В ту же встречу состоялся разговор насчет поездки Фомичева в Москву по делам организации НС. Майер согласился на это без большого упорства, хотя сказал, что Фомичев ему нужен, так как он занимался изготовлением поддельных документов СССР для шпионов Экспозитуры.
На предложение о том, что работу в Москве по заданию француза Мосбюро предлагает поручить Фомичеву, Майер ответил, что это зависит от Фомичева и Мосбюро, ему все равно: кто бы ни работал, лишь бы была работа и ее результаты. Относительно поездки жены Фомичева Анфисы он ничего не имел против. Как он сказал, «ему до жены Фомичева нет никакого дела».
14 апреля в 7 часов вечера состоялась еще одна встреча с Майером, Соколовским и еще двумя офицерами из Варшавы. Один из них, по словам Майера, должен был его заменить, так как он подумывал выйти из работы разведывательного направления и перейти на научную работу, второй офицер прислан учиться ведению шпионской работы.
Разговор велся о дальнейшей работе и о расширении деятельности Мосбюро. Майер говорил, что работу надо ставить так, чтобы она планировалась не на месяц или два, а на более длинный период: один-два года. Направления надо давать самые разнообразные, используя все возможности, для чего надо неустанно вербовать людей с самой строгой проверкой. Причем если кто-либо из конфидентов или резидентов будет замечен в чем-либо провокационном, то с ним разделаются самым решительным образом. Вербуемых людей предлагалось выбирать таких, которые разбирались бы в порученной работе и были правдивы в даче сведений и материалов. Предлагалось собирать все, что есть нового в Красной армии.
В это свидание Майеру были даны книги и доклад. Книгам он очень обрадовался. Обсервацию Шпигеля по Западному фронту похвалил, говоря, что в ней есть и такие места, о которых он много сказал нам неприятного; приказы, в общем, хороши и ценны, но из них многие они уже имеют и жаль, что они в копиях, а не в подлинниках. На это было сказано: похищая подлинник, можно наверняка через некоторое время засыпаться, потому что слежка в штабах усилена. Майер согласился с этим, но просил по возможности доставать и подлинники.
Федоров и Шешеня получили от Соколовского документы и разрешение на ношение оружия. Леонид Николаевич получил документы на имя Шуркина Павла, а Федоров — на Павловского Андрея. Попросили Майера подготовить разрешающие документы на покупку револьверов.
На следующий день Шешеня попросил капитана Майера приготовить 500 долл, для поездки Федорова в Париж Майер обещал все сделать. 15 апреля в 2 часа дня на кв. Соколовского состоялось еще одно свидание с Майером. Ему были даны приказы по центру — МВС, ГАУ, Воздухфлоту, РВСР и Штабу РККА, которым он очень обрадовался и, наскоро просмотрев, заявил, что там много ценного и за этот материал он очень благодарит. После этого Майер передал Леониду Николаевичу документ на проезд по железной дороге в Варшаву, разрешение на покупку револьверов и деньги. Извинился за то, что достал не всю сумму, денег у него сейчас нет, а посланный в Варшаву офицер их не привез. В связи с этим он сам 19–20 апреля на Пасху поедет за деньгами. Ему была представлена смета денежных сумм на работу и жалованье для работников Мосбюро.
15 апреля вечером Федоров выехал из Вильно в Варшаву, куда прибыл 16 апреля утром. По приезде он позвонил Философову на квартиру (тел. 256-26), через час был у него. Объяснил кратко обстоятельства, вызвавшие необходимость поездки в Париж к Савинкову. Показал рекомендательное письмо лейтенанта Донзо французскому консулу. Поговорив подробно обо всем, Дмитрий Владимирович предложил ехать с ним в консульство, чтобы окончить все дела для поездки в Париж за два дня ввиду наступления праздников.
Во французском консульстве предъявили письмо Донзо и получили визу в Париж за 24 минуты. В тот же день получили и немецкую транзитную визу, а на другой день, 17 апреля, бельгийскую.
