другой – интересных случаев гораздо больше.

Катю же больше интересовали, наоборот, маги. Нубис принес ей несколько книг по маговской анатомии, и она читала их утром, перед сном и даже за обедом. Ее восхищало устройство этих существ, у которых ногти, кости и зубы были из кремния, которые жили по тысяче лет и могли переваривать все, включая камни и песок. Их черные клетки – подобие человеческих лейкоцитов – помогали магам не только видеть мир нитей, но еще и очень быстро регенерировать: любой порез заживал за пару секунд, более серьезные раны – за несколько часов. Если повреждений было совсем много, то и тогда маг оставался живым, просто впадал во что-то вроде анабиоза и через пару месяцев выходил из него отощавший, но здоровый. Вокруг всех важных маговских органов были «пузыри»: оболочки твердой ткани, да и сами органы дублировались, как системы в самолете. Даже сердец, точнее, более просто устроенных насосов для перекачки крови, у них было шесть штук. Единственным слабым местом мага был мозг: его, как и у людей, можно было повредить через нос или глазницу, превратив разумное существо в овоща. При черепных травмах пресловутая регенерация служила плохую службу: кости, если их не поставить на место, срастались быстро, но криво, еще больше травмируя мозг, так что в нейрохирургии всегда требовались антирегенерационные препараты, которые подавляли производство черных клеток. Но и их, по словам Нубиса, много применять было нельзя: от долгого подавления что-то разлаживалось, и маг мог остаться без иммунитета, потерять возможность колдовать или даже сойти с ума.

– Главное отличие нас от вас в медицинском смысле, – сказал Кате Нубис во время обязательной прогулки вокруг площади, – состоит в том, что маги – система очень устойчивая, но тупая: ее работу нарушить трудно, но уж если нарушил, все идет вразнос. А люди – система очень уязвимая, но гибкая. Вы чаще болеете, но у вас есть больше возможностей выздороветь и не остаться инвалидами.

– Нет, это вряд ли, инвалидов у нас полно, – возразила Катя.

– На Земле? Может быть. Я про Лину. Здесь мы используем вливание наших черных клеток: это дает людям быстро регенерировать, а гибкость сохраняется почти у всех, даже у консервантов… – он замолчал и дернул за веер воздушных нитей, так что брызги, которыми пыталась обдать их проносящаяся мимо повозка, улетели обратно на дорогу.