Л.Н. Шешеня прибыл в Варшаву на следующий день, 17 апреля утром. С вокзала направился, как условились с Андреем Павловичем, к Е.С. Шевченко. Его он застал еще в постели, спросил про Федорова и получил ответ, что он 16 апреля видел его днем, но, где он остановился, не знает. Посоветовал часов в 11 дня заглянуть в редакцию газеты «За Свободу», так как он наверняка оставил там свой адрес.
Шевченко предложил Леониду Николаевичу умыться и почиститься с дороги. Спросил, нет ли от Павловского письма для него. Шешеня сказал, что есть, и передал его Евгению Сергеевичу. Прочитав письмо, Шевченко спросил, что делает Павловский и где он находится. Леонид Николаевич ответил, что работает он в ЦК НС, состоит в нем членом и является начальником военно-оперативного отделения. На днях Павловский должен выехать на Юг России и на Кавказ к Аркадию Иванову и пробудет там скорее всего до половины мая.
Шевченко спросил, что он будет делать в Москве, если поедет, так как Павловский его вызывает для работы. Леонид Николаевич рассказал, что после возвращения Федорова от Савинкова будет организовано издательство. Павловский решил это дело поручить ему. Шешеня уточнил у Евгения Сергеевича, думает он ехать или нет. Тот ответил, что подумает, ибо его годы таковы, что он не может так быстро, как молодой, передвигаться с одного места на другое.
Леонид Николаевич рассказал о способе распространения листовок, который они использовали в России. Ими якобы покупалось по количеству листовок такое же количество советских газет, листовка вкладывалась внутрь газеты, и свои газетчики начинали их продажу, у каждого газетчика до 30 экземпляров газет; продав их в одном месте, он моментально скрывается, переходит на другое место. Таким образом, удалось в феврале привезенные газеты «За Свободу» распространить очень быстро.
«Выслушав это, Шевченко этот способ нашел гениальным и стал развивать свой: что если мы имеем своего летчика на аэроплане, то можно ночью при полетах, забирая в кабину аппарата литературу, разбрасывать над городом, таким же образом можно, подготовив — все, забрать в аппарат бомб, сбросить их в Кремль и лететь в Польшу. Я на это Шевченко сказал, что это очень трудно даже не мыслимо в данный период, т. к. с аэродрома наблюдают за летающим аппаратом, да и нигде не достать авиационных бомб, а если достанешь, то как их вложить в аппарат, ведь перед полетом аппарат проверяют»[183].
Шевченко предложил раскачать массы, настроенные в душе против большевиков. Он рассказал, что в ЦК из-за тактики получился маленький раскол, образовались две группы. Одна из них за эволюционную работу, другая за революционно-активную работу (короткие удары, террор). Шевченко спросил, к какой группе принадлежит Павловский, и, услышав, что к правой (накопленцев), удивился, сказав, что Павловский, пожив в Париже, очень развился в политическом направлении и что это вполне естественно с его стороны.
Выслушав все это, Леонид Николаевич направился в редакцию газеты, где ему передали записку Федорова с указанием адреса его гостиницы.
17 апреля Федоров и Шешеня встретились с Дмитрием Владимировичем Философовым, Арцыбашевым и Левченко в номере гостиницы у Шевченко.
Философов предупредил Андрея Павловича, что М.П. Арцыбашев глухой, в особенности на правое ухо. Сообщил, что в России тот получал финансовую помощь от дочери норвежского писателя Стринберга.
Разговаривали в основном Михаил Петрович Арцыбашев и Андрей Павлович. Арцыбашев рассказал, как за ним следили в Москве. Выехать оттуда ему удалось благодаря тому, что Дзержинский куда-то отлучился из Москвы. В это время он смог получить паспорт через чье-то посредничество, не обошлось без взятки. Приехав в Польшу, стал присматриваться к эмигрантским антисоветским группам и нашел, что самая активная и здоровая — это савинковская группа. Будучи не знаком с Савинковым, завел с ним переписку, и тот разрешил ему в газете писать статьи активного содержания.
Арцыбашев спросил, может ли в Россию приехать Борис Викторович. Федоров с Шешеней ответили, что может, но для этого надо подготовиться, чтобы его приезд в Москву не был бы расшифрован.
